они... не очень популярны, - сказала Ивик, - та же история. Просто, видно, уменя нет таланта.
--Брось, это ерунда. Не попадаешь в общую струю, отличаешься от других - вот ивсе. Да, с книгами и прочим та же история, конечно. Все эти элитарныесообщества - возьмут, не возьмут, дадут рецензию, не дадут... с картинами моими- как осветят выставку, возьмут ли в печать... То же самое. Хотя все-такибольше вероятности быть принятым, чем с фантомами. Но книги ты хоть пишешьсвободно. Ты сама решаешь, когда оставить книгу, когда начать другую. Можешьбросить на середине. А фантом-оператор... у нас все по приказу, Ивик. Абсолютновсе. Начать, закончить, внести радикальные изменения - ничего нельзя безсанкции начальства. Вот и подумай, оно тебе надо?
--Может, вы и правы, - горько сказала Ивик. Нашла взглядом Кельмина. Тотоживленно и быстро говорил о чем-то с пожилым гэйном, стоя у стола, держа вруках дымящуюся чашечку. Теперь Ивик заметила, что на левой его руке не хватаеткрайних фаланг на трех пальцах. Ей нестерпимо захотелось вдруг, чтобы Кельминснова подошел к ним. Хотя бы к Кейте. И хотя бы кивнул ей, Ивик, улыбнулся,сказал хоть слово.
Но Кельмин даже не смотрел в ее сторону. Нет, подумала Ивик с удивлением,похоже, что ему все-таки действительно понравился мой фантом.
Частьпервая.
Ангел-хранитель.
--Соседка у нас тихая, - донеслось из коридора, - все за компьютером сидит. Невидно, не слышно. Тихая, аккуратная, так что не беспокойтесь.
Ивик улыбнулась. Соседи уже месяц как съехали, хозяйка искала нового съемщика.По уму-то, конечно, надо было квартиру выкупить. Экономят на мелочах, подумалаона с раздражением. Хотя с другой стороны, обычная съемная комната вызоветменьше внимания, чем выкупленная на чье-то конспиративное имя квартира. Так чтовозможно, штаб действует из благих соображений.
Все за компьютером... Ивик откинулась в кресле и уставилась в монитор - эйтронпоследней модели был подключен к местным сетям и втиснут в корпус обычногокомпьютера. Сейчас на мониторе она видела сразу двенадцать окон. Ничегоподозрительного в окнах не происходило.
...Действительно, соседка удобная. Готовит раз в день, чай кипятит прямо вкомнате. Работает на дому, но тихо, не видно, не слышно. Раз в день надеваеттренировочный костюм и бежит в парк заниматься джоггингом, беспокоится оздоровье, и правильно - работа у нее сидячая. Гости приходят редко, по одному ине шумят. Молодого человека нет и, похоже, не предвидится. Домашних животныхнет. Время от времени уезжает на несколько дней - вероятно, к родителям. Мечта,а не соседка.
Ярко-синей рамкой были выделены пять окон - пять собственных подопечных Ивик.Остальных семерых трансляторов она отслеживала за другого наблюдателя, которыйсейчас отдыхал. С ними проще, смотри только, чтобы не было непосредственнойопасности. И кажется, ничего такого сейчас произойти не могло. Ночь.Большинство подопечных спали. Кто-то сидел за компьютером, как и сама Ивик.Кто-то занимался любовью. Ивик старалась не смотреть. Нет, это только поначалусмущает. Неэтично, некрасиво. Дома она, занимаясь с мужем этим же самым, то идело вздрагивала и замирала от мысли, что кто-то вот так же мог бы смотреть нанее. Но сейчас давно привыкла. Это необходимо. Это ее работа.
Ивикпросмотрела окна собственных подопечных.
Дмитрий Жаров, известный писатель-фантаст, крепко спал в городе Москва. Егожена, как белое привидение, сидела на краю кровати и сонно похлопывала ребенка,дремлющего в кроватке рядом. Девочке полтора года, она простыла. Ничегоопасного, но из-за насморка все время просыпается.
Иван Калинкин, больше известный как Штопор, восходящая рок-звезда, сидел накухне со своими друзьями - ударником и басистом. Вторая бутылка водки ужезаканчивалась. Басист тихо перебирал струны. Ивик нахмурилась. Может быть,сегодня они ограничатся двумя бутылками на троих...
Юлия Полторацкая, малоизвестный писатель, крепко спала, отработав сменууборщицей в роскошном офисе, переведя восемь страниц идиотского любовногоромана и выругав сына за регулярное невыполнение домашних заданий. Ивиквздохнула, мысленно перебирая варианты, как высвободить женщине хоть немноговремени для творчества.
Спала и Женя Светлова, девочка из провинциального далекого городка, нигде непечатавшаяся, бесперспективная и неустроенная, худое лицо вздрагивало во сне,белесые длинные пряди падали на бледный лоб.
Авот Илья не спал. Взгляд Ивик сначала скользнул по окну равнодушно, но ощутивопасность, она всмотрелась внимательнее. Увеличила окно на полэкрана, незакрывая, впрочем, остальных.
