невозможно общаться стало... все время "А Тай сказал", "а мы сТаем"...
Ашен улыбнулась. Зеннор крепче прижал ее к себе левой рукой. Ивикпочувствовала, как внутри что-то расплывается и тает от счастья. Ашен. Скольколет она жила, словно замкнувшись, словно в броне... Ивик вспомнила, как Дэймпривез весть о гибели Рейна, жениха Ашен, которого она вот так же сильнолюбила. Ей тогда было пятнадцать лет. И как она закричала. Ивик перепугаласьтогда, она даже не думала, что такая реакция может быть - словно от сильнойболи... так ведь это и есть невыносимая боль. Как она обняла Ашен, успокаивая,и тело под ее руками ритмично, страшно дергалось, будто в судороге... И какАшен тогда изменилась. Как будто не жила с детства в атмосфере, где смерть вобщем не была чем-то особенным. Как будто не понимала, что это может случитьсяв любой момент. Не могла поверить, смириться... А потом не могла полюбитьникого - а ведь Ашен красивая, ее многие любили.
Боялась боли? Но вот в конце концов что-то случилось же. И опять она так жесияет. И любит. И счастлива. Ивик вдруг содрогнулась от жуткого предчувствия.
Черт бы побрал эту интуицию... Она посмотрела в лицо Тайкина. Хорошее такоелицо, открытое, с блестящими темными глазами. Ничего не будет, сказала себеИвик. Он будет жить. Они поженятся. У них родятся дети. Ашен отдохнет немного,узнает счастье материнства. Муж будет часто ее навещать. Они доживут достарости - Эльгеро с Кейтой ведь дожили, это бывает. Они оба сделают карьеру, авысшие офицеры меньше рискуют непосредственно жизнью...
--Свадьба у нас будет осенью, - сказала Ашен, - мы тебя уже приглашаем.Договорись там с начальством!
--Так это надо дату конкретную знать.
--А ты заранее намеки делай, что осенью нужен будет отпуск. У меня уже платье впроекте! Знаешь, какое? - Ашен высвободилась и начала показывать на себе, - воттут все будет драпироваться, драпироваться, а вот тут выпуск... Заказывать будуна Триме!
--Все отпадут, наверное.
--Вот-вот, если ты это не увидишь - много потеряешь!
Тайкин снова обнял Ашен.
--Ты куда все время убегаешь? Дай хоть подержаться за тебя немного, - оннаклонился и поцеловал Ашен в висок.
--Ты маньяк, - сказала Ашен, взглянув на него влюбленно, - ты знаешь, Ивик, чемон занимается? Он художник, как и я, но гораздо, гораздо круче! Но больше онувлекается киносъемкой!
--Я и оператором был, - сказал Тайкин, - может, видела нашу работу "Сияниеморя"?
--Ой, конечно! - воскликнула Ивик, - и это ты там снимал?
--Ну не я один... но был в операторской группе. Сейчас, конечно, с Тримой ужеплохо получается. Делаю авторские работы.
--И ты знаешь, что он делает? Он постоянно меня снимает на свою камеру. Если этопопадет в руки дарайцев - шендак конспирации! Он про меня уже полнометражныйфильм отснял, ужас какой-то! И он хочет процесс шитья платья тоже снимать накамеру. И вообще, говорит, будет летопись семейной жизни...
--Кстати, Ивик, тебя тоже надо снять... лучшая подруга Ашен, а я до сих пор тебяне запечатлел... - Тайкин завозился, снимая с ремня небольшую, нопрофессиональную камеру - она была у него подвешена рядом со шлингом.
--Ох уж, меня-то не надо!
--Да ну вас, девчонки, - сказал Тай, - представьте, как потом интересно будетдетям показывать. У нас ведь все записи есть. Даже в тот день, когда мыпознакомились. Моя группа вела прикрытие... правда, там записи некачественные,мы их просто делали по служебной необходимости. Ну-ка, встаньте рядом, - велелон, отстраняясь и нацеливая объектив. Ивик с Ашен обнялись, Ашен даже склонилаголову на плечо подруге. Но в последний момент Ивик, не удержавшись показала вкамеру язык.
--И семейство твое тоже бы надо... - Тай огляделся. Ивик фыркнула.
--Мое семейство не соберешь теперь - кажется, ребята купаться пошли...
Тайкин снова обхватил Ашен за плечи, наклонился к ней, то ли шептал что-то вухо, то ли целовал. Ивик улыбнулась.
--Ну пойду, посмотрю, - сказала она неопределенно. Она была здесь лишней. Немогли они оторваться друг от друга. Слишком мало времени. Мало возможностипобыть вместе. Как хорошо Ивик понимала их...
Иотойдя в сторону, ощутила себя бесконечно одинокой.
Иу нее все могло бы быть иначе. Могло бы... если бы.
Никто не умер. Ничего страшного не произошло, если не считать мерзкого эпизодас Васей. У Ивик прекрасная семья - и заметим, нет ни одного родственника-гэйна,никому не угрожает даже малейшая опасность. Дети еще маленькие. Ивик, каквсегда, самый счастливый человек на свете. Только почему на душе так невыразимогнусно...
--Привет, Ивик!
Ей помахал Дэйм. Он как раз положил своего младшенького на стол, где обычностарики играли в кости, и менял малышу пеленку. Ловко, умело, будто всю жизньтолько этим занимался. Ивик подошла ближе. Поагукала ребенку. Маленький Шанпосиял беззубой улыбкой. Ивик тоже невольно заулыбалась. Дэйм подхватилпереодетого малыша на руки. Чмокнул в пухлую щечку.
