{85} и пикули, салат, свежеиспеченный кобургский хлеб, а также пироги с джемом и кремовые булочки, ореховый торт-мороженое и глазированный вишневый торт; чай индийский, чай китайский и, конечно же, песочное печенье.
Следующие полчаса взрослые были заняты застольными беседами, одна Миа Тавернер продолжала упорно отказываться от еды, канюча фруктовый лед. И только когда Фин в наставительной манере из телевизионной рекламы объяснил ей, что цыпленок это «настоящее цыплячье объедение», она изящно сдалась и поела.
Наконец Фин сложил салфетку.
— Теперь что касается убийства. Думаю, для пищеварения полезно, если я буду приподнимать завесу тайны постепенно. Кроме того, мы, сыщики, ненавидим выкладывать все и сразу. Это шло бы вразрез с классической традицией, а случай, надо сказать, классический.
Сначала у нас идет убийство, которое почти похоже на естественную смерть, и на первый взгляд лишено мотива. Затем мы получаем набор из семи загадочных подсказок, каждая из которых связана с определенным цветом радуги. И это водило, казалось, наши подозрения по кругу, пока они не остановились на Фрэнке Дэнби.
И как только мы его подозреваем, естественно, он становится нашей второй жертвой. Его смерть кажется такой же бессмысленной, как и первая, и еще более сложной по исполнению. Рассмотрим:
Убийца майора Стоукса каким-то образом добрался до него в почти идеально запертом доме. Убийца Фрэнка Дэнби, в свою очередь, проник в дом, который был под наблюдением и выходы из которого охранялись. Более того, убийца не знал, что дом фактически был оцеплен!
Подробнее остановимся на этом позже. По сути, мои собственные подозрения в то время были связаны с одним из семи Разгадчиков, — только и только его я считал способным на такую изобретательность, — мисс Доротеей Фараон. Она неизбежно становится третьей жертвой. Но в ее случае мы имеем вариацию на тему запертого или тщательно охраняемого дома — почти каждый подозреваемый, заслуживающий нашего расследования, был заперт в другом доме, находясь за мили от места преступления в момент его совершения!
Наконец, некий «таинственный человек» был замечен покидающим дом мисс Фараон примерно в то же время, — и с тех пор его никто не видел. И в этом отношении, дело, безусловно, является вершиной классики жанра, этаким Парфеноном.
Фин достал свою пенковую трубку и сделал вид, что раскуривает ее. Тем временем он изучал лица: скучающие, выжидательные, на некоторых была тревога, один или два побелели от страха.
Он наблюдал за ними во время еды, отмечая характерные реакции даже в расслабленном состоянии, — за бокалом вина. Джервейс Хайд, лежа на боку в джинсовом костюме, сотворил из своей «высокой оценки» целое шоу, изучая вино на цвет, пробуя на вкус... но большими, жадными глотками. Дерек совершил те же манипуляции, но механически. Ему, похоже, было некомфортно сидеть на траве, не имя возможности принять эффектную позу без того чтобы не запачкать свои белые теннисные брюки. Он едва пригубил вино, затем отставил бокал в сторону, видимо, в расчете на тот момент, когда сценарий, как он думал, призовет его сделать новый глоток.
Памела Фитч-Портман, конечно, все делала без суеты. Будучи очаровательным и хорошо воспитанным существом, она отпускала замечания в манере аристократических женщин, в остальном же ничем не отличалась от массовки. Фину пришлось напрячься, чтобы разглядеть ее аккуратные черные волосы с седыми прострелами, тонкое лицо, обвисшее вокруг глаз, длинный вышитый «китайский» халат, высокий воротник которого почти скрывал ее зарождающийся зоб.
Леонард Латимер собрал вокруг себя огромное количество еды, используя вино в качестве запивки. Пища, казалось, была для него мучением, — маленькие глазки в толстых щеках метались по сторонам в поисках того, кто смотрит, как он ест. В перерывах он нервно крутил бокалом, угрожая отломить его ножку.
Вера Латимер перед тем, как что-то налить, внимательно изучила свой винный бокал и протерла его салфеткой. Ее дочь, промокнув губную помаду, пыталась держать пустой бокал в небрежно-изящной манере, пока успешно не пролила на себя то, что она назвала «шампанским». Шейла неохотно помогла ей прибраться.
Мартина Хьюза вино не заинтересовало. По его выпятившейся челюсти было ясно, что он не одобряет это расточительное застолье. Он собрал всю свинцовую фольгу с бутылок и засунул в боковой карман своей мешковатой коричневой куртки.
Шейла Тавернер, казалось, искренне наслаждалась вином и едой, довольно урча. Она раскраснелась и почти ожила. Она, без сомнения, до сих пор чувствовала себя чужой в этой компании, поскольку продолжала заглядываться на одежду других женщин. Фин догадался, что она мысленно примеряет китайский халат миссис Портман и хорошо смотревшееся бело-голубое летнее платье Бренды на собственную блекло-розовую толстовку и синие джинсы. Но пока она пила вино, тяжелая угрюмость исчезла с ее пухлого лица. Ее черные волосы начали выбиваться из-под резинки, которая, перестав сдерживать их, сползла на затылок. И последнее — она сидела, наблюдая, как скачет и кувыркается на траве ее ребенок, наблюдая с удовольствием.
