рядом никаких других домов, и деревьев высоких не было. Рядом с Кельмомостановился мотоцикл, из-за спины мотоциклиста вылезла маленькая фигурка.Мальчишка подошел к Кельму. Ему было лет двенадцать или тринадцать. Младшийквиссан, подумал Кельм. Серые глаза возбужденно поблескивали. Мальчика звалиВаня, Кельм проинструктировал его вчера.
--Вот видишь, это здесь - гэйн показал мальчику подъезд на мониторе, - чтоделать, ты знаешь.. давай!
Мальчишка понесся через двор во всю прыть. Если повезет, еще застанет дарайцевв подъезде. Если нет - есть у него кое-какая аппаратура. Кельм искренненадеялся, что повезет. Мотоциклист из агентства "Штирлиц" отдыхалнеподалеку, курил, стащив тяжелую перчатку.
Прошло несколько минут, томительно долгих. Наконец подъездная дверь на мониторедрогнула. Медленно открылась. Ваня выскочил из подъезда и помчался через двор.Обратно. Кельм напрягся.
--Третий этаж, - выпалил Ваня, добежав до него, - квартира восемь...
--В подъезде видел кого-нибудь? Рядом с подъездом?
--Там на втором этаже стоят двое... мужики здоровые такие. А рядом никого, вродебы, нет...
--Спасибо, - Кельм энергично пожал руку мальчику, - молодец, ты здорово помог!
Ваня сдержанно улыбнулся. Кельм, не удержавшись, похлопал его по плечу.
--Ну беги... передай Алексею - немедленно возвращаться в город. С оплатой - какдоговорились.
Ваня открыл было рот, собираясь еще что-то сказать, но смутился и бегомпомчался к мотоциклу, где его ждал взрослый напарник.
Ясно, что наружная охрана не ограничивалась двумя вангалами в подъезде. Мальчикпросто не мог вычислить остальных. Но Кельму теперь некуда было торопиться.
Он прошелся перед домом один раз, оценивая возможность забраться на уровеньквартиры и прослушать через стену. Это можно было бы сделать - по балконам. Нопод балконами стояла группа из пяти человек, трое - очень высокие иширокоплечие, двое - помельче. Не только вангалы. Никакой речи о том, чтобылезть на стену, разумеется, не было. Нельзя было и войти в подъезд - двухвангалов, предположим, можно убрать, может быть, даже бесшумно, но Кельм былуверен, что их там гораздо больше.
Неважно. Прослушать было бы неплохо, но не это было его основной целью. Кельмснова зашел в соседний двор, где одиноко стоял его скутер. Завел машину закакие-то сарайчики. Настроил монитор на наблюдение и стал терпеливо ждать. Онибудут выходить здесь, на Тверди. Через Медиану они не пойдут, дейтрин - вовсяком случае, Медиана в этой местности набита дарайскими охранными частями,если дейтрин- предатель, для него пройти нетронутым сквозь все эти частиозначает вызвать серьезные подозрения.
Главное, чего сейчас добивался Кельм - это узнать, кто из дейтринов ведетпереговоры. Предотвратить второй "случай иль Кашара".
Время ожидания Кельм использовал с толком - обдумывал, что делать с ЕвгениейСветловой и дарайцами, которые вышли на нее.
Он пока ничего не говорил Ивик об этом, но знал о деле уже довольно много.
Например, понятно было, что это не атака на Ивик. Дарайцы даже не знали о том,что Светлова находится под дейтрийским контролем. Да и кто она - внешнебесперспективный графоман, трудно предположить, что дейтрины наблюдают дажетаких. Но Кельм установил и проверил это наверняка - Светлова заинтересоваладарайцев по каким-то другим причинам.
По крайней мере, с этой стороны можно было не опасаться атак на Ивик, небеспокоиться о безопасности. Можно неспешно устанавливать истину. Тип, которыйпредставился Дамиэлем, был дарайским агентом, базировался в городе Курган,относительно недалеко от родного городка Светловой. В принципе, Кельм мог бывзять его, но вначале следует понять, почему и зачем он таким странным образоминформирует Светлову о существовании Дейтроса и Дарайи. Впрочем, о Медиане покаречь не шла. Что-то вроде идеологической обработки, внушения симпатии к Дарайеи отвращения к дейтрийскому обществу.
Кельм понимал, что логически из этого следует лишь один вывод. Но в это слишкомуж сложно было верить. Это следовало тщательно выяснить, и он уже знал - какимобразом.
Впрочем, с этим делом не обязательно торопиться. У него есть какое-то время.Несколько дней как минимум. А может быть и гораздо больше.
--Но я же не виновата, - растерянно сказала Женя. Слезы побежали по ее щекам.Пальцы стиснули телефонную трубку, которая квакала рассерженным голосом Марго.
--Так с отделом не поступают! Вы больше у нас работать не будете!
--Но я же не нарочно порвала связки, - тихо сказала Женя.
--За расчетом зайдете после Нового Года!
Женя отключила трубку и разрыдалась.
Ивик закрыла лицо руками. Острое ощущение ужасной несправедливости, подлости,такой, что и жить-то не хочется... Ничего, ничего не удается. Ничего впереди -только мрак. Тьма. Вот эта серая квартирка, вопли матери - "здесь тебеничего не принадлежит!", обшарпанный пол, метельная мгла за окном. И ещеножом по сердцу воспоминание - Саша... Женя бы простила его. Если бы он пришел,даже не извинился, но хоть попробовал бы как-то объясниться... Ну хотькак-нибудь. Но он больше не позвонил. Ни разу. Как-то она даже не выдержала -набрала его номер, но бросила, прослушав несколько гудков. Она не нужна ему.Совсем не нужна.