Илья Надеждин, двадцати двух лет, студент Международной Экономической Академии,факультет "Менеджмент", сидел на краю расправленной постели. ИльяНадеждин был хрупок телом и худ, на лбу его залегла напряженная складка, глазаблестели. Он слегка покачивался из стороны в сторону, длинные, сильные пальцыхудожника сцеплены на колене. Собственная комната в родительской квартире -Илья был единственным сыном довольно обеспеченных людей - мультимедийный центрс высокими напольными колонками, Макинтош в изогнутом серебристом корпусе,новенькая мебель из салона. На стенах висели картины. В комнате царилаполутьма, но Ивик могла бы мысленно воспроизвести каждую деталь этих картин.Они уже давно тиражировались в Дейтросе. Она даже использовала их дляиллюстрации собственного романа "Дорога в Космос" (наверное, поздешним понятиям это было бессовестное ограбление). Илья писал отчасти в манереполузабытого художника советской эпохи Соколова. Хотя скорее о Соколовенапоминала не манера, не стиль, а только сама тема - Илья писал космос.Временами его увлекало что-то другое - пейзажи, портреты. Но космос был егослабостью. Алые туманности, черный бархат провалов, бриллиантовые дороги, синиепланеты. Звездолеты самых странных и футуристических очертаний. Люди вскафандрах и шлемах. Изредка - Чужие. На одной из стен висел плакат"Звездных войн" - Люк Скайуокер, Дарт Вейдер. За последние двадцатьлет Голливуд совершенно отошел от космической темы, оно и понятно - исследованиеКосмоса велось очень вяло, можно сказать - практически никак. Да и кому этотКосмос на земле нужен? Но Илья смог уловить через классику - "Звездныевойны" - все еще работающий фантом, давно созданный оператором изамериканского сектора, известным гэйном Феланом иль Тони. Пути восприятияфантомов порой причудливы. Русский мальчик бредил космосом. Талантливыйхудожник, он выкладывал свои картины в интернет, там их смотрели, имиинтересовались - но Илья вообще редко бывал в интернете. А о том, чтобызаняться живописью всерьез, не шло и речи - у родителей были совершенно другиепланы на будущее Ильи.
Теперешнее состояние парня, безусловно, было связано с последним вечернимскандалом. Ивик подумала, что в следующий раз надо будет обязательно прекращатьтакие вещи. Пусть у них хоть трубы прорвет. Но этого допускать нельзя.
Илья и так дней пять даже не брался за кисть.
Скандал разразился не из-за картин, впрочем. Родители не имели ничего противбезобидного хобби, разве иногда ворчали, что пора стать взрослее. Повод дляскандала был постоянный - Илья не хотел учиться менеджменту. Он справедливопредполагал, что деловой человек и руководитель из него не получится никогда. Вэтом был резон, Ивик не всегда с восторгом относилась к поведению своихтрансляторов, но здесь признавала правоту Ильи.
Парень хотел стать веб-дизайнером. Он уже занимался этим на пробу, потихоньку,делал оформление сайтов, пока бесплатно. Он не мечтал зарабатывать деньгикартинами, он хотел всего лишь иметь ходовую профессию, которая нравилась ему иоставляла хоть чуть-чуть времени для любимого дела. В конце концов, в этойпрофессии он был талантлив.
Но родители разбирались в жизни гораздо лучше, чем он. Папа Ильи былруководителем средней, но преуспевающей фирмы. Подобрать сыну хорошую должностьдля него не составляло труда. Нужно только правильное высшее образование. Ильювообще вели по жизни на помочах - сам он был безвольным и витал в облаках.Такое случается с талантливыми людьми, половина будущих гэйнов при поступлениив квенсен в 12 лет - именно такие. Но Илья никак не мог бы оказаться вквенсене. Даже здесь родители легко отмазали его от обычной армии, да он и негорел, конечно, желанием попасть туда. Родители легко отсекали внезапновозникающих на горизонте красоток, желавших захомутать Илью, по их мнению. Ильяне особенно протестовал. Его устраивала спокойная, сытая жизнь в доме, где егообслуживали и кормили, где он мог беспрепятственно рисовать. И вот теперь,после двадцати, у мальчика вдруг появились собственные идеи и желания.Собственные взгляды на жизнь. А между тем он был уже на третьем курсе...
Ивик поморщилась, вспоминая скандал. Это было мерзко и отвратительно. Ей былобольно за Илью, она прекрасно понимала парня - все это напоминало еесобственное детство. Отец Ильи говорил хлестко и уверенно, при необходимостиповышая голос, Илья сжимался и смотрел на него с ненавистью, но ответить былонечего. Все верно. Он нахлебник, живущий на деньги родителей, все, что у негоесть - дали ему родители. Да, он волен делать, что угодно - но не здесь, не вэтом доме. Пусть идет, снимает комнату - на какие шиши, интересно? -переводится в любой институт, словом, живет самостоятельно, тогда к нему небудет претензий. Только и на порог этого дома он больше не ступит. Он можетсчитать, что у него нет родителей. Вступала мать и говорила с надрывом онеблагодарности, о том, какого сына они вырастили, прилагая столько усилий,жертвуя собой, и как он теперь им за все это платит... Ивик меняла ракурс ивидела большие, почти безумные глаза Ильи. Родители были правы. Правы железно,стопроцентно. Он точно знал, что один не выживет. Он не сильный. Он боялсяэтого мира за стенами - и боялся не без оснований. Это ведь не Дейтрос, гдекаждый человек имеет право на работу и жизнь... Кроме того, он действительнонеблагодарная тварь, которая на всю заботу, все жертвы и труды, на всюродительскую любовь отвечает такой гадостью - желанием быть собой.