свинья. Я тебе сочиняю этот ад, где странно, что ты еще цел. Или ты надо мнойстоишь, откровенно скажи, хладнокровно ломая мне и судьбу, и жизнь, ради высшейцели с прищуром глядя в прицел...
--Очень красиво! - заглушил ее Ферн, - звучит просто замечательно! И поступаетевы с Женей очень этично!
--Не очень этично, - спокойно сказала Ивенна, - конечно, нет. Согласна. Женя, я вкурсе того, как ты живешь. Я знаю, тебе тяжело. Много лет. Тебе тяжело жить вэтой квартире, где ты чувствуешь себя лишней. Постоянные скандалы. Отчим пьет.У тебя нет денег. Ни на что. Ты много работаешь, а зарплата очень маленькая.Это провинция, а переехать нет возможности. У тебя не ладится личная жизнь.Никого нет, одни душевные раны - ничего больше. Женя, я очень тебя могу понять.Но ты пойми одно... ты живешь в этих условиях - и пишешь. Ты много пишешь.Неважно, почему - может быть, потому, что тебе жить уж очень хреново, и хочетсякуда-то вырваться. И пока ты пишешь - ты нужна миру. Не только нам. Ты и Земленужна. Потому что это главное, это лучшее... А если эти условия изменятся...вполне вероятно, что и творчества не будет. Да, я изучала психологиютворчества. И я знаю, что тебе полезно, а что вредно... Пойми, Женя, душевныйкомфорт, физический... это важно. Но это не главное. Главное - чтобы тыпродолжала писать...Через боль, через муки - но продолжала.
--Да-да, - саркастически вставил Ферн - все это время он пытался что-то сказать,но Ивик повышала голос, вынуждая его заткнуться. Теперь он наконец прорвался.
--Конечно же, очень по-дейтрийски! Можешь загибаться, главное - выполняй своюфункцию. Главное - труд на благо Родины, а ты сам - винтик... совковаяпсихология!
--Решай сама, Женя, - Ивенна остро взглянула на нее, - я не оправдываюсь. Я ломалатебе жизнь. Решай сама, что важнее... Я...
Она не договорила. Ферн внезапно выпрямился и громко сказал.
--Хватит болтать! - в тот же миг все в маленькой кухне изменилось. Женя отпрянулак спинке кресла-кровати.
Рядом с Ферном возникли двое - гораздо выше его и мощнее, настоящие амбалы. Ввоздухе сверкнули золотые огненные петли - сразу несколько, с разных сторон,Ивенна тоже схватила свой шлинг, петли сверкнули и опали, она метнулась всторону, один из амбалов бросился на нее, Ивенна извернулась, ударила егоногой, как киношный Брюс ли,отскочила, он снова метнулся на нее, второйоказался рядом, но Ивенна снова вывернулась, прыгнула в сторону, Ферн темвременем вскинул пистолет, грянул выстрел, один из амбалов достал Ивенну, и таповалилась прямо на Женю - спиной, надавила... и в тот же миг случилось что-тодикое.
Женя ощутила резкий удар по глазам, как яркую вспышку. Зажмурилась. И когдаоткрыла глаза - все вокруг стало иным. Не было кухни. Вообще ничего не было -она сидела на земле, все так же вытянув ногу, а вокруг - серое, абсолютнобезжизненное пространство и туман... Бескрайняя долина. Ветер. И сверкаютзолотые петли впереди.
Здесь амбалов было уже не двое - человек десять. Но когда Женя наконецразвернулась и увидела происходящее - все резко изменилось. Прямо из серойпочвы росли высоченные голубоватые перепутанные стебли, все в шипах, и в этихстеблях неуклюже и беспомощно барахтались бойцы Серебряного мира. А впереди,спеленутый золотыми петлями шлинга, неподвижно замер Ферн-Дамиэль. Ивеннастояла против него, вытянув правую руку, сжимая в левой шлинг, слегка расставивноги. Убедившись, что враги надежно скованы, дейтра повернулась к Жене ипосмотрела на нее - ошеломленно.
--Шендак, - сказала она непонятно.
--Вы что, не в курсе? - хрипло спросил Ферн.
--Ты... Женя, ты...
--Что это такое? - вскрикнула девушка, - где мы?
--Это Медиана, - сказал Ферн, - я говорил тебе.
--Триманцы не могут... Женя, - сказала Ивенна, - кто твой отец? Настоящий?
--Откуда я знаю! Он сбежал давно, и алиментов не платил! Игорем звали...
--Она дарайка на четверть, - сказал Ферн, - ее отец - полукровка.
--Шендак, - прошептала Ивенна.
--Я не говорил тебе этого, Женя, - добавил Ферн, - но знай, что Серебряный мир -твой родной мир. У тебя там даже есть родственники. Тебя любят. Ты дарайка...Ты можешь быть с нами. Я бы открыл тебе это позже. К сожалению... сейчас меняубьют. Но помни...
--Какая ты дарайка, - громко возразила Ивенна, - ты русская, Женя. По крови тыдарайка только на четверть. Твой папаша давно слинял, и родственнички что-то неочень тебе помогали.. Ты не дарайка. Ты пишешь настоящее. И ты сможешь творитьв Медиане. А дарайцы этого не могут...
--Почему? - не выдержала Женя. Ивенна пренебрежительно кивнула на плененныхпротивников.
--Потому. Видишь? Творить в Медиане, создавать оружие... создавать красоту - этоможет тот, кто и на Тверди творит настоящее. А они - они не умеют. Он говорит -убить... На Тверди он стрелял в меня, они кинулись на меня втроем, и там я струдом уцелела... А здесь - видишь? Здесь они мне не страшны. Творить вМедиане, Женя... это самое лучшее, что есть на свете. Смотри!
