В течение 1944 и 1945 г. велись активные работы по разбору завалов, консервации руин, извлечению скульптур из захоронений. Восстанавливать или нет, если восстанавливать, то как и для чего, для музея или для дома отдыха – эти вопросы поднимались вновь и вновь. В апреле 1944 г. был составлен проект объединенного решения Исполкома Ленгорсовета и Ленинградского областного совета депутатов трудящихся «О сборе и охране произведений изобразительного и прикладного искусства (вещевых памятников)», в котором говорилось: «В целях восстановления музеев, разоренных фашистскими захватчиками, необходимо осуществить сбор и охрану произведений изобразительного и прикладного искусства и предметов, имеющих историческое значение»[699]. В Москве на специальном межведомственном совещании «О судьбе пригородных дворцов» главный архитектор КГИОП Н. Н. Белехов по-прежнему отстаивает идею восстановления музеев. Его поддерживают академики И. Э. Грабарь и А. В. Щусев. Однозначного решения совещание принять не могло, но убедительные доказательства того, что нельзя медлить с работами по восстановлению, иначе потери будут невосполнимы, произвели впечатление на исполнительные органы власти. В результате было принято постановление, согласно которому пригородные дворцово-парковые ансамбли получили особый статус для финансирования и снабжения материалами[700].
14 февраля 1946 г. Ленгорисполком принял постановление «О восстановлении фонтанов и парковых сооружений в городе Петродворце». Был возрожден Большой каскад, воссоздана статуя Самсона. Разработкой проектов восстановления петергофских фонтанов и парков занималась созданная в 1945 г. Ленинградская архитектурно-реставрационная мастерская во главе с профессором А. А. Олем. Затем она была преобразована в Специальные научно-производственные мастерские (впоследствии объединение «Реставратор»)[701].
Но даже архитекторы-реставраторы и специалисты-проектировщики не представляли, как из груды развалин воссоздать дворцы с интерьерами и экспозициями и предлагали восстановление Большого дворца в качестве дома отдыха. Н. Н. Белехов несколько раз отклонял их предложения[702], ожидая правительственного указа. Только в 1948 г. Советом Министров СССР принято постановление «О восстановлении здания Большого дворца в г. Петродворце», согласно которому подлежали реставрации фасады дворца с одноглавыми завершениями церкви и корпуса под гербом (по первоначальному проекту Ф. Б. Растрелли) и пять исторических интерьеров – Парадная лестница, Танцевальный зал, Белая столовая, Тронный и Чесменский залы[703]. Это была победа, означавшая начало невероятно сложной работы.
Павловск (Слуцк) был освобожден Советской армией 24 января 1944 г. Тогда же Павловский дворец страшно пострадал от пожара.
«Я не дождалась попутной машины и пошла пешком (машины все нужны фронту, а не директорам “разбитого вдребезги”), – писала А. И. Зеленова в феврале 1944 г. – Прекрасен, но страшен Павловск со своими руинами. К числу этих руин принадлежит и Павловский Дворец-музей, горевший в течение 10 дней. Нет купола, венчавшего дворец, нет и башен с часами, нет библиотеки Росси, сгоревшей бесследно вместе со стенами, нет правого флигеля, где Тронный зал, нет трельяжных галерей над колоннадами, нет картинной галереи, нет церкви… Остались только фасадные стены, чудом сохранившие наружную и внутреннюю лепку… Все уцелевшее сохранилось только в “фрагментах”. Помпея не выглядел горестней… В грудах завалов стоят античные статуи, извлеченные из земли. На фресках Скотт готическим шрифтом начертана “арийская” похабщина… Каждый день ходила я ко дворцу, как на могилу к горячо любимому»[704].
18 февраля 1944 г. сектор охраны памятников искусства при Управлении по делам искусств Исполкома Ленгорсовета провел заседание с повесткой «О состоянии дворцов и парков Ленинграда в результате варварского их разрушения фашистами».
Главный архитектор Отдела охраны памятников Ленинграда Н. Н. Белехов в своем докладе отметил: «…если Павловский парк пострадал сильнее всего, то Павловский дворец сохранился лучше других… и имеется полная возможность его реставрации, поскольку многие помещения сохранили внутреннюю отделку»[705].
«Разве мы можем допустить, чтобы вместо Павловского дворца, который мы хорошо знали и любили до войны, любили из-за его красоты, навечно теперь остались эти руины как памятник арийского кретинизма, гитлеризма и фашистского мракобесия? Нет! Я убеждена, что вы солидарны со мной, что мы должны уготовить ему другую судьбу. Это зависит от нас с вами. Мы же гоним гитлеровцев с нашей земли, драпают так, что вы едва успеваете свои аэродромы переносить… И мы не имеем права опускать Павловск в небытие»[706], – писала Зеленова летчикам, охранявшим Ленинград, в 1944 г.
