ЯнаЮльевна Завацкая
НЕВИДИМЫЙМИР
роман
Прологпервый.
2017год, Германия. Школа.
Рабочий день закончился. Экран компьютера тихо угас, практикантка складывалабумаги. Она задержалась сегодня на работе. Зал обслуживания опустел, уборщицыгрохотали тележками и ведрами. Банк был закрыт. Девушка сдернула резинку сволос, хвостик распался, мелированные черно-пегие пряди упали на плечи.Практикантка отколола от костюма бейджик с именем "Ханна Петерс".Вскинула сумку на плечо.
Маленькийнемецкий городок тлел, отходя от первого весеннего зноя. Электронное табло насоседнем здании показывало то температуру воздуха - 22 градуса Цельсия, то дату- 22 апреля 2017 года. Практикантка свернула с мостовой, обогнув клумбу.Подошла к своему серебристому Опелю "Астре", несоразмерно массивномудля одинокой молоденькой девушки.
Повинуясь сигналу вставленной карты, электронный замок открылся с щелчком.Практикантка огляделась вокруг. Как всегда, безлюдно, лишь на другом концестоянки в машину садился запоздавший клиент - высокий, ухоженный блондин.Девушка задумчиво, как бы вскользь, взглянула на него. Блондин захлопнулдверцу. Его приземистый алый Форд стал бесшумно выруливать к выходу со стоянки.
Практикантка села в машину, вставила карточку в щель зажигания. Узнав хозяйку,машина заурчала по-кошачьи. Девушка вырулила вслед за Фордом, бросилаозабоченный взгляд на панель - цифры показывали, что газа в баке оставалось нетак много. Опель Астра выехал на широкую улицу, магистральную для этогомаленького городка. Девушка произнесла:
--Музыка. Продолжать.
Бортовой компьютер приветливо вспыхнул цветными огоньками. Молодой сильныйженский голос зазвучал в салоне.
I danced in the morning when the world was begun*
I danced in the Moon & the Stars & the Sun
I came down from Heaven & I danced on Earth
At Bethlehem I had my birth.
....
*Танцевал Я на первом рассвете земли,
Солнце, месяц и звезды в мой танец вошли.
Но когда пришел срок перемены времен,
Яcошел в Вифлеем и был девой рожден. (слова Сидни Картерс, перевод О.Чигиринской- здесь и далее)
Девушка вела Опель, отрешенно глядя вперед. Она была миловидной - чутьскуластое лицо с мягким подбородком, глубокие светло-карие глаза. Подняв руку,она нажала кнопку вызова на мобильном телефоне, закрепленном за ухом. Дождаласькакого-то ответа и произнесла в микрофон безразличным тоном.
--Привет. К ужину что-нибудь купить?
Ивыслушав ответ, сказала.
--Пять минут.
Она уже доехала до кольца, где надо было сворачивать в сторону дома. Взглянулав зеркало. Лицо ее не изменилось, но в глазах плеснула тревога. Красный Фордкаким-то образом оказался позади нее (а она проворонила этот момент). Девушкасменила направление и поехала не налево, как ей было нужно, а направо. Музыка гремелав салоне.
Dance, dance, wherever you may be
I am the Lord of the Dance, said He!
And I'll lead you all, wherever you may be
And I'll lead you all in the Dance, said He! *
*Танцуй же, танцуй, не жалея ног,
Яв танце веду, ибо Я твой Бог.
Замкни цепь рук и войди в мой круг,
Яв танце веду, ибо Я твой Друг.
Опель нырнул в туннель. Форд держался позади, то отставая на две-три машины, топочти догоняя Опель. На повороте девушке показалось, что преследователь поехалв другом направлении, и она вздохнула было облегченно - но опять увидела сзадиназойливо-алое пятно. Теперь она хорошо различала водителя, и в глазах еемелькнул страх - бледное лицо блондина показалось знакомым. Девушка стиснула зубыи выключила музыку.
Кстати же, можно и заправиться. Она заехала на "Арал", подрулила кгазовой колонке. Вылезла, хлопнув дверцей. Оперлась о крышу машины, словноотдыхая, с облегчением провожая взглядом проехавший мимо красный"Форд". Вот он свернул направо, на автобан - там уже и развернутьсянельзя. Девушка стала заправлять машину. Руки ее слегка дрожали.
Практикантка заехала в супермаркет. Купила пирожных и бутылку розовогопортугальского вина. Минут через двадцать вошла в свою квартиру на третьемэтаже старинного кирпичного дома. Квартира была съемной, и снимали ее начетверых - кроме практикантки, здесь жили две гимназистки-старшеклассницы,сбежавшие из родительского гнезда, и одна дама творческой малоприбыльнойпрофессии.
Эта дама, похожая на мулатку, с пышной копной темных волос, уже стояла,усмехаясь, в дверях своей комнаты, и смотрела, как Ханна Петерс складываетпакет на тумбочку и достает из ящика штуку вроде электронного сканера. .
--Я сделаю, - женщина подошла к ней и стала водить сканером вдоль телапрактикантки. Прибор тихо гудел, горела зеленая лампочка. Наконец женщинаотложила сканер. Посмотрела девушке в глаза.
--Что случилось, Ивик?
--Ничего. Показалось, - ответила та, - вроде хвост. Но, слава Богу, я ошиблась.Доехала до заправки, заодно газу подкачала, а он дальше, на автобан. Паранойя,наверное.
