— Должно быть, после ваших сказок дети по ночам глаз не могут сомкнуть!
— Вы, боюсь, до сих пор не поняли нашего юмора. Но ничего, милая девушка, — скоро начнете понимать.
Мэйдж ответила не сразу.
— Здесь, похоже, есть один человек с очень своеобразным чувством юмора…
— Вы имеете в виду Горацио?
Мэйдж кивнула.
— Да, верно… — задумчиво произнес Блейк. — В каком-то смысле прямо квинтэссенция юмора…
— Параноидальный бред! Он же опасный безумец!
— В этом нет никакого сомнения. Никто не станет спорить.
— А вы говорите о нем так, как будто совсем не боитесь?
В черных глазах поэта блеснула мстительная решимость.
— Представьте себе, не боюсь. Я только и жду, когда он объявится, когда предстанет передо мной. И тогда увидит, как разберется с ним старый корнуоллец!
Когда Блейк и Мэйдж вернулись в замок, часы пробили половину седьмого. Чем ниже садилось солнце, тем меньше оставалось шансов заметить кого-нибудь на той стороне моста. Все собрались в гостиной — только Урсула Браун по-прежнему сидела запершись в своей комнате. Мэйдж решила составить ей компанию, пока мужчины обшаривали весь дом, закрывая за собой все отверстия, так чтобы к ночи превратить замок в настоящую крепость. Специально для этого запаслись молотками, гвоздями и досками.
Урсула лежала в своей спальне на кровати. Она была очень бледна. Вечерний полумрак, погружая закоулки комнаты во тьму, делал ее еще более болезненной с виду. Мэйдж присела на кресло возле постели.
— Вы простудились? — спросила она.
— Нет, температуры нет…
Урсула произнесла эти слова дрожащим голосом, подрагивали у нее и руки.
— Горло тоже не болит. Я думаю…
— Да?
— Как представлю себе, что этот ненормальный где-то здесь — буквально схожу с ума. Голова кружится… Поэтому лучше лежать. А доктор Джерролд дал мне лекарство и запретил выходить из комнаты.
Мэйдж впервые почувствовала сострадание к Урсуле. Все высокомерие с нее сошло, теперь ее даже было жалко — слабую, беззащитную…
— Я и вправду очень нервная, — продолжала Урсула. — И когда такое начинается — просто не соображаю, что творю… Теряю контроль над собой, готова сделать что угодно — прыгнуть в воду, например.
— И вы всегда такой были?
Мисс Браун пристально посмотрела на собеседницу странным взглядом:
— Нет, не всегда… Это началось, когда я познакомилась… с одним человеком.
— С дядей Джерри?
Урсула с серьезным видом кивнула.
— Три месяца я провела здесь, с ним — и стала совсем другой. Меня всю перевернуло. Послушать его — или того, кто себя за него выдавал, — так я была прямо злодейка, вроде противной феи из легенды. Признаюсь, я не всегда вела себя со своими спутниками безупречно. Но Джерри…
Тут Мэйдж рассказала, как она проводила со своим дядей лето.
— Значит, вы должны меня понять, — сказала Урсула. — Но усвойте: то, что перенесла я, было совсем другого рода. Может быть, не так страшно, но гораздо более жестоко.
— Жестоко? Боюсь, я вас не совсем понимаю. Он с вами дурно обращался?
— Нет, не то, что вы думаете. Это трудно рассказать… Приведу вам пример. Приглашая меня сюда, он расписывал мне прямо царскую жизнь. Признаюсь, поначалу я была разочарована. Тогда он сказал: только от меня зависит, чтобы это жилище вернуло прежнюю роскошь. А потом вдруг дал понять, что, хорошенько подумав, еще не принял решения о нашем будущем. И так далее… Он меня с ума сводил.
При последних словах зеленые глаза Урсулы сверкнули странным блеском. Теперь Мэйдж начала яснее представлять себе, каковы были их отношения. Женщина, с которой она говорила, являлась, без сомнения, авантюристкой, нарвавшейся в лице дяди Джерри на авантюриста посильнее. Разочарованная, озлобленная авантюристка, явно еще не нашедшая того, что искала… А дяде Джерри, соблазненному, должно быть, замечательной красотой Урсулы, наверняка доставляло удовольствие играть в кошки-мышки с такой завидной добычей.
— К счастью, я нашла силы уехать отсюда… Да и что я потеряла? — Мисс Браун унылым взглядом обвела комнату. — Это имение дорого стоить не должно.
— Думаю, не слишком, — не без сомнения ответила Мэйдж.
— Вообще ничего. Остров ему не принадлежит. Он хозяин только этих развалин. Но вы должны знать — вы же, вероятно, его единственная наследница…
— Я никогда этим не интересовалась.
Урсула пожала плечами.
— Вы так говорите, — продолжала Мэйдж, — как будто мы точно знаем, что он умер! А мы не знаем.
— Какая разница? — сухо возразила Урсула. — Вы его так же не любите, как и я, правда ведь?
Мэйдж не знала, что ответить.
— Теперь, — продолжала мисс Браун, — мы хотя бы знаем, откуда эта извращенная сторона его природы. При таком сводном брате, как Горацио! Кажется, и мать у них была не совсем нормальной. Как там ее звали?
— Рут, — рассеянно ответила Мэйдж. — Ее я тоже никогда не видела. Насколько знаю, ненормальной она не была.
