Когда началась война, мы даже не заметили этого сначала. Просто-напросто маги Цитадели Безликого бога установили Завесу где-то далеко, на Границе с каким-то диким краем. Стоило ли из-за этого беспокоиться? Тем более мне, маленькой девочке, купающейся в родительской любви.
Но потом оказалось, что для подпитки Границы постоянно нужна была свежая магия. Маги-охранители очень быстро тратили свои резервы, им приходилось часто меняться местами и долго восстанавливаться, чтобы не выгореть.
И тогда они стали с особым упорством выискивать по всей стране новых учеников для Цитадели. Магия редко пробуждается в нашем народе. Поэтому считается, что каждый, у кого она есть, должен служить Империи. Детей с выявленным магическим даром отправляют в Цитадель, родные больше никогда их не видят. Я всегда думала, что Безликий Бог лишает их собственного лица, и пугалась до смерти – но когда мой Невидимка убил Авалакариса, оказалось, что они всего лишь носят чёрные маски…
Я толком не разбираюсь, но маги бывают разные. Среди видов магии сама редкая – щитовая. Попадается один такой дар на сотню магов. И после начала войны таких стали выискивать с особым рвением. Придумали целую систему проверки детей! Каждый родитель был обязан привести своего ребенка на испытание в Цитадель – огромный чёрный куб посреди пустоши в дне пути от столицы, размером лишь немногим уступавший Императорскому Дворцу. Уклонение каралось смертной казнью, и тогда ребёнка всё равно забирали. Поэтому мало кто решался рисковать. А тем более, слуги Безликого всячески подчёркивали, какое почётное и безбедное существование ожидает адептов их проклятого ордена. Родители детей, отданных в адепты, получали большие отступные в утешение, им было легче продвигаться по служебной лестнице…
Первое испытание ребёнка устраивалось в три года. Второе – в пять. Третье – в семь. Считалось, что через такое мелкое сито уж точно не просочится ни один золотой самородок.
И меня тоже приводили. Трижды. И все три испытания показали отсутствие какого-либо, даже самого малого следа магии. Родители были счастливы – ведь они так боялись, что их молчаливая дочка тоже особенная. А я очень поздно начала говорить и долго молчала. Может, поэтому меня и засыпали нарядами и игрушками – пытались побудить к отклику.
Тесты ничего не показали. Маги-испытатели, которые на них присутствовали, всякий раз ставили вердикт «к службе непригодна». А оказалось, я просто была сильнее этих магов и их проклятых тестов. Я умела ставить природную защиту инстинктивно – так, что за неё не мог проникнуть никто. За все три испытания маги не смогли пробиться и обнаружить мою магию – так надёжно я от них закрывалась.
Целых три года после последнего испытания мои родители наслаждались чувством свободы. Да и я всё чаще откликалась на расспросы – хотя и говорила по-прежнему мало.
И вот однажды, когда мне уже стукнуло десять, я пришла из школы и увидела, что мама почему-то дома, и её рука забинтована. Она сказала мне, что чуть не попала под лошадь на улице. Не заметила вовремя, еле успела отскочить, упала на мостовую…
Мне никогда ещё не было так страшно. Мама утешала, что всего-навсего не сможет работать месяц, может быть больше, не уволят же старшего счетовода из-за такой глупой проблемы… но было поздно. Страх за родного человека впервые сорвал запоры где-то у меня внутри. И я утратила контроль.
Я излечила маму. Просто вытащила из неё боль. Впитала и выбросила прочь, как занозу из раны.
А в небе над нашим домом этот выплеск родил радужное сияние. И его заметили. По счастью, мать с отцом раньше всех.
Мы бежали очень быстро. Оставили кошку и все вещи. Нас искали. Мы меняли одну ночлежку на другую, перебирались лесами, на попутных телегах, на краденых рыбачьих лодках сплавлялись по рекам, чтобы запутать след. Таких, как мы, называли отступниками – и травили, как диких зверей. Нас спасло лишь то, что я была слишком великовозрастной, чтобы в нашей семье заподозрили отступников простые встречные-поперечные. Люди охотно нам помогали.
Так мы и смогли уйти от всевидящего ока Безликих. Но всегда – до самого конца я несла в себе чувство вины. Оно непосильным бременем легло мне на плечи после смерти родителей от той болезни.
Быть может, если бы во мне не оказалось этой странной магии… если бы я не была Абсолютным Щитом – всё сложилось бы по-другому.
Я считала себя… бракованной. До сегодняшнего дня.
…И я хотела было уже завершить свой рассказ на том, как я счастлива, что оказалась в Таарне, и как благодарна, и вообще… но меня схватили за руку и заставили вскочить на ноги.
Арн крепко сжал мою ладонь, а сам отвернулся к друиду.
- Там, в роще, готово всё?
- Давно уж! А что…
- Хватит разговоров. Не то мы до неё не доедем никогда. Моя невеста того и гляди снова разревётся, и я нарушу клятву. Мэй, детали расскажешь когда-нибудь потом! Главное я понял. Залезай!
И он, не спрашивая, усадил оторопевшую меня в седло на спину Грому. Довольно урча, кошак размял передние лапы, припадая на грудь. Я замолчала – саднило горло от долгого разговора, да и вообще слова все как-то разом закончились. Осталась только невероятная, щемящая нежность.
