Доктор Джерролд замолчал, достал сигарету из портсигара, закурил и, не сводя глаз с Мэйдж, продолжал:
— Я могу показаться нескромным, но скажу просто: моя профессия обострила наблюдательные способности. А когда речь идет о наблюдении, в частности об анализе человеческого поведения, на самом деле действует не столько зрение, сколько, как говорится, орган рассуждения. Смотреть, конечно, тоже надо, но главное — уметь делать выводы из увиденного! Именно в этом вся трудность! Прибавьте сюда опыт — другой основной фактор, — и вы поймете: только все это вместе может привести к определенным результатам, которые я имею слабость считать у себя недурными… То есть я попросту хочу сказать, что у меня в таких делах есть некоторый навык, и ошибаюсь я редко.
Мэйдж едва удержалась, чтобы не напомнить доктору про обвинение дяди Джерри: будто бы он запер в сумасшедшем доме девушку, которая не была сумасшедшей!
— И я заметил у этого человека, — продолжал Джерролд, — какой-то странный блеск в глазах, особенно когда он улыбался…
Мэйдж охватил страх. Хоть она и считала доктора Джерролда чрезвычайно самовлюбленным человеком, но на сей счет не могла с ним не согласиться.
— Я с большой долей вероятности могу утверждать, что это взгляд человека, психически (еще неясно пока, в какой степени) неуравновешенного…
Мэйдж не могла произнести ни звука. Теперь она ощущала панический страх перед дядей. Значит, все ее опасения подтвердились, и подтвердил их специалист…
— Теперь у меня к вам еще один вопрос, — продолжал психиатр. — Про сводного брата вашего дяди…
— Вы думаете… вы думаете, это тот человек, убитый в опечатанной комнате? Мой дядя воспользовался им только потому, что он на него похож?
— Это очень интересная версия и вполне правдоподобная: мне кажется вероятным, что лицо было обожжено не случайно. Вы ведь не знали его, мисс Пирсон, правда?
— Нет, я уже говорила: я никогда его раньше не видела.
— Знаете ли вы что-нибудь о его судьбе?
— Я уже много лет ничего о нем не слышала. Отец не считал его членом семьи. Он просто ничего о нем не рассказывал. Когда я была еще девочкой, его поместили в лечебницу — вот, собственно, и все…
— Чем он был болен? — очень серьезно спросил доктор Джерролд и нахмурился.
— Что-то с психикой, вроде ваших пациентов… Больше я ничего не знаю. Ах да! Кто-то мне рассказывал — не помню, кто, — будто он очень любил театр и чуть было не стал профессиональным актером. Но это, должно быть, было совсем давно…
Доктор Джерролд переменился в лице — Мэйдж даже испугалась, что ему сейчас станет дурно.
— Кажется… — сказал он немного запинаясь, — кажется, я слышал, вы говорили, как его звали? Горацио, не так ли?
Мэйдж кивнула.
— Об этом-то я и думал! Боже мой, бежим скорее! Надо срочно всех собрать вместе!
Через десять минут доктор Джерролд держал речь перед гостями, присутствующими в полном составе. Собравшихся поразила его бледность, а еще больше — его краткое объявление:
— Всем собрать вещи, мы немедленно покидаем остров! Объясню все по пути, терять нельзя ни минуты!
В его голосе была такая решимость, что все послушались беспрекословно, даже самые строптивые. Жесты и лицо доктора выдавали страх, еще более ощутимый оттого, что он пытался его сдерживать. Зараженные этим страхом, все действующие лица заторопились…
Еще через четверть часа гости с багажом в руках вышли из замка. Дождь немного утих, зато ветер стал еще сильнее. Они остановились у сторожки. Питер не возвращался. Еще раз перечитали его записку и пришли к выводу: став свидетелем необычайного убийства, молодой сторож решил убраться с острова.
Все, не задерживаясь, двинулись дальше. Недалеко от мостика, в естественном углублении, через которое проходила тропа, остановились передохнуть. Мэйдж с Урсулой были недовольны сумасшедшим темпом, который задали мужчины, вдруг разом полностью утратившие хорошие манеры. Но главное, они ждали объяснений от доктора Джерролда.
Место для объяснений оказалось довольно неподходящим. В глубокой темноте друг друга можно было узнать только по силуэту и по голосу; кругом лишь скалы, омываемые грохочущим морем, с каждой минутой все более грозным, да пренеприятнейший туман из брызг.
— Пока мы не покинем остров, я не буду чувствовать себя в безопасности, — заявил доктор. — Прежде всего я хотел бы еще раз вернуться к психологическому аспекту этих преступлений, к тому безумному вечеру, который мы все пережили. Мы уже множество раз говорили, что имеющиеся у нас данные никак не стыкуются и не подчиняются никакой логике.
Но это не так! На самом деле мы разыграли пьесу из артуровского цикла в постановке нашего хозяина, сыграли роли артуровских персонажей и пережили сцены с подходящим реквизитом — чаша Грааля, меч в скале и прочее.
— Но кое-что еще не подтвердилось, — перебила Мэйдж. — Например, невидимый круг.
