радовал этот факт - она наслаждалась на Триме своим одиночеством. А тутпостоянно будет рядом чужой человек. Казалось бы - разницы никакой. Она ведь неделает ничего такого, что нельзя было бы делать и при чужом. Работает, ест,спит, тренируется. Еще пишет роман, но другой гэйн вряд ли помешает это делать.Но... одиночество для Ивик было очень и очень важно. Одиночество успокаивало,помогало расслабиться. Да и вообще... придется, например, скрывать фотографиюКельма, в пятом отделе многие знают друг друга, и... Ивик вдруг побледнела отпредчувствия, кольнувшего в сердце. Когда иль Вэш произносила следующую фразу,гэйна уже знала ее заранее.
--Вот вам номер мобильного телефона агента, как только приедете в Москву,договоритесь о встрече. Его триманское имя - Николай Александрович Зареченский.Реальное, - она помолчала, - ро-зеннор Кельмин иль Таэр. Что-то не так?
--Все в порядке, - с трудом сказала Ивик, сдерживая внезапное головокружение.
Мучительная неловкость - вот что испытывала Ивик последние два часа. Покавстретились у трех вокзалов, пока доставали билеты на поезд, пока усаживались,брали постельное белье. Только подготовка разведчицы позволяла Ивик еще как-тосохранять лицо, держаться уверенно, отвечать на вопросы. Кельм оказался наудивление энергичным, Ивик не ожидала, что билеты удастся купить сразу же, их ине было, как всегда, но Кельм лишь велел ей подождать, и через четверть часапоявился, размахивая заветными пластиковыми картами. И от того, что он былтаким энергичным, от того, что Ивик просто не успевала подумать, что и каксделать - а он это уже делал, от этого ей было еще неудобнее. Она привыкла бытьсамостоятельной. Отвечать за все. Даже дома, пусть Марк многое делал, но еготемп соответствовал привычкам Ивик. Они все делали вместе. Она - даже в большейстепени. За Кельмом же она просто не успевала, и от этого было неловко, казалось,что она все взвалила на него, между прочим, старшего по званию, а самабездельничает.
Но главным образом мучилась она не от этого.
-Хочешь чайку? Я схожу, - предложил Кельм. Ивик посмотрела на него и кивнула.Зеннор исчез мгновенно. На полке напротив молодая мама раздевала малыша. Ивикуставилась в грязноватую поверхность оконного стекла, внутри разливалосьоблегчение. Одна. Господи, неужели теперь всегда будет так? Неужели ей уже иодной не побыть? За окном порывисто мелькала какая-то подмосковная платформа.Но я же его любила, сказала себе Ивик. Она полезла внутрь, еще глубже,спрашивая себя, куда делись все чувства, которые вот уже не первый годподдерживали ее желание жить. А ей казалось, она хорошо знает и понимаетКельма. Да в общем, ничего неожиданного и сейчас не произошло. Простореальность - она всегда не такая, как фантазии. Она очень, очень сильноотличается. Ивик покопалась где-то в анатомических сердечных глубинах иобнаружила, что чувства, собственно, никуда не делись. Кельм. Самый лучший.Самый удивительный. И то, что он - реальный, ничего не меняет.
Только очень неловко.
Вфантазиях существовал один только Кельм. И какая-то воображаемая Ивик,Ивик-рядом-с-ним, не такая, как на самом деле, а красивая, уверенная в себе, безмелких досадных грешков, этакая принцесса, обладать которой - награда.Собственно, стремление соответствовать этой фантазии и было для нее путеводнойзвездой все эти годы.
СМарком она становилась собой, со всеми этими грешками и со всеми слабостями.Марк ее и так обожал.
СКельмом - воображаемым - она была лучше, чем на самом деле.
Но сейчас-то она не лучше, сейчас обыкновенная. От этого, может быть, и такнеловко перед ним. А может, и от другого. Трудно сказать.
--Ира!
Ивик медленно повернулась, соображая, что это же ее зовут.
--Доставай еду, она с той стороны.
Он стремительно подсел к ней, глухо звякнули о стол пластиковые стаканы. Ивикзавозилась в сумке.
--А что, уже чай можно брать? - заинтересовалась соседка.
--Да, если хотите, я сбегаю, - предложил Кельм, - а то у вас ребенок...
--Нет, спасибо, - молодая женщина кокетливо улыбнулась, сверкнув на Кельманакрашенным глазком. Ну и сука, подумала Ивик, впрочем, без всякой злобы.Развернула на столе бутерброды. Она хотела было купить на вокзале бомбургеры,недавнее изобретение глобалистской цивилизации, но Кельм поморщился ипотребовал зайти в продуктовый магазинчик. Охота тебе есть эту резину? -спросил он. Ивик было в общем-то все равно, что есть, а фастфуд ей нравился. Нонаверное, он прав. Свежие помидоры, мягкий черный и белый хлеб, желтый сыр,розовая ветчина, пирожные...
Он и ел красиво. Приятно посмотреть. Жаль только, что нельзя, было бы странноповернуть голову и пялиться на него, как он аккуратно кушает, как держитбутерброд в руке, какие у него блестящие глаза, и как движется аккуратныймалозаметный шрам на щеке. То есть с точки зрения конспирации - ничегостранного, ведь они по легенде молодожены... или сексуальные партнеры, как этоздесь принято. Но странно просто так... что он подумает о ней?