А. И. Зеленова сообщала в апреле 1945 г.:
«Сразу же после освобождения Павловска начались работы с целью предохранения уцелевшей части дворца от дальнейшего разрушения. В скульптурных мастерских началась сборка и реставрация поврежденных лепных украшений.
В Павловске и окрестностях собрано много растащенных фашистами музейных ценностей. Часть из них обнаружена в блиндажах и землянках, в домах, где квартировали немцы…
Предстоящим летом в Павловске будет восстановлена кровля над музейными залами, заделаны пробоины в стенах, закончатся работы по сохранению лепки. Научные сотрудники дворца разбирают исторические архивы, чертежи, собирают иллюстрированный материал, необходимый для восстановления дворца»[707].
В 1944–1945 гг. в Павловске были начаты первоочередные работы по консервации сохранившихся фрагментов художественной отделки, расчистке завалов, поиску и сбору музейных предметов. На территории Павловского парка, города Павловска и его окрестностей было собрано около 30 предметов мебели, два больших портрета: Петра I работы Таннауэра и Павла I кисти Боровиковского, мраморная скульптура и вазы. Из тайников в подвалах дворца была извлечена античная скульптура, которая сохранилась практически без повреждений[708].
С 1944 по 1949 г., на основании распоряжений Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете министров РСФСР, А. М. Кучумов (тогда директор Центрального хранилища музейных фондов пригородных дворцов) несколько раз выезжал в Прибалтику, Кенигсберг, Берлин для поиска утраченных музейных ценностей. В результате этих поездок многое удалось найти. Так, из Риги была возвращена неготека Павловского дворца-музея, около 2500 негативов. Иногда находили лишь фрагменты мебели и сохранившиеся элементы декоративно-прикладного искусства: все они были использованы как составные части заново воссоздаваемых предметов.
Зима 1944 г. – время одновременно радостное и трагическое для территории «приленинградья»: день за днем освобождались районы Ленинградской области, дворцовые пригороды. И взору освободителей представала невиданная доселе гуманитарная катастрофа, способная повергнуть в отчаяние самых закаленных. Четыре дня спустя после Петергофа, 26 января 1944 г., была очищена от нацистов Гатчина. На следующий день в «Правде» появилась статья, где описывались злодеяния немецко-фашистских оккупантов на гатчинской земле: «…Гитлеровцы надругались над прекрасным Гатчинским парком. Как хорош был этот парк в солнечный летний день: густые заросли плакучих ив, вековые дубы, лазурной чистоты пруды и озера, маленькие острова, поросшие высокой травой… Немецкие варвары вырубили деревья парка, обтесали их на бревна для дзотов и конюшен… Гатчина вырвана из рук злодеев. Город имеет страшный вид: целые улицы в развалинах, дома горят. Но люди верят, что их город возродится, что он снова станет прекрасным и благоустроенным»[709].
Вот как описали свои впечатления от первого дня, проведенного в освобожденном городе, капитан К. Сухин и старший лейтенант А. Викторов: «Вот они, старинные гатчинские ворота, ведущие в только что освобожденный город. Обгоревшие и выщербленные осколками снарядов и мин, они носят следы недавних горячих боев… Все разорено, разграблено. Красивые старинные мосты, перекинутые через протоки, соединяющие озера, взорваны немцами минувшей ночью… Сквозь вековые деревья парка видны строгие очертания знаменитого Гатчинского дворца. Его серые стены почернели от пламени. Сизый дым тянется из окон. Кое-где еще полыхает огонь. Фашистские вандалы взорвали и подожгли это прекрасное произведение искусства конца XVIII века. В парке вырублены вековые дубы, разрушены павильоны…»[710]
Наряду с первоочередными работами по налаживанию городского хозяйства начались и неотложные работы в гатчинских парках. Были разминированы, расчищены дорожки, засыпаны воронки, высажены новые деревья[711]. Группа ленинградских музейщиков сразу же после освобождения прибыла в Гатчину. «Нам показалось, что дворец уцелел… С трудом пробираемся по заледенелой, взбугренной земле и видим, что уцелели только стены… Пожар и бомбежка обрушили почти все перекрытия. Поднимаемся по ступеням одной из лестниц и, глядя с верхней площадки вниз, замечаем надпись на косяке дверного проема: “Когда Иван придет – все будет опустошено!”. Обещание выполнено с немецкой аккуратностью и фашистским размахом… уцелевшие на стенах мраморные барельефы и лепной декор своей изысканной нарядностью подчеркивают вандализм разрушений… как цветы над еще не закрытой могилой»