Иникому она здесь не нужна. Только немного ожила, только надежда какая-тозамаячила впереди - хоть денег будет немножко больше, хоть как-то изменить своесуществование... И вот - пожалуйста.
Она не хочет жить.
Ивик заплакала.
Больше всего на свете она сейчас ненавидела себя.
Женька сидела на своем кресле-кровати, вытянув больную ногу в гипсе. В глазахее застыло страшное. Какая же я идиотка, подумала Ивик. Ведь она не сможетжить! Как самонадеянно я поступила... Она не выдержит этого. Муки от сочувствияи эмпатии сменились обычными для Ивик переживаниями собственной полнойнесостоятельности. С какой стати она вообще решила это сделать? С чего все этодолжно подтолкнуть Женю к творчеству... Какое теперь творчество - теперь хотьбы она в петлю не полезла... Хотя это в случае чего Ивик успеет предотвратить.
--Да какого же черта, - пробормотала Женька, глядя в пространство перед собой, -что ты со мной делаешь? За что все это?
--Прости, - прошептала Ивик, словно подопечная могла ее услышать, - прости... яне могу тебе помочь. Я всего лишь твой ангел-хранитель. Прости...
Женька, отдаленная от Ивик двумя тысячами километров земной Тверди, тяжелонахмурилась. И сказала в пустоту.
--Я так не могу, понимаешь? Я хочу жить... как все люди. Я не могу.
--Я знаю, - прошептала Ивик, - я знаю. У меня нет оправданий. Только одно,Жень... То, что мы делаем - это больше нас. Потерпи, ладно? Если можешь -пожалуйста, потерпи.
Женька сидела молча. Потом вдруг повернулась и потащила к себе ноутбук,лежавший рядом на столе. Ивик замерла в ожидании.
Женькино лицо было совершенно белым. Глаза - огромные, обметанные темным.Тонкие губы сжаты в полоску. Какая же она красивая все-таки... чем-то похожа наДану в молодости. В квенсене.
Тонкие длинные пальцы быстро плясали по клавишам. Женька писала. Она писала быстро,изредка задумываясь, замирая.
Ивик отрывала от нее взгляд лишь для того, чтобы проконтролировать другие окна.Там все было благополучно.
Наконец Женька закончила писать. Откинулась на подушку. Молча смотрела вмонитор. К счастью, нотик был как раз подключен к интернету, а это позволялоИвик выйти на его жесткий диск через собственную сеть. Теперь гэйна виделатекст, только что созданный Женей Светловой.
Это были стихи. Женя не часто писала стихи. Ивик начала читать, прикусила вволнении губу. Дочитала. Опустила глаза. Хрипло сказала.
--Да. Спасибо.
Она запомнила все сразу - и почти наизусть.
Вэтой жизни, которой не пожелаешь врагу, в постоянной готовности умереть за, вночь, когда воспаленно горят глаза - что ты хочешь увидеть на том берегу?Лимитирован и исчерпан запас наших снов, мокрые листья вколочены в землюдождем. И закон давно известен и вовсе не нов: если мы с тобой встретимся,видимо, сразу умрем. Я во всяком случае. Но скажи мне в лицо: кто из насзаварил эту кашу, ты или я? Кто в итоге ответит за все? Кто курица, кто яйцо?Скажи мне, кто из нас сволочь, и кто свинья? Я тебе сочиняю этот ад, гдестранно, что ты еще цел, или ты надо мной стоишь, откровенно скажи,хладнокровно ломая мне и судьбу, и жизнь, ради высшей цели с прищуром глядя вприцел? Ну а я, оставаясь в полном ауте и не у дел, все ж скажу тебе, судьбамоя, мой герой... Если время придет встать и ответить за наш беспредел, хотьодно хорошо - я встану рядом с тобой...
Дверь подъезда скрипнула и отворилась. Кельм напрягся. За истекшие часы этослучалось несколько раз - выходили по своим надобностям жильцы дома. Но в этотраз терпение разведчика было вознаграждено - из подъезда вышел дарайскийпредставитель. Кельм зафиксировал картинку на мониторе, быстро сохранив ее.Вслед за дарайцем вышли двое вангалов.
Дверь снова открылась, и Кельм наконец-то достиг цели - увидел дейтрина,который вел переговоры с высшим командованием Дарайи.
Он замер, чуть приоткрыв рот, уставившись в монитор. Человек, которого он такдолго выслеживал, который благодушно болтал о чем-то с дарайцем, прощался сним, пожимая руку, стоя у подъезда - человек этот был прославленный гэйн, шеманпервого уровня Эльгеро иль Рой.
Когда-то давно Кельм думал, что не сможет работать в разведке.
Одиночество навалилось, как раскаленная плита. Бывает такой вид одиночества -невидимый окружающим. Когда ты вроде бы и не один. Вроде бы вокруг полно людей,товарищей, и все они неплохие, и к тебе неплохо относятся. Есть друзья или те,кто по всем критериям подходит под определение "друзей". Естьсемья... У Кельма все были живы - мать, отец, три брата, две сестры. Своейсемьи вроде бы и нет, но нет недостатка в девочках, глядящих влюбленнымиглазами, готовых пожалеть - вот как Ивик сейчас, пойти с тобой на край света,сделать для тебя все, что угодно.