лучшей жены - что Ивик в это уже и верила. Может, и правда.
Ивик закрыла лицо руками. Не смотрела больше на танцующих.
Вспоминала.
После той игры в Медиане она долго не могла опомниться.
Что священники знают об этом? Они говорят о целомудрии. Целомудрие, по ихмнению, заключается в недопущении секса. Всего-то навсего... А что они знают отакой вот игре?
Ведь никогда... ни с кем... она даже не думала, что такое возможно.
Она стала другим человеком. Она пришла домой, а ветер Медианы все еще шумел вушах. И страшно было сидеть рядом с Марком. После того, как она уже сталаединым целым с другим человеком. Казалось, Кельм - часть ее души. Он здесь,рядом. Она могла бы без стыда рассказать Марку о случившемся - ведь ничего же"такого", правда? Гуляли. Играли в Медиане. Обычные гэйновские дела.
Адуша ее металась и мучилась, потому что надо было говорить с Марком, иреагировать как-то на него, и считать его мужем... А она была уже не она - абелая птица, и сердце у нее было одно на двоих с Кельмом.
Так было до того момента, когда дети легли, и Марк закрыл двери в супружескуюспальню. Ивик привычно скинула одежду. И вдруг, в этот-то момент ее скрутило.
Здесь уже Кельм был ни при чем. Ведь ничего этого с Кельмом у нее не было.Однако же, так вышло, именно теперь - впервые в жизни - у нее было"это" с другим мужчиной, кроме Марка. Точнее говоря, с тремя. Еслиэто можно так назвать. Ивик замерла. Собственная нагота вдруг стала ейомерзительна. Она быстро нырнула под одеяло, лежала, как застывшая ледянаястатуя.
Вэтом она не виновата, конечно... но что делать? Рассказывать это все Марку -немыслимо.Только пугать его, только расстраивать. Хорошо, синяки почти сошли.Марк обнял ее, а Ивик ничего не чувствовала, кроме внутренней паники. Маркпытался ее приласкать... наконец понял и спросил, что с ней. Ивик сказала, чтопросто что-то... нет настроения. Марк снова попробовал. Ивик ощутила себявиноватой - он-то здесь при чем? Он так долго ее ждал, а она... он же неотвечает за действия доршей. Она постаралась расслабиться. Постаралась ответитьна ласки. Марк, видимо, решил, что все уже в порядке. Все было как обычно. Онне чувствовал, что Ивик сжимает зубы от боли - тело отзывалось болью, и ничегос этим сделать было нельзя. .
Потом все вошло в колею.
Она отогрелась, забыла все. Заставила себя забыть. Привыкла к Марку снова. Дажепочти перестало быть больно. Дурацкая эта фантомная боль от уже зажившихсиняков и затянувшихся ран прошла. Все стало нормально, как раньше.
Здесь был другой мир.
Здесь только нежность, только тепло, здесь немыслимо даже подумать о той,другой жизни. Здесь хорошо, как в материнской утробе.
Иона смогла все забыть. И Кельма, и доршей. Она привыкла к Марку заново...
Ивик смотрела, как Марк танцует с Ашен. Легкой, счастливой. Рядом с ней онказался смешным - невысокий, круглоголовый. Гэйны заметно отличались отпредставителей других каст, даже на вид. Сказывались постоянные тренировки.Дисциплина. Красивые , точные движения, прямая спина. А Марк смешно топтался наместе, и рубашка выбилась из штанов. Ивик ощущала к нему почти материнскуюнежность.
Марк выбрался из толпы и подсел к ней. Провел рукой по ее волосам, заглянул вглаза. И сразу перестал быть маленьким и смешным. Ивик не чувствовала егобольше своим ребенком - скорее уж отец. Старший, любящий.
--Ты что - чувствуешь себя плохо?
--Нет, солнышко, не беспокойся... все в порядке.
Он помолчал. Он всегда ей верил. Не расспрашивал, не уточнял, не лез. ИногдаИвик это удивляло - она бы почуяла, что здесь что-то не так. Она бы обязательновыспросила. Но Марк, возможно, не чувствует. Если она говорит "впорядке" - значит, действительно, все хорошо.
Он обнял ее за плечи, прижался. Посидели молча, ощущая льющееся сквозь нихтепло.
Марк удовлетворенно вздохнул.
--Эх... Ивик, я так счастлив! Ты даже не представляешь, как я счастлив! Господи,как хорошо-то... Ты здесь. Праздник. Все так вкусно. Все танцуют. Погодасегодня чудная такая. И ты... самая лучшая моя.
Он действительно был счастлив. Если бы это было не так - Ивик ощутила бы.
Она засмеялась.
--Ты такой солнечный, Марк. Такой оптимист. Ты просто мудрый...
--А, - он махнул рукой, - ну правда же? Солнышко светит. Ты рядом. Правда, чегоеще надо-то?
--Ваш пропуск, - сухо сказал Кельм, глядя на очередного посетителя редакции,грузного, высокого мужчину - тот сразу полез во внутренний карман пальто. Кельмподобрался и внимательно рассматривал посетителя, в который раз уже, сквозьполуопущенные веки. Изображая профессиональную бдительность, тщательно свериллицо с фотографией...
Этот немолодой не то литератор, не то журналист, частенько посещающий редакцию,давно был у него под наблюдением. А ведь не чистокровный дараец. Слишкомширокий нос, и форма надбровных дуг - Кельм собаку съел на антропологическихразличиях. Но может быть полукровкой, несомненно.
