я псевдонимы, я обозначал лишь имя, созвучное с немецким названием данного учреждения. Например, Вертер – вермахт и т. п. Пересылая через Тейлора и Сиси свой материал, Люци помечал, из какого ведомства он получен: „из ОКВ“, „из ВВС“, „из МИД“. Шифруя текст, я кодировал источники соответствующими псевдонимами, известными лишь мне и Директору (так обозначалось руководство советской разведки. – Б. С.).
Разумеется, в то напряженное время руководство Центра очень интересовалось, что представляют собой источники Люци: где служат эти люди, их фамилии, звания, из каких учреждений поступает информация… Если принять во внимание тяжелую военную обстановку под Сталинградом и на Северном Кавказе, станет ясно, какое значение придавал Центр надежности и точности сведений. Тем более что информация Люци иногда довольно широко освещала некоторые замыслы германского военного командования. Да и поступала она из Берлина довольно оперативно, хотя утверждение Александра Фута, что решения гитлеровской ставки оказывались известными нам порой через сутки после их принятия, безусловно, не соответствует действительности. Неверно также и то, будто в отдельных случаях мы узнавали об изменениях в немецких оперативных планах, дислокации войск и т. д. даже раньше, чем командующие немецкими армиями на Восточном фронте.
Сначала Центр весьма настороженно отнесся к данным, сообщаемым Люци. Потом, когда был проведен соответствующий анализ информаций, наша настороженность сменилась желанием более тесного сотрудничества. Люци охотно пошел навстречу и спустя какое-то время даже приподнял завесу над своей тайной: рассказал кое-что о служебном положении и разведывательных возможностях своих берлинских друзей. Однако он категорически отказался назвать их настоящие фамилии и должности, так как, по его словам, это могло оказаться для них гибельным. Мы, разделяя опасения Люци и понимая, что он прав, больше не задавали ему подобных вопросов.
Эта тайна Люци остается и по сей день нераскрытой. Любопытно признание бывшего начальника Центрального разведывательного управления США Аллена Даллеса. В своей книге „Искусство разведки“ он пишет следующее: „…Советские люди использовали тогда фантастический источник, находящийся в Швейцарии, по имени Рудольф Ресслер, который имел кличку Люци. С помощью источников, которые до сих пор не удалось раскрыть, Ресслеру удавалось получать в Швейцарии сведения, которыми располагало высшее командование в Берлине, с непрерывной регулярностью, часто менее чем за 24 часа после того, как принимались ежедневные решения по вопросам Восточного фронта…“.
Как видим, даже для руководителя ЦРУ источники Ресслера остаются загадкой, несмотря на то что А. Даллес в годы войны находился в Швейцарии и сам занимался разведывательной деятельностью против Германии. Он без какого-либо сомнения повторяет взятое с потолка утверждение Фута о разведке, якобы извещавшей союзников о принятых в германских штабах решениях менее чем за 24 часа.
Существует еще одна „загадка Люци“ – с помощью каких средств немецкий эмигрант поддерживал регулярную и устойчивую связь со своими корреспондентами в Берлине?
В западной печати на сей счет высказываются различные мнения. Некоторые считают, что Рудольф Ресслер и его берлинские единомышленники пользовались услугами дипломатического курьера германского посольства в Швейцарии. Другие убеждали, что в этих целях использовалась радиосвязь.
На мой взгляд, версия о курьере сомнительна, хотя она объясняет, почему хорошо налаженная немецкая служба пеленгации так и не сумела нащупать в эфире радиостанции Ресслера и его друзей. Сомнения мои вызваны прежде всего тем, что никакой курьер не мог обеспечить тех сроков, в которые Ресслер и его берлинские корреспонденты обменивались между собой вопросами и ответами. Чтобы сохранить уровень оперативности, свойственный Люци и его товарищам, понадобилось бы несколько дипломатических курьеров, круглосуточно курсировавших из Берлина в Швейцарию и обратно. Безусловно, это невозможно. Вряд ли какое-нибудь посольство могло позволить себе такую роскошь, даже если его почта сверхсрочная.
Версия о радиосвязи более вероятна. Авторы книги о Ресслере – Аккос и Ке (французские журналисты, чья книга называлась довольно претенциозно – „Война была выиграна в Швейцарии“. – Б. С.) – выдвигают, в частности, вот какого рода концепцию. Берлинские единомышленники снабдили своего друга-эмигранта радиостанцией и шифром еще до начала Второй мировой войны. Сотрудничавшему со швейцарской разведкой Ресслеру незачем было опасаться доносчиков или полиции. Он мог свободно выходить на связь в любое время дня и ночи. А его друзья пользовались служебной радиостанцией – они передавали зашифрованные сведения прямо из центра связи ОКВ, расположенного в военном лагере Майбах, у Цоссена, неподалеку от Берлина. Никакой радиопеленгатор не смог бы выявить каких-либо подозрительных телеграмм в этой огромной массе шифровок, которая непрерывно извергалась в эфир из этого главного узла связи верховного командования вермахта. Таким образом, будто бы существовал неуязвимый радиомост Ресслер – Берлин.