Ивенна чуть отошла в сторону. Взмахнула руками, точно дирижер.
Точно невидимый цветовой оркестр заиграл перед ней - серая земля и серое небовзорвались разноцветьем. Это было похоже на калейдоскоп. На фейерверк. Огни -алые, синие, золотые, зеленые, всех цветов радуги - сияли в воздухе, и земляпокрывалась коврами соцветий, ежесекундно меняющих оттенки. Вертелись огненныезмейки, вставали радуги, солнца, пестрые розы, и это было невозможно,невообразимо прекрасно... Это было так, что даже плененный Ферн не мог оторватьвзгляда от происходящего. И Женя почувствовала, что ей хочется плакать икричать - так не могло быть на земле.. просто не могло. Ивенна опустила руки.Многоцветье не погасло, но чуть потускнело и замерло.
--Ты тоже сумеешь так. Потому что ты не дарайка. Они так не могут. И не потому,что такими родились - они такими сделали себя сами... А ты... твоя душа жива,Женя. Я хочу, чтобы ты осталась живой...
Ивенна подошла к Ферну. Тот заметно побледнел. Крикнул.
--Женя, прощай! Они умеют творить... и убивать тоже...
Ивенна протянула свой шлинг вперед... и петли на теле Ферна стали растворяться.Через несколько секунд он стоял на почве, освобожденный.
--Убивать тебя... руки марать неохота, - процедила дейтра. Повернулась к Жене.
--Я ухожу, Жень... Решай сама. Я не буду тебе мешать. Если станешь работать наних... они тебя, конечно, спрячут. Я не буду искать. Дело твое. Видишь, чтостоит за мной - и что за ним. Решай. А мне... - она помолчала. - мне надоелоэто все.
Она сделала несколько шагов вперед. И вдруг одновременно поднялась над почвой -не подпрыгнула, а именно спокойно поднялась, взлетела -и в тот же миг, словно вужастике, начала превращаться - вытянутые руки удлинились, стали толще,покрылись перьями, сократились и прижались к животу ноги, вжалась в плечиголова... Через несколько секунд огромная коричневая, с белой головой птица,похожая на орла, взмахнула крыльями.
Ивенна-птица поднималась все выше и выше, в зенит. Ферн поднял руки ей вслед, ис пальцев его сорвались молнии, но лишь зазмеились вокруг, не причиняя птицевреда.
--Как видишь, я тоже кое-что могу, - Ферн обернулся к Жене, - я думаю, нам стоитвернуться обратно...
Ивик летела дальше и дальше, почти не думая, куда летит, не глядя на келлог,укрепленный на лапе. Куртка и рюкзак остались на кухне у Жени... Ну и пусть.
Потом она устала. Опустилась на землю. Создала себе небольшой экипаж, вродефантастического флаера, легко скользящий над самой поверхностью. Откинулась вкресле...
Где же она все-таки? Судя по келлогу, это зона не то Килна, не то Лей-Вей. Онаушла далеко. Патрулей здесь уже не было никаких. И вообще никого не было.Беспредельная свобода. Бесконечность.
Чума на все ваши дома.
Азахотят ли дети пойти со мной - эта мысль тревожила ее последние полчаса. Ведьвозможно, что и нет. Школа, друзья, своя жизнь. Марк... может, он согласится,но ему будет очень тяжело. Ведь у него столько родственников, он любит их,друзья, родной поселок... Все бросить ради нее.
Астоит ли вообще его тащить куда-то?
Адети... Ивик вспоминала, с каким азартом они говорили о школьных делах, какмечтали о распределении, гадали о будущей профессии... как играли сосверстниками во дворе. Этот мир давно уже перемолол их. Дети давно непринадлежат Ивик. Да она и видела-то их мало.
Аможет быть, и не стоит претендовать на них. Надо смириться с этим.
Женя - дарайка, ну и дела! Но эта мысль сейчас мало тревожила ее. Как и все,что осталось позади. Женя сама решит. Скорее всего, конечно, в пользу Ферна.Ивик всего лишь рассказала ей правду... то, что уже точно - правда. Пусть думаетсама.
Пусть они все сами - без нее. Уже хватит. Она устала. Просто устала от всего.
Она не может воевать. На Триме человек, повоевавший год, вспоминает потом обэтом всю жизнь. А она - постоянно так. В человеческих ли это силах? И никогдане было иначе, и не будет. С того момента, как ей на плечо положили алую ленту.А если это правда - то, что Дейтрос был унитожен ради сохраненияпассионарности?
Может, и нет. Может, Кельм прав со своей железной логикой. Но даже мысль обэтом...
Да просто не хочется думать.
Кельму, наверное, будет очень больно, когда он все поймет...
Ивсем будет больно, если она уйдет.
Но они переживут и забудут.
Ивик спрыгнула на землю. Стала с увлечением работать. Несколько минут - и надплоскостью Медианы возник дом с остроконечной алой крышей, с широким балкономнаверху. Ивик отошла чуть дальше. Сад... Зеленая трава, плодовые деревья.Цветник. Розы. Множество роз. Маленький пруд... Можно еще уток сделать, но этопотом... дорожка к дому.
Аможет быть, создать все это - и позвать Кельма?
Он ведь тоже очень устал. Он тоже не может больше. Давно уже не может - и живетчерез "не могу".
Ивик играла. Она строила свой дом. Маленькое крылечко со скрипучими досками.