— К великому счастью, — вздохнул доктор Джерролд. — С этой точки зрения, в событиях есть своя логика, свой ритм. Убийства же, хотя и не имеют определенных мотивов, тоже вполне соответствуют этой логике — логике артуровской трагедии. Сейчас вы все поймете…
Доктор Джерролд глубоко вздохнул и продолжил:
— Перед самым отъездом я говорил своей жене, как неблагоразумны некоторые мои коллеги, преждевременно констатирующие выздоровление пациента. Я сказал это, с изумлением узнав про освобождение Безумного Горацио…
Он обратился к Мэйдж:
— Это прозвище газеты некогда дали психически больному убийце, с которым, мисс Пирсон, я имею все основания отождествлять сводного брата вашего дяди. Месяц назад его выпустили. Я прекрасно понимаю, почему вам про него ничего не рассказывали… Совпадение тут исключено… В самом начале вечера вы говорили мне, как его зовут, но — увы! — я не сразу сопоставил факты. И только когда вы сообщили, что он любил театр…
— Господи… — произнесла Мэйдж и зажала рот руками.
— Это с ним, с Безумным Горацио, мы имели сегодня дело. Это он был нашим хозяином, он же — инспектором Роем, он же — королем Артуром-мстителем… Я не знаю, что стало с вашим дядей Джерри, но приходится бояться наихудшего… Этот человек — не обычный преступник. Он вообще не преступник в том смысле, как это понимает большинство людей: ведь он невменяем. Это психопат… но очень умный и чрезвычайно проницательный психопат, что не сразу можно заметить. Он похож на своего брата Джерри и несколько старше его. Нужно ли еще что-то говорить?
Этот человек страстно увлекался театром и показал большую осведомленность в этой области. У него есть особенное пристрастие к греческой трагедии, и благодаря его таланту лет восемь назад, после того, как он поставил в лечебнице несколько великолепных спектаклей, медики решили, что он выздоровел. Впрочем, заметим, что в то время он никого еще не убивал и не проявлял склонностей к насилию. Совсем забыл: выше всего он ставит легенды о короле Артуре. Вскоре после освобождения он поставил пьесу, где действовали Гвиневра, Ланселот, фея Моргана, чародей Мерлин и все остальные. Пьеса под названием «Возвращение короля Артура» была представлена в одном из городов на севере Англии и имела успех. На четвертом или пятом представлении… А Горацио играл роль короля Артура… Вам это ничего не напоминает? Около восьми лет назад…
Джерролд выдержал небольшую паузу и продолжил:
— Посреди пьесы, при полном зале он выхватил меч и ударил своего партнера по сцене. Тот рухнул, вопя от боли. Сначала зрители, разумеется, подумали, что он просто играет роль. Горацио ударил еще одного… Кажется, он перебил половину актеров на сцене, пока публика не сообразила, что присутствует при настоящей бойне, от подробностей которой я вас избавлю. В упоении от успеха Горацио решил сыграть роль короля-мстителя по-настоящему…
Было темно, никто не видел ясно лица соседа, но ужас, внушенный этим рассказом, чувствовался осязаемо; он не пощадил даже того, кто этот ужас спровоцировал… Теперь все факты выстраивались в жуткую логическую цепочку.
Когда Джерролд предложил идти дальше, никто не заставил себя упрашивать. Даже Мэйдж с Урсулой больше не отставали. Уже через несколько минут показалась арка над морем. От ее вида всем сразу полегчало. Это означало, что кошмар скоро закончится.
Мэйдж пошла еще быстрее и опередила всех. Вдруг она резко остановилась. Урсула, сразу вслед за ней, услышала ее шепот: «Невидимый круг…» — и спросила, что это значит. Их слова расслышал Билл.
— Невидимый круг? — переспросил он. — О чем вы?
— Вот он — невидимый круг… — пробормотала Мэйдж, остекленевшими глазами уставившись на арку. — Увидеть его нельзя, но и преодолеть невозможно…
И тут все, следя за ее взглядом, поняли, о чем она говорит. Каменная арка над уходящим в отлив морем обрушилась на протяжении нескольких метров. Моста в этом месте больше не было.
— Невидимый круг… — еле слышным голосом повторил доктор Джерролд. — Мы в плену на этом острове в обществе безумца!
Глава 14
Когда Мэйдж открыла глаза, ее комната была залита золотистым светом. Этот неяркий свет струился из-за окошка. Неужели уже утро? Неужели день положил конец этой кошмарной ночи?
Несколько секунд она протирала глаза, наслаждаясь моментом, который казался ей избавлением. За окном стоял густой туман; утреннее солнце красило его в розовый цвет и было далеко не таким ярким, как в погожий летний день. Но после мрака последних часов и этот рассвет казался ослепительным.
Чуть позже до ее сознания дошли и другие хорошие новости: море было теперь еле слышно, ветер утих. А в редких криках чаек больше не было ничего зловещего.
Мне приснился кошмар, подумала она и закрыла глаза. Тут же вспомнились обрывки этого кошмара. Когда они поняли, что мост обрушен, что гости заперты на острове с безумным убийцей, всех охватил дикий ужас. Урсула Браун настолько потеряла контроль над своими эмоциями, что лишь мощная пощечина Блейка привела ее в чувство. Журналист сперва возмутился и хотел заступиться, но тут же признал, что лекарство Блейка оказалось поистине спасительным: стоило Урсуле в истерическом припадке сделать неверный шаг, и разбушевавшийся океан поглотил бы ее.