Это предположение не лишено убедительности, особенно если учесть, что один из источников Люци, которому я дал имя Ольга, служил в штабе связи ОКВ. Впрочем, возможно, связь с Ресслером осуществлялась через радиостанцию другого ведомства и другими лицами. Известно, что начальником службы радиоперехвата в абвере был генерал-майор Эрих Фельгибель, казненный в 1944 году как активный участник оппозиционного „заговора генералов“ (на самом деле Фельгибель возглавлял службу связи вермахта, подчинявшуюся штабу оперативного руководства ОКВ. – Б. С.).
В версии „радиосвязь“ есть, однако, и слабые, уязвимые стороны… Нелепа выдумка французских журналистов, будто бы Ресслера обращению с рацией научил Христиан Шнейдер (Тейлор). Я точно знаю, что Шнейдер вообще не имел никакого понятия о радиотехнике и никогда не работал ключом…
Мог ли Ресслер самостоятельно работать радистом? Люди, знавшие его в те годы, утверждают, что он не был обучен радиоделу. Впрочем, это шаткий аргумент: Ресслер не стал бы признаваться в этом даже лучшему другу. Сомнение в другом. Если бы Люци радировал сам, гитлеровцы непременно засекли бы его в эфире, как они засекали множество подпольных передатчиков во всех странах.
По-видимому, сам Ресслер все-таки не радировал. Скорее всего, он пользовался узлом связи какого-то официального ведомства. Вполне допустимо, что информация шла по служебным каналам немецких посольства или консульства в Швейцарии… Не стоит забывать о том, что Ганс Берд Гизевиус, германский вице-консул в Цюрихе, был одним из участников того же „заговора генералов“ и организатором неудавшегося покушения на Гитлера в июле 1944 года. Он разделял убеждения Ресслера и мог предоставить в его распоряжение радиста.
Была еще одна возможность. Это бюро „Ха“ – разведорган Швейцарии, с которым Ресслер сотрудничал. Пеленгаторы немецкой радиоконтрразведки, естественно, натыкались в эфире на радиостанции официальных учреждений – бюро „Ха“ или немецкого посольства в Швейцарии. Но заподозрить в шпионаже свое же посольство было трудно, а против бюро „Ха“ нацисты не могли что-либо предпринять, не имея точных доказательств, что оно связано с источниками в Германии.
Гитлеровцам так и не удалось до самого конца войны вскрыть агентуру Ресслера в Берлине. В архивных документах гестапо и СД об этом ничего не говорится. То же самое явствует из книги Флике (офицера абвера, автора книги „Агенты радируют в Москву“. – Б. С.). Он считает, что радиосвязь была, но как она осуществлялась, кто были те люди, которые снабжали Люци секретной информацией, – это ему неизвестно.
Предоставляя времени решить эту загадку, можно сказать лишь одно: связь Люци с его источниками действовала безупречно, и налажена она была умно, с большим искусством».
Всерьез воспринимает данные «Люци» и один из руководителей советской разведки в военные годы Павел Судоплатов. В мемуарах он утверждает: «Сотни радиограмм в Москву от „Красной капеллы“ из Швейцарии за период с июля 1941 года по октябрь 1943 года содержали ценнейшую информацию: приказы немецкого верховного командования, сведения о передвижении войск и массу оперативных подробностей боевых действий. Эта информация передавалась Рудольфом Ресслером (Люци), но он упорно отказывался назвать ее источник советскому резиденту-нелегалу Шандору Радо.
Ресслер, немецкий эмигрант, встретился с Радо, когда Гитлер напал на Советский Союз (сам Радо утверждал в мемуарах, что эта встреча произошла позднее – только во второй половине 1942 года. – Б. С.). Он дал понять, что считает Радо связанным с советской разведкой, и предложил ему передавать информацию из немецких военных кругов. Зная это, в Москве решили, что Люци просто пытается сохранить в тайне свой источник – агента в немецком генштабе.
На самом деле Ресслер передавал информацию, которую получал от англичан. Английская разведка знала о работе группы Радо, поскольку еще накануне войны внедрила своего агента в „Красную капеллу“ в Швейцарии. По дипломатическим каналам в Лондоне через английскую миссию связи в Москве англичане не передавали эту информацию, опасаясь, что в НКВД не поверят и потребуют назвать источник. Советские разведслужбы не знали тогда, что у англичан есть аналог немецкой шифровальной машины „Энигма“, которую собрал в 1938 году для британской спецслужбы польский инженер, работавший ранее на немецком секретном предприятии, выпускавшем эти машины. Англичане держали в строжайшем секрете существование „Энигмы“, дававшей им возможность дешифровать немецкие радиограммы. Сведения о ней поступили в Москву в 1945 году от Филби и Кэрнкросса (членов „кембриджской пятерки“ – знаменитой советской агентурной сети в Великобритании. – Б. С.)».
Да, пожалуй, сейчас пришло время разгадать «тайну Люци». Оказывается, для этого достаточно проанализировать донесения, отправлявшиеся в Москву Шандором Радо, сопоставить их с действительным положением вещей на советско-германском фронте, и тайное сразу же станет явным.