Успешный адвокат, несостоявшийся художник, домработница... Фин, посасывая свою пустую трубку, еще раз прошелся по галерее психологических портретов. Он не гордился этими портретами; все были поверхностными, некоторые из них неполными; и один, безусловно, врал. Он был убежден в двух вещах: убийцы не выдают себя мелкими бессознательными действиями, и убийца, несомненно, один из тех, кто находился сейчас перед ним.
— Классическое дело. Дело-Парфенон, — сказал он вслух. — Или так: классическое ли это дело, как благородные колонны Парфенона, или это классика в кавычках, как фасад банка в Канзас-Сити — дешевая, грубая подделка?
Латимер, который завязывал узлы по углам платка, поднял глаза.
— Имитация то есть? Знаете, у меня была схожая идея. Стоукс мог инсценировать свою смерть, а потом...
— О, я не имею в виду просто инсценировку одной или двух смертей. Я имею в виду полностью ложную картину, тщательно выстроенную вокруг трех реальных убийств. — Он подождал, когда импровизированная повязка накроет лысину Латимера, успевшую порозоветь на солнце, и продолжил. — Давайте возьмем, для примера, эти загадочные происшествия с цветовыми ключами:
Зачем кому-то бросать апельсин в окно офиса Портмана? Зачем оставлять Латимеру адвокатский список из Желтых Страниц? Зачем Хайду молекулярная формула индиго? Из каких соображений нужно было пачкать могилу сэра Энтони голубой краской или красть фиалки из сада мисс Фараон? И, наконец, зачем бросать красное вещество в море перед домом Дэнби?
Я могу назвать две отличные причины. Одна из них просто завораживает. Нас ослепили ложными уликами в надежде, что мы пропустим одну из них. Честертон достаточно хорошо сказал: «Где умный человек прячет лист? В лесу». В одном из его рассказов негр прячется среди вымазанных сажей музыкантов. И вот, взяв честертоновский лист из леса, спрашиваем:
«Где прячется Грин-зеленый?» И отвечаем: «В радуге».
После продолжительной паузы Хайд сказал:
— Я следую метафоре, а не буквальному значению. Вы имеете в виду, что этот человек, Грин, как-то скрывается?
— Прячется под фальшивыми цветами, мистер Хайд. Оранжевый, индиго и голубой оказались бессмысленными пустышками — теперь мы это знаем. Нас заставили поверить, что и сам Грин может быть миражом.
— Но Грин и есть мираж, разве не так? — сказал Портман. — Никто из нас ничего о нем не знает и никогда не видел его в лицо.
Гейлорд раздраженно прочистил горло.
— Хорошо, шеф, я иду дальше. Давайте начнем с перечисления того, что мы можем наверняка сказать о Грине. Вероятно, он выражал угрозы в адрес Стоукса. Скорее всего, он вломился в его дом и разбил посуду, и, скорее всего, именно он убил его кота. За последний месяц или около того Грин доставил довольно много неприятностей.
Но до недавнего времени Грин не был убийцей. Его угрозы и действия не ставили целью убийство, но брали на измор. Фактически, наведываясь к Стоуксу, он имел несколько шансов убить его, но упустил их. Возможно, он не собирался убивать Стоукса, пока...
— Пока Доротея не объявила о воссоединении, — сказал Латимер. — Это означает, что у него есть что-то общее с Разгадчиками. Я всегда об этом говорил.
— Да, Грин не мог допустить, чтобы Стоукс присутствовал на воссоединении. Кто- нибудь может сказать почему?
Бренда предположила:
— Чтобы он не рассказал остальным?
Мартин хмуро посмотрел на нее.
— Не говори глупостей, дорогая. Он ведь рассказал, не так ли? Рассказал по телефону тете Доротее. Да кому угодно мог рассказать. Должна быть какая-то другая причина.
— Была одна вещь, про которую Стоукс знал и мог рассказать остальным, — сказал Фин. — Но рассказать это он мог только на воссоединении, а не по телефону.
— И что же это, скажите на милость? — поинтересовался Портман.
Фин указал в него пальцем.
— Стоукс мог бы указать на лицо одного из присутствующих и воскликнуть: «Это лицо! Это лицо Грина!»
— Это не прокатит, Фин, — заметил Хайд. — Если кто-то из нас не хотел, чтобы его опознали, он мог просто проигнорировать встречу и все. Зачем совершать убийство? В этом нет никакой логики.
— Нет? — Мгновение Фин сосал пустую трубку. — Что, если я скажу вам, что был один человек, который не мог проигнорировать воссоединение? Который не мог избежать встречи с майором Стоуксом?
— Я бы сказал, что такого человека нет, — возразил Хайд, — Никого не должно было быть там, кроме самой Доротеи. И она могла в любой момент отменить воссоединение. В любом случае я думаю, что Грин — это мужчина.
Фин кивнул:
— Стоукс думал так же, но есть основание считать, что Грин не мог быть женщиной, выдававшей себя за мужчину.
— Все безумнее и безумнее, — вмешался Мартин. — Послушайте, меня не должно было быть там, и, кстати говоря, я не планировал быть даже близко к этому абсурдному воссоединению. И я не думаю, что вы можете пришить это Шейле.