--Да...
--Но никогда, ни разу дарайцы не использовали этот факт, который придумалДамиэль. Никогда. Мне в плену этого не говорили. Ты раньше тоже никогда об этомне слышала. Вообще об этом не слышал никто. Следовательно, это придуманонедавно, следовательно, это ложь.
--Может быть, - неуверенно сказала Ивик, - но...
Она замолчала.
--Но ведь это логично, разве нет? Если отбросить все невозможные версии,последняя окажется правильной.
Кельм был прав, разумеется. Он верил своей железной логике. Но Ивик рассужденияникогда не убеждали до конца.
Если уж честно, ее собственная логика была слабой, она знала, что легко можетошибиться и не доверяла себе в логической оценке событий.
Противопоставить же этому она могла только ту бурю ощущений, эмоций,ассоциаций, которая охватила ее после знакомства с версией Дамиэля. Интуицию -"да, это очень похоже на правду". С другой стороны, верить в это нехотелось, конечно. Хорошо бы это оказалось действительно враньем...
Может быть, Кельм прав. Он ведь вообще редко ошибается, а может, и никогда.
Только осадок уж очень неприятный.
Ивик устала. Просто невыносимо устала от всего этого. Какая разница? Ей уже всеравно...
--А с этим Дамиэлем мне придется еще поработать, - сказал Кельм, - здесь я всезакончил, тебе опасность не угрожает, Штопору, вероятно, тоже пока. Но вот соСветловой надо выяснить. Дело в том, что Дамиэль - действительно дараец... Ядумаю, мне придется сегодня сбегать в Курган. По Медиане, конечно.
--Прямо сегодня? - огорчилась Ивик.
--Ну, я посплю немного... И да, думаю, ночью придется. Не расстраивайся,маленькая, я вернусь.
Ивик не ложилась спать. Она сидела за монитором, бездумно лазая по интернету.Писать она не могла, заниматься всерьез трансляторами совершенно не хотелось.Да и трансляторы еще не пришли в себя после празднования Нового Года. Ни единоймысли в голове не было. Так, одни отрывки. Временами она ходила на кухню зачаем. С нежностью смотрела на спящего Кельма, присаживаясь рядом с ним. Послеполуночи он проснулся.
ПокаКельм приводил себя в порядок в ванной, Ивик налила ему чаю. Отрезала торта. Онбыстро поел, сидя рядом с ней. Говорили о чем-то неважном. Ивик пошла к двери -проводить его. Соседка быстро проскользнула в свою комнату, пробормотав"спокойной ночи". Бросила подозрительный взгляд на Кельма.
--Я на работу, - пояснил он, - мне в ночь сегодня.
Он обнял Ивик, прижал. Их губы снова встретились.
--Дейри, - прошептала она.
--Гэлор.
Он оторвался. Шагнул к двери, глядя на нее.
--Я люблю тебя, - прошептал. Исчез за дверью. Сердце Ивик таяло от счастья.
Ей снился непонятный и яркий сон.
ВМедиане. Она снова увидела Рейту и Кларена. Но те не обращали на нее никакоговнимания - усердно и сосредоточенно складывали стену из красных и синихполупрозрачных кирпичиков. Руками - в Медиане, где все совершается усилиеммысли. Они строили стену, словно это была повинность, наложенная на них кем-то.Они строили упорно, поднимая кирпичики из огромной, бесконечной груды иукладывая их мозаикой, чередуя цвета. "Эй!" - сказала Ивик. Ее неуслышали. Было страшно. Страшно-непонятно, как бывает во сне. Будто надвигалосьчто-то невыносимое. Невозможное. Гибель Дейтроса, подумала Ивик. Рейта вдругповернула к ней лицо, вместо лица оказалась совершенно белая, без прорезей,маска. Ивик хотела закричать от ужаса, но крик замер в серой пелене. Раскрыласьщель, блеснули белые зубы.
--Мы убиваем, - громко, грудным красивым голосом сказала Рейта, - мы убиваем.
Ивик вдруг полетела вдоль стены, дальше, дальше... она пыталась подняться выше,пыталась трансформироваться - но стена будто не пускала ее. Демон в обликеРейты уже забылся. И в конце стены она увидела Кельма. И тут поняла, что заужас терзал ее с самого начала.
Кельм был накрепко привязан к столбу (как когда-то в квенсене она видела -убивали дарайского мальчишку). Руки закручены назад, на лице кровь. Картинабыла настолько явственной и четкой, что Ивик вдруг подумала - это вовсе не сон.Это не может быть сном. Сон кончился.
Итут же она увидела второй столб, и на нем - привязанного Марка. Марк не былизбит, и мог свободно двигать головой. Он смотрел на нее - тоскливо, умоляюще.А рядом громоздилась неясная фигура, вроде вангала, но с нормальнымчеловеческим лицом. Только расплывчатым, Ивик никак не могла разглядеть егочерты. Но ясно, что это был не вангал. В руке существо сжимало огненный бич,виртуальный артефакт, смертоносный, Ивик и сама создавала такие в Медиане.
--Выбор, - сказало существо. Голос его гремел и раскатывался где-то внутри Ивик,- Выбирай!
Она каким-то образом поняла, что ей нужно выбрать. Жизнь или смерть. Марк илиКельм. Один из них умрет. Она бросилась к фигуре с бичом.
--Я... - сказала Ивик, - лучше меня. Пусть они живут. Возьми меня.
Существо уже качало головой. Нет.
--Выбирай. Одного. Выбирай.
Ивик бросилась к Кельму, словно ища защиты. Его лицо было разбито, текла кровь,в глазах застыла боль. Он взглянул на Ивик. Прошептал хрипло.