--Если у вас паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют, - сказалаженщина, - а это ты что тут купила?
--Так ведь Ашен завтра приезжает, - девушка смутилась.
--Ну ладно, ладно, знаем, что ты у нас с начальством на короткой ноге.Переодевайся и дуй на кухню, будем заниматься.
Их было четверо. Над внешностью каждой из них как следует поработали - теперьтолько очень опытный глаз мог бы отметить принадлежность девушек к одномународу, к одной расе, узнать в них то, чем они являлись на самом деле - а онибыли дейтрами.
Алайна, старшая из них, была очень смуглой и гордо носила пышный шар курчавыхтемных волос - под мулатку. Между тем дейтрины почти никогда не бываюткудрявыми и темнокожими. Семнадцатилетняя Шем была ярко-рыжей и очень короткостриженной, ее ровесница Майта - истинно арийской внешности. Милаядевочка-Гретхен, сероглазая блондинка (хоть и видно, если приглядеться, что искусственная,к тому же с просверкивающей вишнево-красной прядью). Шем с Майтой - в миру ихзвали Лаурой и Мелани - гляделись типичными подростками-европейцами - обильныйпирсинг, кольца в ушах, сине-зеленые татуировки на коже. Только сейчас онисидели в летних топиках по случаю жары, и видны были впечатляюще развитые мышцы- и дельтовидные, и бицепсы-трицепсы. Можно предположить, что девочкизанимаются спортом.
Внешность Ханны Петерс - она же Ивенна иль Кон, двадцати двух лет от роду,замужем, мать троих детей - была не так уж сильно изменена по сравнению сдругими. Разве что черные волосы мелированы золотистыми прядками. Но внешностьИвенны и для Дейтроса не была типичной, овал лица слишком круглый и мягкий,сглаженные скулы, сравнительно невысокий рост. Здесь, на Земле она выгляделанормально при своих 165 сантиметрах, но в Дейтросе казалась приземистой икоренастой.
Девушки учились в школе разведки. Этот заключительный год они проводилинепосредственно на Земле (или Триме, как ее называют в Дейтросе), проходякондиционирование. Мужская часть их группы - восемь парней - обреталась вближайшем крупном городе, учась в университете и проживая в студенческомобщежитии.
Алайна, командир группы, по званию ксата, гремела тарелками.
--Надеюсь, что это съедобно, - сказала она. Майта обиженно нахмурилась.
--Я старалась.
--А я люблю, когда Майта готовит, - сказала Ивенна (коротко ее называли Ивик).Она поднялась и стала разливать по тарелкам похлебку - там видны были темные исветлые грибы, розоватое мясо, картофель, перец и лук-порей.
--Как меня достала эта школа! - с чувством сказала Майта, - вы не представляете,какой это маразм! Эти детки...
--О да, - подхватила Шем, - сидят в печенках. Особенно мальчики. Ко мне опятьпривязался сегодня этот Йонас! Представляете, подсел, и жмется, и жмется... Такхотелось дать ему хорошенько, так ведь нельзя.
--Нельзя, - наставительно подтвердила Алайна, - конспирацию соблюдайте.
--Может, мне еще для конспирации с ним в постель лечь? - обиделась Шем.
--А уроки эти? Это же курам на смех! - воскликнула Майта, - я не понимаю, чем онивообще занимаются! Там же делать нечего. Скукота смертная! И ладно то, что мыуже выучили и сдали в Дейтросе. Но допустим, латынь, мы ее тоже не знаем - новедь это же так легко! А они еще стонут, неуды получают... Их бы в квенсен хотьна месяц...
--Это еще что! - перебила Шем, - мы сегодня на физкультуре два километра бегалина время.
Девушки, не удержавшись, захихикали, улыбнулась даже Алайна.
--В полной выкладке? - спросила она.
--Ага, и в противогазах! - фыркнула Майта.
--Так вот, половина класса вообще не добежала до финиша.
--А прикладом в спину? - спросила Ивик.
--Ну да, - вздохнула Алайна, - мы-то все это прошли еще в двенадцать лет. Япомню, как раз первый раз в квенсене пошли на тренировку... три километрапо-здешнему. Уж на что вроде нас и раньше в школе гоняли, а все равно многиепадали... Давайте есть уже наконец!
Девочки примолкли, сложили руки лодочкой. Алайна прочитала молитву. Ложкизастучали о фаянс.
--А вкусно, правда! - сказала Ивик, - Майта, рецепт дашь? Мужу сварю.
--У тебя ведь в следующие выходные отпуск?
--Ну да. Четыре дня, - кивнула Ивик. Глаза ее мечтательно затуманились. Она дикоскучала по мужу и детям, ее дочке исполнилось четыре года, а сыновьям-близнецамтри. Впрочем, дети уже учились в вирсене - школе первой ступени, и отец забиралих домой не каждый вечер, а только когда было время. И конечно, на выходные.Ивик старалась поменьше думать о детях - когда вспоминала их, хотелосьразреветься.
Но ведь она сама это выбрала - стать разведчицей.
--А у нас на политике сегодня смешно было, - сказала Майта, - представляете, быладискуссия на тему "Тоталитаризм и демократия". Они такие прикольные! Онивсе думают, что у них демократия, и что это так клево, это настоящая свобода, итипа в государстве от них что-то зависит.