--Как у тебя жизнь, птичка? - спросил Дэйм. Он работал в Латинской Америке и самстал похож на латиноамериканца. Дейтрийские его черты неуловимо смахивалитеперь на индейско-негритянские. Кожа потемнела, в глазах появился веселыйблеск.
--Жизнь хорошо, - сказала Ивик, - работаю помаленьку.
--До меня дошли слухи, ты теперь работаешь на пару с Кельмом?
--Да, - вздрогнула Ивик. Подошла еще ближе. Теперь разве что боевая тревога моглаослабить ее интерес к этому разговору.
--Это хорошо. Он ведь занимается твоей безопасностью, как я понимаю? Он отличныйпрофессионал.
--Да, это о нем многие говорят, - согласилась Ивик.
--Но говорят, что работать с ним трудно - характер... Я-то его хорошо знаю, онтут у нас бывал... ты же знаешь его историю, да?
--Да, конечно. Я не понимаю, почему с ним трудно? По-моему, наоборот... я никогдаеще не встречала такого человека... чтобы с ним было так хорошо работать.Надежно. И характер прекрасный, - с жаром сказала Ивик и тут же прикусила язык.
--Ну слава Богу! Я опасался, что он тебя затюкает...
--Он очень хороший.
Дэйм с Ивик сели на лавочку у стола. Дэйм покачивал ребенка, начинающегозасыпать на отцовских руках.
--Ты лучше расскажи, как там у вас, - попросила Ивик, - интересно! Я бы тожехотела побывать в Америке... ты где сейчас работаешь?
--В основном Никарагуа, бываю в других центральноамериканских странах, Мексике,Венесуэле... У нас интересно. Реально - очень интересно. Я думаю, что у наспроисходит первая попытка прорыва тех идей, что когда-то преобразовалиДейтрос...
--В каком смысле? - заинтересовалась Ивик.
--Ты, конечно, знаешь о теологии освобождения?
--Конечно, знаю, - Ивик вспомнила свой неудачный фантом. Тогда она кое-что читалапо этому вопросу... С тех пор как-то все забылось, она ушла в рутину и потерялак этому интерес. Начальство разберется. Ее-то какое дело...
--В сущности, она не представляет из себя ясного, цельного, законченного учения.Теория не разработана. Поэтому пользуются все больше марксистской теорией,которая, конечно, неполна. Основные идеи теологии освобождения очень просты:главная задача христианина на Земле - любить ближнего, и прежде всего, ближнегострадающего, угнетенного, любить тех, кому плохо. Ну а любить - значит стремитьсяпомочь. А если ты хочешь действительно помочь, надо стремиться это делатьправильно и помочь наибольшему числу людей. Именно этого ждет и хочет от насХристос. Значит, в частности, надо преобразовать общество так, чтобы оно быломаксимально гуманным, чтобы оно было - для блага всех людей, как физического,так и духовного... кажется, так просто, да? Мы даже ничего другого ипредставить не можем.
--Конечно, это банальность, - пожала плечами Ивик, - а как иначе?
--Для нас - банальность. Понимаешь, мы думаем, и нам это объясняют, чтохристианство Тримы точно такое же, как у нас, что противостояние идет по этойлинии: дарайский атеизм - дейтрийское христианство. А все гораздо сложнее. Дляземлян то, что я говорю - не банальность. Может, потому, что когда христианствовпервые попало в Дейтрос, у нас уже было сравнительно высокоразвитое,высокотехнологичное общество. И сразу стало очевидным, что например, нашакастовая система в том старом виде - несовместима с исповеданием Христа. Ты жепомнишь, какая она была?
--Да, конечно, - Ивик кивнула. Они это проходили по истории еще в тоорсене.Раньше профессиональных каст было больше, их нельзя было менять, они имелирелигиозное значение. В них вступали по праву наследства, а не в соответствиисо способностями. Сейчас четыре касты - хойта, гэйны, аслен и медар - сохранилилишь чисто декоративное значение...
--Несовместимо с верой и владение собственностью. В Евангелии так много об этомговорится... Эксплуатация. Неравенство людей. У нас, вступая в христианскиеобщины, люди сразу отрекались от всего этого, считая это проявлениями греха.Как можно быть христианином и поддерживать грех? Это все равно, что продолжать,например, жить в блудном сожительстве. Становясь христианином, надо отрекатьсяот греха.
--Ну да... но что здесь такого? Это же понятно...
Ивик и действительно не думала об этом. Это был воздух, которым она дышала. Овоздухе не думают. Можно размышлять над сложными вопросами вроде любви кнескольким мужчинам сразу. Но есть очевидности - христианин не можетподдерживать неравенство и угнетение, он должен защищать жизнь, счастье,развитие всех людей, он должен стремиться к этому. В этом не было сомнений ни укого. Никогда. Это в Дейтросе считалось бесспорным.
Но на Триме... на Триме - не считалось. Действительно.
--Может быть, так было необходимо, Дэйм? Чтобы они могли сохранить Благую Весть?Дейтрийская церковь ведь тогда чудом выжила. А у триманской церкви главнаязадача - сохранение и передача Благой Вести...
--Да, но выполнение заповедей - это минимум настолько же важно. Хотя ты права,пойди церковь на Триме против сильных мира сего - ее могли бы раздавить... Хотя