Самым ужасным Ивик сейчас казалось, что он поймет и узнает все. Это был бытакой позор... А может быть, это она трусиха? Ведь другие, когда любят,наоборот стремятся донести до адресата свое чувство. Или нет? Или это бываетпо-разному? Да ведь опять же, она и не хочет донести, к чему это нужно, у нееведь семья, и на предательство она не пойдет. Как там поется в одной местнойпесне? "С любовью справлюсь я одна, а вместе нам не справиться". Впесне, правда, наоборот, мужчина женатый.
--Вы не последите за ним минут пять? - обратилась к ним молодая мамаша. Ивикпоспешно кивнула. Женщина поднялась и вышла, оставив ребенка елозить напостели. Мальчик был вполне самостоятельный и в опеке мало нуждался - он грыззамусоленный пряник, держа его в левой руке, а правой пытался расшатать рычагокна. Мальчику было года три, и в нем Ивик почудилось даже что-то дейтрийское,хотя что? Разве что блестящие черные глазки, так ведь у дейтринов цвет глазразный бывает. Может быть, все дети напоминают о Дейтросе. Вот этот нестерпимонежный очерк подбородка, пуговка носа, вот и Фаль такой же... и Шет, только,пожалуй, черты лица покрупнее. И Миари... хотя они уже большие, но все равно -такие же. Снова, как всегда, когда Ивик думала о детях, сердце заполнилосьболезненной острой тоской. Они растут. Все больше и больше, каждый раз, когдаона приезжает, они старше. Всего несколько лет - и вот им уже двенадцать, онискорее всего, уедут из дома. И все это время она будет видеть их вот так же,самое частое - раз в две недели. Вот ее материнское счастье... А ведь бывает ипо-другому. Ивик вспомнила Дану. Нет. Так она не хотела бы.
--У тебя есть дети? - тихонько спросил Кельм. Видимо, она слишком долго и стоской смотрела на мальчика. Разведчица, да, выругала себя Ивик.
--Да. Только они большие, в тоорсене. Трое.
--Вот это да. А у меня нет, - сообщил Кельм. Ивик слегка кивнула. Она знала этодавно. Мальчик тем временем бросил пряник и полез на стол с ногами.
--Ну-ка, ты куда полез? - вскочила Ивик, - так нельзя!
--Спасибо, - соседка забрала у нее ребенка, - безобразничал? Миша! Ты как себявел?
--Я хоосо, - сообщил Миша.
--Хорошо вел, - сказала Ивик, - не беспокойтесь. Хороший мальчик.
Соседка окинула их взглядом, улыбаясь.
--А у вас нету еще?
--Нет, - ответил Кельм, - пока не собрались.
--Заводите, - посоветовала женщина, - деньги приходят и уходят, а ребенок... непожалеете!
--Да, Ирка, я тебе то же самое говорю, - сказал Кельм, улыбнувшись. Ивик слегкаотвернулась, глядя в окно. Кельм весело общался с соседкой. Господи, гнатьтаких, как я, надо, каленой метлой из разведки, подумала Ивик. Я же вся наэмоциях, вся. Внутри буря, и наверняка он это чувствует. Я ничего не могу ссобой сделать. Ладно, сейчас вроде бы все сошло, соседка подумала, что мы вссоре по этому вопросу. Но разве я сейчас могу нормально общаться, действоватьхладнокровно, если понадобится?
Вдруг рука Кельма легла ей на плечи, партнер обнял ее - этак по-хозяйски,уверенно. Ивик вздрогнула от неожиданности и замерла. Кельм слегка сжалпальцами плечо, Ивик вдруг почувствовала, что плечо у нее очень маленькое ихрупкое. Очень. Несмотря на плотный слой мышц - тоненькая, почти фарфороваячашечка сустава. А рука Кельма была такой же, как у Марка. Или даже лучше. Этосразу ощущалось, по прикосновению. У него тоже были сильные, умные пальцы,точно знающие - как надо. Рука давила на плечи ровно столько, сколько нужно дляудобства, и она была теплой и такой приятной, что хотелось замурлыкать ипотереться об эту руку. Но это было бы уже слишком, даже в конспиративныхцелях.
Ивик казалось, что она - в сказке, в фантастическом фильме, где страннымобразом сбываются самые дикие желания. Кельм рядом, и Кельм обращается с ней,почти как с женой. Да, это все для конспирации, но...
Соседей дома не оказалось. Ивик повернула ключ в замке. Кельм, едва войдя,поставил рюкзак у стены, и вынув детектор, отправился обыскивать квартиру напредмет прослушивания. Ивик повесила куртку на крючок, разделась, тщательнопричесалась перед зеркалом, хотя обычно делала это раз в день, с утра. Кельмподошел к ней, сказал негромко.
--Пойдем сразу к компьютеру, доложишь обстановку, покажешь мне объекты, и начнемработать.
--А... позавтракать не... - Ивик проглотила слово, ей все еще неловко былоназывать Кельма на "ты".
--Да, давай поедим, действительно. Мы же еще не завтракали, точно. Ты показагружайся, я приготовлю и принесу завтрак в комнату.
--Там яйца есть в холодильнике... холодильник мой, который маленький, справа. Ишкафчик мой рядом. Там масло, и...
--Ага, спасибо. Я разберусь, не беспокойся, а не разберусь - так спрошу.
--Хорошо, - Ивик пошла к своему компьютеру. Загружать, переключать на себя своихтрансляторов, освобождая коллег от дополнительных обязанностей. Экран медленновспыхнул. Ивик сняла свитер, бросила на диван. Ей вдруг кинулось в глаза общееубожество комнаты. Ведь никогда и не относилась к этой комнате, как к