— Говорят, красавица…
— Да, мне тоже так говорили. У нее были довольно острые приступы неврастении. Иногда она даже не помнила, кто она такая. Иногда исчезала на несколько дней, пропадала в лесу. Но такие депрессии, кажется, бывают чаще, чем думают.
— Кому вы это говорите! Впрочем, если так дальше пойдет, я, должно быть, тоже когда-нибудь сойду с ума! Все ждешь, ждешь… и ничего. Странно, куда подевался этот молодой сторож?
— Мы как раз недавно об этом говорили. Билл думает, что Питер тоже убит. Перед уходом он оставил записку, что, конечно, ничего не доказывает. Написать мог кто угодно, а если это и вправду его рука, то Горацио мог перехватить его на острове, а от трупа избавиться, сбросив в море. Мы все того же мнения. Иначе у него было бы вполне достаточно времени, чтобы сообщить в полицию — и нас бы уже здесь не было!
— Это ужасно, — прошептала Урсула, протягивая руку к стакану с водой на ночном столике. — Ужасно…
Несколько раз мисс Браун повторила, как заклинание, это слово, невидящим взглядом уставившись в стену.
— Мне и всегда было в этом месте не по себе, я ощущала какую-то тревогу. Но теперь я действительно чувствую, что здесь кто-то есть. Ощущаю, что опасность совсем рядом, неотступна, как тень, только не могу понять — где она…
Мэйдж вздрогнула и похолодела. То же самое чувствовала и она. Опасность была близка, почти осязаема, но неуловима и невидима, как ветер.
Глава 17
Около восьми часов все ходы и выходы из замка были наглухо закрыты. Досконально все осмотрев, гарнизон крепости убедился, что в ее стенах Горацио нет. Так что поужинали они с чувством относительной безопасности, вместе с Урсулой, которая на этот раз вышла из комнаты, и непринужденно болтали, пока не подали кофе. Но когда Блейк предложил подвести итоги, навязчивый образ Горацио вернулся к ним.
— С острова сумасшедший, может быть, и не ушел, но что его нет в замке — в этом мы уверены, — сказал поэт. — Вспомните: в здании всего три двери на улицу: входная, потайная дверь на площадку, где мы нашли меч в скале, и та, что ведет на тропу к вершине острова. Все три заперты изнутри на ключ и на засовы — очень крепкие засовы. Пройти через них без взлома совершенно невозможно. То же и с окнами: закрыты все ставни. На первом этаже ставней нет только в той комнате, где мы находимся, но витражи в свинцовых переплетах нельзя разбить, не всполошив весь дом. Подвал мы тоже заперли, а все возможные лазы забили досками. Разве кто-нибудь может сюда проникнуть? Нужен тяжелый топор или таран, чтобы…
— Вы говорите, подразумевая обыкновенного человека, — перебил его доктор Джерролд, выпуская сигаретный дым. — Но безумец Горацио — необыкновенный! Вы еще не поняли?
— Объясните, пожалуйста…
— Для начала, он, кажется, без всяких затруднений проходит сквозь стены. По-моему, он доказал это, убив человека в запертой и опечатанной комнате.
— Просто ловкость рук!
— Просто? Вы находите этот фокус простым? Так объясните его нам!
— Объяснить, признаюсь, не могу, но вот у молодого человека есть идея, если не ошибаюсь? — ответил Блейк, обернувшись к Биллу.
— Да, похоже, я напал на след, — сказал Билл немного смущенно.
— Что вы имеете в виду? — очень сухо спросил доктор Джерролд.
— Ничего особенного… Я, кажется, сообразил, каким образом Горацио совершил свое первое убийство.
Психиатр насмешливо улыбнулся:
— В том числе и то, как он достал меч из скалы?
— Конечно — ведь это прямо связано с тем якобы волшебным способом, которым он воспользовался для самого преступления. Или, если вам угодно, вторая часть решения загадки прямо или почти прямо вытекает из решения первой. Но я не думаю, что это самое главное. Нам прежде всего надо удостовериться в собственной безопасности здесь этой ночью и подумать о том, каким образом завтра мы выберемся с острова. Потому что и речи не может быть о том, чтобы мы…
— Разумеется. И все-таки нам хотелось бы удовлетворить свое любопытство. Преступление слишком эксцентричное, мистер Пейдж, чтобы оставаться в недоумении. Мы вас слушаем.
Билл не спеша допил чашку кофе. Слушатели впились в него глазами.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Только имейте в виду: у меня нет никаких доказательств. Идеально было бы найти меч…
— Для этого нужно вырвать его из рук убийцы! — усмехнулся Блейк.
— Предоставляю вам попробовать…
— За этим дело не станет. Если он объявится сегодня ночью — говорю вам, меч будет у меня!
— Будем надеяться, не объявится, — благоразумно возразил Билл. — Что же касается первого убийства — напомню вам, мистер Блейк, что около времени преступления мы с вами смутно видели фигуру, лезущую на башню. Иллюзия? Галлюцинация, вызванная уже достаточно натянутым состоянием нервов? Каждый из нас так и думал, пока мы не сообщили свои свидетельства друг другу. И все-таки казалось очень маловероятным, чтобы убийца взобрался вот так на стену под дождем и ветром. Ему по крайней мере нужна была веревка… И эт