надбровными дугами, маленькими глазками - все еще человеческий мозг...
Василий нагнулся над Ивик. Ее поразило выражение лица лже-православного. Ивикэтого не ожидала - лицо светилось ехидной радостью. Торжеством.
--Сука, - сказал он по-русски и пнул Ивик в бок. Она сдержала крик боли,внимательно глядя на противника. Она совершенно успокоилась.
Согнуть ноги и ударить в пах...
Конечно, будут бить - но чего терять-то? Ивик стиснула зубы, приготовившись кболи от усилия, молниеносно подтянула колени к животу и ударила связанныминогами.
Она не попала. Удар оказался смазанным - Василий успел отскочить. Один извангалов хлестнул Ивик поперек тела чем-то тяжелым - она не разглядела, что унего в руке. В глазах потемнело, на нее обрушился новый удар, и сквозь мутнуюволну боли Ивик разобрала резкий голос Василия - тот скомандовал по-дарайски:
--Отставить.
Ивик поставили на ноги. Один из вангалов крепко держал ее сзади, так что теперьдвигаться было совсем уже невозможно. Василий подошел ближе. Хлестнул Ивик пощеке.
Он вел себя как-то ненормально. Нелогично. Судя по тому, что он не торопился -Ивик уволокли куда-то в надежное место. Но явно все еще на Триме. Ивик ожидаладопроса - кто ж упустит возможность получить полезную информацию о противнике.Ожидала того, что ее поволокут в Медиану - и в Дарайю. Или каких-нибудьпредложений, какого-нибудь разговора. В конце концов, Вася мог бы простопристрелить ее без лишних церемоний.
Он вел себя непонятно. Протянул руку - Ивик тут же попыталась ее укусить, итогда вангал сзади обхватил ее локтем за шею и крепко сжал. Вася рванул воротрубашки Ивик, легко разорвав одежду надвое.
Его глаза горели, а губы сделались красными и влажными. Ивик ощутила страшнуюгадливость. Она поняла.
Отчаянно забилась в железных вангальских лапах, плюнула - и таки-попала. Васяутерся рукавом. Снова неторопливо ударил ее по щеке.
Дорш смотрел ей прямо в лицо. Торжество в глазах. Победа. Добился своего. И ещетень удовлетворения - словно сбылась какая-то его давняя мечта. Словно он наседьмом небе.
Вася открыл рот и выдал длинную фразу по-русски, из которой Ивик поняла не все,несмотря на свою отличную языковую подготовку. Да ей было и не до того, еетошнило от ужаса и унижения, чужие руки стискивали ее грудь, и это - хуже боли,ничего омерзительнее, оказывается, быть-то не может.
--Гадина, - прошептал Василий, придвинувшись к ней очень близко, дыхание его былосмрадным, - Раз уж ты пошла на войну, сука, будешь отвечать за свои действия.Ты хочешь вести себя как мужчина - веди... только зря ты забываешься. На самомделе ты баба, поняла? И под штанами у тебя - то же, что у всех баб. И сиськи утебя такие же. Я никогда не обижаю женщин. Но ты же сама лезешь в мужской мир -так ты и получишь по заслугам. Только сначала я тебя трахну, гадина, и какследует трахну, чтобы ты запомнила, чем должна была заниматься... а не лезть вгэйны. И всех вас, сук-гэйн, мало трахали...
Он бормотал что-то еще, горячечное, бредовое, а его руки поспешно стаскивали сИвик штаны. Она напряглась. Почти отключилась от бормотания насильника. Сделатьс этим ничего было нельзя, оставалось только - терпеть.
Наверное, это еще не самое худшее.
Ивик долго лежала без движения. Ее снова крепко связали. Затекшие руки почтиничего уже не ощущали, зато теперь ей было нестерпимо холодно. Пол казалсяледяным. Она была совершенно голой, но даже это теперь уже было все равно.Очень хотелось пить. Очень болело все тело. Хотелось тихо скулить и плакать, новедь если начнешь - только хуже станет. Тут главное - не жалеть себя. Нераскисать.
Это только тело. Мало ли, что с ним сделали...
Надо просто пережить это. Перетерпеть. Мало ли приходилось терпеть? Ты ведь этоумеешь. Давно научили. Вот и это теперь пережить - а потом все. Покой. Можнобудет умереть, все это кончится рано или поздно.
...какая сволочь этот Вася. Какая сволочь... все дорши сволочи... но они все жеразные. Дейтрин никогда не поступит так. Да, если дарайцы попадают в наш плен -их смерть тоже легкой не бывает. Но все это не так... не так. Ивик тихозастонала - ведь это же выродок. Она давно наблюдала за ним, и даже начала его- как всех своих врагов - немного уважать. Василий - ее коллега, тожеразведчик, тоже рискует жизнью, и пусть он враг - но возможно, вполнедостойный, умный, мужественный человек. Так ей казалось.
Аон, оказывается, просто выродок...
Иэто неважно, шехина. И это неважно. Это сейчас не должно тебя волновать. Толькоодно - вытерпеть до конца. Только одно...
За дверью послышались короткие, глухие удары. Словно упало что-то тяжелое. Ивикнасторожилась. Приподняла голову.
Дверь открылась.
Вошедший широкими шагами пересек помещение и наклонился над ней.
Ивик коротко выдохнула, испытывая невыразимое счастье и облегчение.
Это был Кельм.
Он сдержал свое обещание.
