собралась писать?
--Да, - тихо сказала Ивик.
--Мы не надеялись на такое. Но жили... знаешь, жили. Вот может, это и былосамым... если вообще во всем этом было что-то героическое, то как раз - послетого как. Потому что Дейтрос мы убили спинным мозгом, говорю же. А вот то, чтосами не свихнулись... ни одного дейтрийского лица. Все наши погибли. Мы знали,что где-то кто-то есть, но думали, все теперь останутся так. Растворенные средимиров. Ну не было же, не было шанса, совсем не было!
--Мы по-дурацки жили, конечно, - сказал Кларен, - у Средиземного моря. Испания,Италия... выучили язык. Даже стали социализироваться... Потом наших разыскали,а те сами не знали, что и как теперь... все рассеялись. Все же было кончено!Что осталось от Дейтроса - очень мало... Думали, так и будет теперь. Вымремпонемногу, растворимся среди других народов. Нет шанса сохранить культуру свою,если нет общества.
--Но не вымерли, - подхватила Рейта, - это самое удивительное. Ты говоришь - мыгерои... да нет. Те, кто собрал Дейтрос. А их имена даже не сохранились.Монастырь был, конгрегация святой Кейты... они договорились насчет этой зоны вЛайсе, они же стали людей собирать. Вот те хойта - они были герои.
Трое сидели среди зеленой Медианы. Стулья были похожи на каменные глубокиекресла, сидевшие словно тонули в них, положив ладони на резные подлокотники. Нокресла ощущались изнутри мягкими и уютными. Словно развлекаясь - гэйны частоневольно начинают так развлекаться в Медиане - увлеченный беседой Кларен создалв центре что-то вроде кострища. Большая медная чаша, взлетающие над ней языкиогня, ровные и высокие, похожие на газовый огонь, вроде того, что устанавливалина Триме в России в честь погибших в последней мировой войне. Только этот огоньбыл не горячим, от него не исходило тепло, наверное, можно было бы положить внего руку без всякого вреда - но никто не проверял.
Ивик молчала, глядя в холодное пламя. Рыжие языки вились и сплетались, впрозрачном газовом мареве проблескивали цветные прожилки.
Она думала о том, что услышала. О том, что рассказали ей гэйны. Вероятно, имможно верить. Вероятно...
Она понимала, что главный вопрос не задан. Они говорили долго, и все это былосовершенно бессмысленно. Все это она читала в старых документах, в рассказахочевидцев, а чего не знала, легко могла додумать. Надо спросить что-то другое,самое главное.
Но что?
Вы не знаете, не был ли Дейтрос уничтожен по приказу... чьему? Хессета? Но ведьХессет погиб весь... Тайной власти? Какого-либо монастыря, церкви - ведь частьхойта выжили..
Рейта и Кларен, безусловно, ничего не знали. Они видели врагов, виделитемпоральный винт... они были честны.
Можно было бы спросить их мнения - но как? Как? "А не может ли быть так,что главное дело вашей жизни, ваш ужас и ваш немыслимый подвиг - все это былоспланировано... что все это не имело смысла?" Так, что ли?
Ивик стало холодно. И как-то понятно, что сейчас надо будет идти. И она никогдабольше их не увидит. Она погибнет на обратном пути - вернее всего. Или уйдетнавсегда. Даже если она выйдет здесь где-то на Твердь, Рейта и Кларен уженикогда не станут говорить с ней - ну кто она такая? Можно задать еще одинвопрос... только один... шендак, и она не знает, что спросить.
--Как вы думаете... - голос ее дрогнул, - был ли в этом смысл? В гибели Дейтроса?Был ли в этом какой-нибудь смысл?
...Миари, только что родившаяся, красная и сморщенная, мокрая, лежала у нее нагруди. Восемь часов родов. Адская работа. Ивик ослабевшими руками прижала ксебе ребенка. Миари нашла сосок и жадно зачмокала. Тело медленно отходило отболи. Ивик была счастлива...
Итогда, в тот миг, ее пронзила простая и страшная мысль.
Человек умирает очень быстро. Есть масса способов убить мгновенно. Она сама этоделала. Она знала, как мало стоит человеческая жизнь... Как она размениваетсяна осколок, на кусочек свинца, на изысканно-красивый виртуальный образ. Каклюди умирают десятками... сотнями. Но вот она увидела это с другой стороны -оказывается, чтобы создать человека, нужно очень и очень много труда. Роды -только начало (и не они даже начало, собственно), а потом ведь годами - менятьштанишки, мыть, кормить с ложечки, водить за ручку, вытирать сопли, переживать...Годы и годы. Труд матери и отца, труд учителей... А потом ей будетчетырнадцать, и в первом бою за одну секунду один ничего не значащийметаллический осколок, который всего-навсего летел слишком быстро, перечеркнетвесь этот труд, боль, все это долгое творение... Какой в этом смысл?
Тогда она нашла себе какое-то объяснение. Что-то поняла. Тогда она утешиласебя, иначе ужас за только что родившееся существо был слишком невыносимым...
--Смысл есть во всем, - сказал Кларен негромко, - ничто не происходит случайно.
--А если бы смысла не было, - добавила Рейта, - людям стоило бы его придумать. Ноон есть...
