Вообще я всегда умела видеть истинное лицо человека. Научилась разбираться в людях, пока скиталась по улицам после смерти родителей. Какое-то почти звериное чутье обычно предупреждало меня об опасности от плохих людей, и я держалась от них подальше. От Невидимки такого ощущения не было – если честно, рядом с ним мне было очень спокойно. Разумом я понимала, что на самом деле предельно беззащитна перед этим человеком, воином из враждебного государства, но чутьё говорило, что в этом огромном дворце рядом с ним для меня самое безопасное место.
- И кстати, меня зовут Мэйвинн. Для друзей – просто Мэй. А тебя?
Пустота отозвалась красноречивым молчанием. Я приуныла.
- А ты совсем-совсем не можешь разговаривать? Ты немой?
Снова молчание. Ну вот, а я уж было понадеялась «разговорить» северянина. Тогда бы мне было не так скучно просидеть в комнате весь день.
- А показаться ты не можешь? Ну хоть на секундочку? На самую капелюшечку?
Горестный вздох – как будто таарнец устал разговаривать с самым глупым созданием на свете. Можно подумать, он со мной разговаривает! Только молчит, сопит и вздыхает. Иногда подушками кидается. Тоже мне разговор.
Я совсем расстроилась. Ведь не может же быть такое, что они там у себя в горах всё время невидимые ходят. Значит, это я не удостоилась чести. Ну и ладно! И совсем не буду обижаться!
И всё-таки я обиделась. Но обиду как ветром сдуло, когда я увидела капли крови на покрывале.
- Рана опять открылась? – встрепенулась я. – Чем помочь? Слушай, я совсем не умею перевязывать, но если ты объяснишь, я попробую… или может – как тогда?..
Я запнулась и покраснела. До сих пор не понимаю, что это было и как я смогла привести Невидимку в чувство, когда он чуть было не помер там, в ванной.
Таарнец явно вспомнил о том же. Он замер и перестал шевелиться, кровать больше не издавала ни звука под его тяжёлым телом. Я поняла, что он не хочет заставлять меня делиться, и просто ждёт.
Я села вполоборота на краешке кровати и снова потянула руку вперёд. И на этот раз мои пальцы не встретили никаких преград в виде доспехов или ткани – только голое тело. Кажется, он снял рубашку. Жаркую волну смущения я отогнала подальше. Врачи вот не смущаются осматривать пациентов! А я сейчас как врач.
Твёрдая линия плеча… ключица… где-то под кожей часто и тяжело бьётся пульс… касаюсь рубца свежей раны и вздрагиваю. Пытаюсь снова вспомнить то ощущение обмена силой, которое поразило в прошлый раз – и едва не пошатываюсь, такой мощный поток вскипает внутри меня, выплёскивается через край и обрушивается на пришельца.
На моё левое плечо ложится ладонь и крепко его сжимает. Мы словно вросли друг к друга, переплелись чем-то незримым, чему у меня нет названия. Мир кружится всё быстрее и быстрее, я боюсь упасть, но меня надёжно держат и знаю, что поймают, если это случится. Воздух уплотнился и сгустился до предела. Кажется, еще немного и начнет искрить и сыпать молниями.
Невидимка снова отталкивает меня прежде, чем жар прикосновения станет невыносимо жгучим, и я начну заживо в нём сгорать. На меня обрушивается разочарование, потому что чем быстрее я падала в это прикосновение, тем больше мне казалось, что еще чуть-чуть – и пойму… но он не дал мне понять. Снова не подпустил к себе ближе, чем этого было достаточно.
Отодвигаюсь подальше, борюсь с обидой как только могу, но она побеждает.
- Надеюсь, теперь тебе легче, - говорю сухо и отворачиваюсь… но меня ловят за руку, не пускают встать и уйти. Смотрю в пустоту строго и вопросительно. А Невидимка будто колеблется пару мгновений, не знает, что делать с этой отвоёванной рукой… а потом целует кончики моих пальцев.
Ну вот что с ним делать! Выхватываю руку, а сама расплываюсь в глупой улыбке. Нет, я положительно не могу на него долго сердиться!
Надо срочно чем-то отвлечься, иначе так и буду улыбаться как дурочка – ещё придумает себе чего-нибудь.
- Как жалко, что ты немой! А меня тут наказали, представляешь? Целый день в комнате сидеть придётся. Думала, хоть разговорами отвлекусь. А теперь дудки. Придётся одной за двоих разговаривать.
Нет – а вот этот стон отчаяния прозвучал, между прочим, очень обидно!
И совсем я не болтушка… обычно. Работа у меня такая, что не очень поболтаешь. Сказать по правде, я сама не понимаю, почему с этим Невидимкой просто не могу заткнуть свой фонтан красноречия. Наверное, потому что мне до ужаса хочется его разговорить и узнать о нём побольше. Или потому, что обычно слишком много молчу, а каждому человеку иногда хочется поговорить по душам… даже если это разговор в пустоту.
- Знаю! – осенила меня светлая идея. – Это тебе точно понравится.
Тишина заинтересованно молчала и явно ждала продолжения.
- У меня есть персик! Держи. Всё тебе. Я уже успела перекусить.
Врушка я, конечно, – но откуда он узнает?
Я вытащила из кармана передника слегка помятый фрукт и протянула его Невидимке. Желудок попытался протестовать, но я его усмирила, объяснив, что раненому важнее – ему выздоравливать. А мы с желудком прекрасно умеем по несколько дней не есть, от нас не убудет. Этому громиле и так одного такого маленького фруктика на один укус… вернее, на пол укуса.