Игорь рассеянно глянул на охранника, и Кельм замер на полсекунды, но тут жеспокойно протянул пропуск.
--Проходите.
Так же, как Кельм определил работающих здесь дарайцев - по внешности, понеуловимым, но заметным опытному разведчику мелочам - так же точно Игорь могопределить его дейтрийское происхождение. Теоретически. Но вряд ли поймет,подумал Кельм.
Внешность гэйн почти не менял, но она и не "типично-дейтрийская",таких полно и здесь, в России. А главное - Кельм давно привык к тому, что окружающиеслепы, что они не видят простых, элементарных вещей, которые для него - самособой разумеются. Например, вот Игорь вешает пальто, и вот это стряхивающееспиральное движение левой руки... так делают люди, умеющие работать со шлингом,этот поворот сам по себе не появляется.
Кельм сам тщательно контролировал себя, чтобы отучиться от таких мелочей, ноэто было излишней предосторожностью - другой бы и не заметил это движение. Аименно оно заставило его заподозрить дарайца в одном из десятков посетителейредакции. И установить за ним наблюдение.
Девушка-секретарша, Танечка, сидящая на приеме, поднялась и постучала в кабинетглавреда. Кельм ощутил удовлетворение - все работало, как часы. Танечка с нимбыла почти незнакома - на всякий случай. Ее завербовало по приказу Кельмаагенство "Штирлиц". Что-то Дмитрий ей наговорил и конечно, предложилхорошую оплату. И работа небольшая - зайти в кабинет и оставить там жучок настоле, где-нибудь под бумагами, причем уже после того, как дарайцы прощупаюткабинет сканерами.
Жучок триманского производства. Если что и заподозрят - выйдут только наагенство "Штирлиц", и есть уже легенда, кто и почему заинтересовалсяВасилием. Хотя, конечно, лучше бы ничего не заподозрили... Кельм был почтиуверен в успехе.
Онждал этого разговора уже не первую неделю. Его интересовали два вопроса. Преждевсего - работает ли Василий в православной церкви по заданию начальства, и ктостоит за этим. И второе - таинственные переговоры, в которых каким-то образомучаствовал этот Игорь...
Витрина переливалась драгоценным блеском. Кельм задержался на миг. Каменьбросился ему в глаза - теплый янтарь в обрамлении темного золота. Это ейподойдет. Кельм шагнул в освещенную глубь магазина.
Денег достаточно. Ему всегда хватало, хотя он подавал каждому нищему, чтопопадался здесь на пути, покупал подарки матери и сестрам, живущим в Дейтросе.И себе ни в чем не отказывал. Ему хватало. Он протянул крупную купюрупродавщице и ждал, пока девушка завернет покупку. Теплый янтарь, цвета глазИвик, исчез под слоем бумаги. Кельм сунул сверток в потайной карман.Поблагодарил, выскочил наружу.
Ему хотелось двигаться. Бежать. Если успею, подумал он, обязательно сбегаю натренировку. Уже три дня некогда заниматься, это нехорошо. Посмотрел на часы.Времени мало. И уже темнеет, здесь так рано темнеет зимой. Кельм шел оченьбыстрым, пружинистым шагом, бросая взгляды на призывное сияние витрин, наозабоченные лица прохожих. Какой-то чудик уже волок домой большую зеленую елку,хотя к Новому Году и здешнему, 7 января, Рождеству, деревце явно состарится. Аможет быть тоже купить елку к Новому Году? Это красиво, подумал Кельм. Онпредставил свечи, запах хвои, нарядную зелень. Ивик в чем-нибудь бархатном,темно-красном. Улыбнулся. Нырнул в людской поток, вливающийся в Гостиный Двор.Добравшись до эскалатора, побежал по узкой левой стороне вниз - просто нехотелось стоять.
Ивик, звенело в висках. Ивенна, Ивенна... сквозь рев поезда, сквозь грохоттуннеля. Он бездумно улыбался, и пассажиры кидали на него косые подозрительныевзгляды. Он точно знал, что будет делать сейчас, и в каком порядке. Исовершенно независимо, параллельно этому он был счастлив. Так не бывало ещеникогда. Даже в юности, до того - он привычно делил свою жизнь на "до того"и "после" - никогда так не было. Тогда я был просто дурак, подумалон. Дурак молодой. Но ведь и такой, как она, никогда не было. Таких же простоне бывает. Никогда.
Кельм распаковал флешку, аккуратно вставил в порт. Надел наушники. Откинулся вкресле, внимательно вслушиваясь в шорохи и шумы.
Лучше всего было установить за Игорем постоянное наблюдение, но на это Кельм нерешился. Игорь - профессионал. Гораздо старше Васи и наверняка опытнее. Слежкув любой форме заметит обязательно. А жаль - Кельм подозревал, что Игорь вывелбы его на таинственные переговоры.
Дарайцы говорили по-русски. Обсуждали какие-то редакционные дела. Василийвысказывал Игорю - псевдожурналисту - замечания по поводу новой статьи. Тонвальяжный, уверенный, Игорь отвечал ему с достоинством, но и некоторымпочтением, как обычно говорят с начальством.
...- И вот еще, Игорь Николаевич. Я бы переделал эту сцену. Что это у вас заправославная семья? Машины нет, восемь человек в трех комнатах... какая-томешочно-посконная нищета! Пусть это будут нормальные, современные люди...
--Гм... А правдоподобно ли это будет, Василий Петрович? Жена не работает,зарплата мужа... все-таки средний уровень жизни населения примерно такой и