--Когда ты пишешь, в сюжете нет случайных сцен. Ничто не происходит просто так.Все закономерно исходит из того, что уже написано. И все несет в себе зародышбудущего. Наша жизнь - тоже сюжет, всего лишь сюжет, не более. Очень сложный,человеку не под силу такой создать. Невероятно сложный, но все-таки - сюжет.Тот, кто пишет его, предусмотрел все. Все, что мы делаем, что с нами происходит- исходит из нашего прошлого, закономерно завершает его, все это - следствие. Ив то же время это - зародыш будущих сюжетных ходов. Каждую секунду мы творимбудущее. Мы не марионетки - тебе ли не знать, что персонажи книг не бываютмарионетками. Мы не лишены воли, но мы - в плену сюжета, нас ведет по сюжетучья-то рука... одно лишь утешение, хотя в это трудно поверить иногда - рука эталюбящая.
--Любящая? Почему - по Евангелию? Но...
Кларен усмехнулся.
--Почему Он позволяет, чтобы с нами все было вот так? Если любит? Не хочет Он насизбавить от этого... или не может? Ведь и то, и другое - чушь...
--Ивик, Ивик... а ты не знаешь, что это такое - когда любящий тебя человек иочень хочет избавить тебя от боли... и может это сделать... Только ему нельзя.
--Знаю, - она опустила голову.
--Потому что и Он в плену сюжета, понимаешь? Сюжет продолжается. И знаешь, чтоважно? То, что в этой книге нет второстепенных героев. Нет тех, кто мелькаеттолько на миг. Эта книга - великая бесконечная книга - с бесконечным числомглавных героев, каждый из нас - главный. Те, кому удавалось разгадать свойсюжет, интуитивно понять его... Следовать воле и логике сюжета. Те выигрывали.
--А вы? - Ивик понимала, что вопрос этот безжалостен, но не могла его не задать,- вы-то выиграли? В чем заключался ваш сюжет?
--Мы выиграли, - жестко ответила Рейта.
--Но... откуда вы знаете? Вы уверены в этом? Если вы, как говорите, живы... я незнаю, почему, но вы живы. Как может живой человек знать наверняка, прав ли онбыл в том... то есть иногда может, - поправилась она, - я была права в том, чтородила детей. Кельм был прав в том, что не сдался в атрайде. Мы это знаем. Ноесть вещи, которые... и вы же были в отчаянии...
--Часто человек проходит сквозь отчаяние. Но потом... Ивик, мы знаем. Мы былиправы. Понимаешь - были.
--Почему?
--Потому, - Рейта встала. Достала из-за спины длинную трубу, похожую на визир.Собственно, это и был визир, но непривычно легкий, крупный, с незнакомыминаворотами.
--Потому что посмотри сюда... Насчет выхода на Твердь - не знаю, а смотреть-тотебе можно.
Ивик взглянула в визир. Рейта что-то настраивала, подкручивая трубки.
Этот прибор обладал куда большими возможностями, чем современные Ивик визиры.Ну что ж, наука и техника за эти десятилетия не стояли на месте. Ивик увиделапространство под участком Медианы - с великолепным разрешением, словно воочию,ей даже почудился запах нежных весенних цветов.
Там, внизу раскинулся сад. Огромный. Она никогда такого не видела. Десятки,может, даже сотни километров - ровные узкие дорожки, синие озерца, и деревья,деревья в цвету, чуть распустившиеся молодые листочки... Несколько всадниковскакали по дорожке. Подростки, трое мальчишек, две девочки, в возрасте квиссанов...но не квиссаны, наверное. Они иначе выглядели. Они смеялись, пот блестел назагорелых плечах, майки намокли - там, наверное, было жарко. Волосы липли колбам. Они были сильными и красивыми, но они никогда, никогда не стояли встрою... Ивик это чувствовала. Они не знали голода, холода, страха. Породистыепрекрасные лошади шли ровной рысью. У небольшого озерца они остановились, сосмехом и криками привязывали коней, сдергивали одежду, влетали в прозрачнуючистую воду...
--А теперь возьмем шире...- послышался голос Рейты.
Это был прямо-таки волшебный визир. Ивик увидела гигантскую площадь - вся онабыла занята садом, и лишь кое-где возвышались живописные группы причудливыхзданий. Пестрые, похожие на сказочные теремки - или на фантастические композиции.Такое только в Медиане и увидишь. Кое-где были видны и люди, и время от времениРейта укрупняла изображение - Ивик видела людей вблизи. Детишки играли подприсмотром воспитательницы в удивительном древесном городке. Влюбленная парочкаспряталась под ветвями в беседке. Трое в белых будто хирургических костюмахожесточенно спорили о чем-то, стоя у непонятного сооружения с прозрачнымверхом, держа в руках маленькие эйтроны. Двое парней играли в непонятную игру сракетками... а потом Ивик видела летящего человека. Прямо на Тверди. В воздухе.Руки его были схвачены гигантскими белыми крыльями. Человек был уже немолодой,и летел спокойно, не развлекаясь, а будто по делу...
Ивсе эти люди, отметила Ивик, были дейтрины. Черты дейтрийской расы угадывалисьбезошибочно.
--Смотрим дальше, - чуть насмешливо сказала Рейта. Ракурс изменился. Теперь Ивиквидела город. Она едва не закричала...
Шелем, один из знаменитых городов Старого Дейтроса. Хорошо знакомый по снимкам,картинам. Воспроизведенный множество раз по памяти, сохранившийся в записях ифотографиях. Эти неповторимые, гэйнами-архитекторами созданные веселые башенки