Никогда не видела, чтобы персик съедался с такой скоростью!
Честно говоря, вообще не видела, чтобы кто-то так ел персик – это даже немного жутко, когда фрукт прямо перед тобой зависает прямо в воздухе и от него отгрызаются здоровенные куски, и в конце концов остаётся только одна большая косточка, которая невозмутимо отшвыривается куда-то на пол. Ничего себе нахал и грязнуля! Он что, привык, чтоб за ним всё убирали?
В отместку решаю задать один мучающий меня вопрос прямо сейчас, в расчете на эффект неожиданности. Авось голосок прорежется.
- Что такое Сердце Полуночи?
Северянин закашливается. Кажется, эффект неожиданности удался.
С некоторым злорадством интересуюсь:
- Тебя похлопать по спинке?
Успеваю уклониться от летящей в меня подушки в последнюю минуту. Ура! Я делаю успехи. Теперь меня не так просто застать врасплох. Не успеваю как следует насладиться триумфом, потому что в следующую секунду раздаются шаги в коридоре, и кто-то начинает звенеть ключами у самой двери. Я вздрагиваю и оборачиваюсь на шум.
А Невидимка доказывает, что зря я так расслабилась и позабыла, кто он такой на самом деле. Тренированные рефлексы воина срабатывают моментально. Он сгребает меня в охапку, прижимает спиной к себе и закрывает рот ладонью. Вторую руку я чувствую у себя на животе. Не могу и пошевелиться – вся скована этими напряжёнными объятиями. Невидимка замер, словно хищник перед прыжком, и чутко прислушивается к звону ключей и едва слышной возне за дверью. Судя по тому, как человек за порогом чертыхается и пару раз роняет ключи, это точно не Надзирательница.
Вдруг понимаю, что мне совершенно всё равно, кто там открывает эту несчастную дверь. Главное, чтоб открывал подольше.
Глава 9
Поднимаю руку и вцепляюсь в лапищу, которая зажимает мне рот, пытаюсь её отлепить. Не хватало еще, чтобы вошедший очень сильно удивился, почему я сижу с таким странным лицом и выпученными глазами и молчу. По счастью, это удаётся быстро – и не потому, что моих крохотных силёнок хватает, чтобы сдвинуть хотя бы один палец. А потому, что Невидимка, кажется, понял, что погорячился, и сам убрал руку. Только одну. Вторая по-прежнему по-хозяйски расположилась у меня на животе и не даёт куда-нибудь отпрыгнуть. Такое чувство, что этому наглецу просто захотелось держать меня в зоне досягаемости, чтобы вовремя успеть снова рот закрыть, если что. Ну каков нахал!
Впрочем, мысль о том, что у него на случай опасности срабатывает хватательно-загребательный рефлекс в отношении меня, неожиданно поднимает мне настроение.
Да к тому же я уже поняла, кто там ломится в дверь – и окончательно успокоилась. Кармелла слишком глупа, чтобы заметить, что в комнате что-то не так. Вот кого-кого – а её можно не опасаться.
Дверь, наконец, распахивается и на пороге показывается ещё одна девушка из личных служанок принцессы. Признаться честно, яркой внешности рыжеволосой Кармеллы и её выдающимся формам я всегда немного завидовала. Тем более, что при своей фигуре и наружности она умудрилась как-то не сделаться стервой – с ней всегда можно было весело пошутить или пожаловаться на очередной каприз нашей взбалмошной принцессы… но вот сейчас я как-то неожиданно посмотрела на неё под новым углом зрения. Лучше бы вместо неё пришёл кто угодно, хоть даже Надзирательница.
- Уф-ф-ф… Мэй, как же тебе повезло! Сидишь тут, прохлаждаешься, а мы снова вёдра таскаем. Причём сегодня ей приспичило ванну с парным молоком, можешь представить? Так что Лина срочно побежала искать недоенную корову...
Кармелла вплыла в комнату, брякнула на подоконник кувшин воды и ключи и бесцеремонно расселась на моём стуле, обмахиваясь ладонью.
- Это мне? Спасибо, Мелли! – улыбнулась я, раздумывая, как бы поскорее её спровадить.
- Да не за что, солнышко! Мы уболтали Надзирательницу, что раз принцесса наказала тебе сидеть весь день без еды, уж на воду-то это не распространяется.
Слова Кармеллы заставили меня расплыться в улыбке. Нет, всё-таки отличные у нас девчонки! Взаимопомощь и взаимовыручка – наше всё… Но сегодня мне жутко хочется побыть индивидуалисткой.
Я неловко завозилась.
- Спасибо, я так тронута! Прости, что тебе пришлось на меня отвлекаться, когда столько дел. Ты, наверное, очень торопишься…
- Ох, я у тебя посижу немного, ладно? От этих вёдер дурацких и так всё тело ломит, а если вернусь, мне тут же новую работу придумают. В такую жару ничего делать не охота. Я уже расплавлюсь скоро.
И она принялась расстёгивать верхние пуговицы платья.
- Что ты делаешь?! Застегнись сейчас же обратно! – возмутилась я, пытаясь незаметно отлепить невидимые пальцы со своего живота. Успехом попытки не увенчались. Таарнец позади меня подозрительно подрагивал, как будто из последних сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.