Ивик всю дорогу почти не стонала. Неловко как-то. Главное - удержаться наногах, идти и не обращать внимание на боль. Она ничего почти не замечала, уйдяв себя, пока Кельм кое-как натягивал на нее штаны и куртку, притащил ееоблачное тело на шлинге, перетаскивал в Медиану два вангальских трупа... Апотом уже надо было идти, двигаться, по Медиане это было легко, Кельм уложил еена "лошадку", наверное, он и на Тверди мог бы понести ее на руках, новедь Ивик и сама еще в состоянии ходить. Хотя и с трудом.
Ивик прислонилась к стене боком, привалилась головой, ожидая, пока Кельмотопрет дверь. Даже не верится... дома. Добралась все-таки. Выжила.
--Идем, - Кельм снова обнял ее и повел в квартиру. Осторожно. Он умудрялся ненажимать на больные места.
Вкомнате он ногой подвинул стул и усадил Ивик верхом, положив ее руки на спинку.
--Давай снимем, - он осторожно стащил с нее куртку, наброшенную на голое тело.
--Я сейчас.
Ивик сидела, страдая от боли, ей ужасно хотелось заплакать. Кельм возился накухне. Обнаженному телу было холодно, и страшно болели синяки. Хорошо хоть,можно теперь посидеть неподвижно. Хотя и сидеть-то тоже больно. Плакать нельзя,только начни себя жалеть - впадешь в полное отчаяние. Ведь никуда от этой болитеперь не деться, надо только перетерпеть, переждать, когда кончится все. Вотчто всегда страшно в таких случаях - никуда не деться от боли, и ничего с этимне сделать.
Но ведь это не в первый раз...
.Мелькнула вдруг мысль, что она ведь раньше боялась - вдруг Кельм увидит мелькомее изуродованное тело, шрамы все эти. Переодевалась только в ванной, никогдадаже короткого рукава не носила - а вдруг будет заметен след ожога. Шрамы угэйнов - дело обычное, но ей в свое время очень уж не повезло. Так-то плевать,конечно, но не хотелось, чтобы видел Кельм...
Атеперь он видел ее там, в ее стыду и позоре. И не только старые шрамы, но ивесь этот кошмар он видел. Сейчас Ивик это это было безразлично. Плевать.
--Выпей чаю, - Кельм протянул ей горячую кружку. Чай был сладким. Невкусным. Ивикпослушно отхлебывала его, как лекарство. Кельм стал осторожно ощупывать ребра.Ивик подергивалась и пищала, когда он касался больных мест.
--Кажется, нет переломов, - сказал он, - но я бы для очистки совести вызвалврача.
Ближайший врач-дейтрин находился в Москве. Ивик вздохнула.
--Да не стоит... я полежу два дня, и само все пройдет.
--Это что? - он чуть надавил на вспухшее чернеющее уже пятно над грудиной, усамой межгрудной ложбинки. Ивик пискнула и дернулась.
--Это, похоже, попало... - сказала она, - в самом начале. В броник пулей. Онистреляли. Меня опрокинуло тогда, а потом уже...
--Стреляли... Впрочем, они знали, что ты в бронике.
Он забрал у нее кружку. Ощупал голову.
--Голова кружится?
--Есть немного, да. Сначала сильно кружилась, а сейчас привыкла.
--Сотрясение, - подытожил Кельм, - тебе надо ложиться.
Он быстренько разобрал постель. Теперь Ивик ощущала страшную неловкость. Но чтоделать? Кельм подошел к ней решительно, просунул руки ей под мышки, поднял.
Ипришлось-таки идти с ним в туалет. И даже держаться за него, сидя на унитазе,уткнувшись лицом в его живот. И всякое прочее, разное. Кельм все делалбыстренько, умело, почти не больно. И было не стыдно, а все равно уже. На ногахи всех остальных местах у нее тоже были синяки, и похоже, повреждена коленнаячашечка. А в тех самых местах все было залито кровью, ей там порвали что-то илидаже резали, она плохо это помнила. Только лицо Кельма в какой-то миг испугалоее - оно было совершенно белым, белые губы в струночку, и глаза - бешеные. Ипотом она в чистой футболке и свежих трусах ковыляла в комнату, вцепившись вКельма обеими руками. И он очень удобно подсунул ей подушку под голову и подоткнулодеяло, и будто дежа вю, вспомнился Марк - он это так же умел и так же хорошоделал. И потом Кельм набрал номер на своем мобильнике.
-Надо врача вызвать все-таки. Там раны зашить надо.
Ивик немного поспала. Потом пришел врач - удивительно быстро прошел черезМедиану, и врата сегодня были недалеко. Портативный дейтрийский сканер показал,что ребра целы, да и все кости тоже. Сотрясение мозга небольшое. Всеповреждения врач зашил, предварительно обезболив.
--Дня три не вставать, - сказал врач, - я бы рекомендовал, если конспирацияпозволяет, здесь и остаться. Могу прислать кого-то из персонала...
--Да зачем, - сказал Кельм, - я ведь здесь, я поухаживаю, это не проблема.Разберемся. Спасибо вам.
Ивик спала. Кельм сидел рядом с эйтроном-ноутбуком на коленях. Эйтронзаканчивал расчеты. Минут пять еще. Кельм просчитывал вариант временнОгосдвига, а это не так-то просто. Он еще три года назад прошел курсыхронорасчета, и в числе немногих дейтринов имел доступ к мелким манипуляциямвременем. Впрочем, в данном случае сдвиг скорее всего не понадобится. Кельмвсего лишь хотел знать, насколько это возможно.
Он взглянул на скачущие по экрану потоки цифр. Потом на Ивик. Она спала на