Арн поднял с земли меч и засунул его за пояс. Встал по левую руку от меня, ведя барса за собой. Друид заковылял рядом.
Наша процессия тихонько двинулась по горной тропе.
Долгое время мы все просто молчали и наслаждались ночной тишиной.
Но потом я вдруг поняла, что трындела битый час, а вот сама всё-таки задала ещё не все вопросы. Сначала я пыталась молчать. Горло болит, атмосфера умиротворённая, всё такое… Но любопытство оказалось сильнее. Я вертелась как уж, крутилась, и наконец, не выдержала.
- Послушай… - шепнула я жениху, положив руку на его ладонь, которая вольготно устроилась на моём колене. – Так что такое это «Сердце Полуночи», из-за которого весь сыр-бор? И… - я бросила робкий взгляд на Гордевида, склонилась к Арну и продолжила ещё тише. – Мне показалось, или… у вашего друида были какие-то шуры-муры с нашим Архимагом?!
Глава 31
Жених изогнул бровь в удивлении.
- Мэй… ты, наверное, никогда не перестанешь меня поражать!
- Надеюсь, в хорошем смысле, - смутилась я.
Он усмехнулся.
- Я-то думал, и как же мою бедную девочку выводить из тоски, чтоб она хотя бы на церемонии не смотрела на меня такими несчастными глазами. Уже перебирал в голове разные способы… а она тем временем, оказывается, просто-напросто обдумывала вторую сотню вопросов!
- А… еще не поздно узнать, что за способы… - осторожно поинтересовалась я с энтузиазмом.
- Мэ-эй… - угрожающе протянул Арн, и его рука на моём колене вдохновляюще сжалась. – Мы тогда точно до рассвета не доедем! А вообще, это наглость – обычно женихов в рощу тянут, как козла на привязи, а тут невеста процесс тормозит…
- Ладно-ладно! – поспешно согласилась я, отвернулась и сделала вид, что мне ну ни капельки не интересно.
- Потом! – веско припечатал мой несносный Невидимка. – Что же до твоих вопросов…
Я моментально навострила ушки на макушки.
Арн снял меч в чёрных кожаных ножнах с пояса и протянул мне гардой вперёд.
- Зачем мне?..
- Это – Сердце Полуночи.
- Что? – не поняла я.
- Это.
- Какое «это»?
- Меч!!
У меня появилось странное ощущение – или я дура, или чего-то не понимаю, или… я дура.
- Зачем Архимагу нужен был твой меч?
Снова мой любимый страдальческий стон – долгое время это был единственный звук, который я слышала от моего Невидимки.
- Да не нужен был ей мой меч!! Ей нужно было Сердце Полуночи, которое и есть мой меч! Вернее, в мой меч вделан сапфир, который называют Сердцем Полуночи, и по имени камня получил название меч. Точнее, это меч не мой, а моего отца, они его украли, чтобы создать Завесу, поэтому мне пришлось украсть его обратно, чтобы восстановить справедливость… Да чтоб мне Отец всех барсов уши отгрыз!! Мэй, я, кажется, от тебя заразился. Уф-ф-ф… Давай объясню по порядку.
- Давай, - покорно согласилась я, шалея от обилия новой информации.
Мне показалось, друид тоже прислушивается к нашему разговору и посмеивается про себя.
- Значит, так. По легенде, Сердце Полуночи нашли много веков назад высоко в горах. Там, куда ушла умирать Ярость – первый барс, прирученный моим предком. Сапфир – синий, как кошачьи глаза, и столь же переполненный магией горных котов. С его помощью предки могли колдовать… очень и очень мощно могли они колдовать. Враги нос боялись сунуть в Таарн. Но потом что-то пошло не так. И я надеюсь, что ты со своими уникальными способностями сможешь разговорить на эту тему Гордевида – твой второй вопрос именно в его епархии. Старикан, который так увлечённо нас сейчас слушает, даже мне не рассказал, что там за странная история приключилась у него с Архимагом… Архимагичкой… Архимагессой… короче, вашей двинутой старушенцией.
Я скосила взгляд на дедулю, и он ещё старательнее напустил на себя безразличный вид. Даже принялся напевать что-то и выщипывать листики из бороды. Один, кажется, даже стал жевать.
- Ну а я знаю только, что меч всегда носил при себе мой отец. На поле битвы… пал тоже с ним в руке. И прежде, чем наши люди… успели его унести… сволочи-маги сняли с него меч и забрали.
Он бережно повесил меч обратно на пояс.
Гром жалобно мяукнул и замедлил ход, отзываясь на эмоции хозяина.
Я поддалась порыву, протянула руку и погладила колючую щёку любимого. Он поймал мою ладонь и бегло поцеловал. Продолжил рассказ.
- При помощи силы Сердца они смогли создать магическую Завесу на границе между Империей и Таарном – ту самую, о которую раз за разом разбивались наши попытки перейти в атаку и отомстить за своих. Но там, где не работал таран, мог найти лазейку один хитрый маг, владеющий магией невидимости. Конечно, вылазка была самоубийственной, поэтому мне пришлось обманом вытянуть у Гордевида эликсиры. Остальное ты знаешь.