--Пусть меня, Ив... я привык. Я гэйн. Это ничего. Это моя работа. Пусть возьметменя.
--Нет, - дрожащим голосом сказала Ивик, - нет.
--Не мучайся... пусть берет меня.
Да как же он не понимает, что это невозможно? Ивик вдруг оказалась рядом сМарком. Его глаза смотрели с тоской и любовью. По лицу текли слезы.
--Ивик, - сказал он ласково, как всегда говорил, - ты только не беспокойся,родная. Ты как решишь, так и будет. Я же понимаю, что иначе нельзя. Делай, какнадо.
--Марк, прости меня... - прошептала она.
--За что? Ты же самая лучшая.
--Если я убью тебя, я тоже буду самая лучшая?
--Да, - уверенно ответил Марк, - я мог бы простить тебе все. Правда - все. Дажеесли ты меня убьешь.
--О Господи, - прошептала Ивик.
--Выбирай! - прогремело рядом.
--Нет, - Ивик плакала. Почему-то было ясно, что выбирать придется все равно. Всеравно... Что никуда не деться... Выхода нет. Совсем нет выхода.
Ивдруг впереди Ивик увидела детей.
Меж двумя столбами-виселицами, вдалеке. Они не видели мать и отца. Они шли ииграли - перекидывались мячиком. Хохотали о чем-то. Худенький быстрый Фаль,крепыш Шетан, Миари - черноглазая, повыше ростом.
--А пошел ты... с выбором своим, - громко сказала Ивик. Она уже была рядом сдетьми.
--Мама!
Гори все синим пламенем, подумала Ивик, обнимая детей. Выборы эти ваши...Ужасы. Мужчины все эти с их любовью. Рейта с Клареном...
--Мама, а где папа? - спросила Миари.
Итогда Ивик проснулась.
Кельм вернулся только к вечеру. Ивик уже почти забыла сон, так встревожившийее. Не думала она и о дикой версии Дамиэля. В конце концов, наверное, Кельмправ.
Изначение сна было ей понятно. Скачет подсознание, пытается сформулировать,какой выбор предстоит совершить. Только ведь подсознание - довольно глупаяштука. Категоричная. В жизни все не совсем так. Или даже совсем не так... Ивикустала об этом думать. А когда стемнело, пришла тревога.
Это глупо - Кельм не сказал, когда вернется, он мог и на два дня уйти, ибольше. Путь не близкий, а если он решил возвращаться по Тверди - тем более. НоИвик вдруг - может, под влиянием дурацкого сна - стало казаться, что он непридет вовсе.
Что он убит. Или еще хуже - опять в плену. Только бы не это... Да нет, нет,ерунда. Но ведь у меня сильная интуиция, с ужасом думала Ивик. Я могу почувствовать.
Впрочем, воображение тоже сильное...
Когда щелкнул замок, Ивик не выдержала - пулей вылетела в коридор. И тотчасткнулась лицом в родное, в теплое, и сильные руки обхватили ее голову.
--Ну ты что, маленькая... ну я же недолго был. Ты что?
Они ели на кухне, соседи давно уже легли спать. Вернее, ел Кельм, с аппетитом,весь день ему перекусить не удавалось. Рассказывал про Курган, какой там морозсейчас, и что ему удалось найти тамошний центр, вероятно, будем брать... Гореливосемь свечей. Ивик не отрываясь смотрела на Кельма, как блестят его глаза, какдвижутся пальцы. Как он быстро и красиво ест. Как свечи отражаются в ложечках ив чае. Ивик тоже пила чай, прикусывая горький шоколад, не сводя глаз слюбимого.
--Пойдем, - он взял ее за руку, - давай посуду завтра, а?
Он обычно не любил оставлять посуду на потом. Это было необычно. Ивик, конечно,не возражала.
Они снова сидели рядом на диване, сплетя пальцы. Так что - всегда будет? -подумала Ивик. Да, пока мы вместе. Ведь мы же не можем быть вместе... надоиспользовать эти часы. Скоро все это кончится.
Ощущение неминуемой утраты, разлуки, словно смерти, захлестнуло ее.
--А у вас пели эту... "Светят звезды на небе, спят квиссаны в ночи?" -спросила она. Кельм засмеялся.
--"На окошке не гаснет огонечек свечи", ага. Квиссанский фольклор.
--Она старая такая, да? Любовь моя, - запела Ивик, - пока мы вдвоем, ни боли, нисмерти нет...
Кельм подхватил, и они закончили вместе.
--Хранить меня будет в бою под огнем глаз твоих ласковый свет.
--Я раньше этого не понимал, - прошептал Кельм.
--И я тоже, - сказала Ивик, - знаешь... а я ведь думала, что это невозможно. Ядумала, что любовь... это, ну... например, после смерти. Это... помнишь, ярассказывала про случай, когда меня ранили. Что у меня было видение, и он меняспас... кто-то. Не знаю, может, ангел. Вот такая любовь. И я не думала, чтотакое может быть... с живым человеком.
--Но ведь я же не спасал тебя. Разве что от Васи тогда.
--Ты такой же, понимаешь? Ты сделал меня другой. Помог мне подняться.
--Ивик, ты сама не понимаешь, какая ты...
--Я обыкновенная.
--Нет. Таких, как ты, вообще нет. Ивик... понимаешь, ты сокровище. Я люблю тебя.
--Никто другой никогда не думал, что я... - Ивик вдруг вспомнила о Марке. И длянего она была сокровищем. Но - как-то иначе. Он любил ее, как любят собаки - не