И это чуть-чуть неумолимо сокращалось.
Я вся превратилась в ощущения. Чувствовала его всё ближе. По шорохам, по дыханию, по жару чужого тела, которыми наполнилась пустота вокруг. Это было почти невыносимо – так остро. Я не знала, чего мне хотелось больше – убежать или обнять, чтобы эта пытка расстоянием наконец-то закончилась.
Вздрогнула, когда ощутила прикосновение горячей руки к талии. Осторожное, но властное. Рука задержалась ненадолго… а потом медленно двинулась выше, коснулась ребер. Я испуганно уперлась в него обеими ладонями, ощутила твёрдость напряжённых мышц…
Рука остановилась, лишь немного не дойдя до цели.
Моё сердце теперь билось прямо ему в ладонь тяжелыми толчками.
Мы оба замерли.
- Ты… мог бы… воплотиться обратно? – попросила я тихо.
Он промолчал и ничего не ответил.
Пропало прикосновение чужой руки под грудью. В его состоянии невидимости я не могла предсказать, что в следующий раз сделают эти невидимые руки и какой частью моего тела заинтересуются. Это и пугало, и будоражило одновременно.
А потом его ладонь до странности нежно коснулась моего лица. Легла на скулу. Мой невидимка провёл большим пальцем по моей нижней губе, едва касаясь, мучительно щекотно.
И следом обжигающее дыхание коснулось нежной кожи моих губ…
Это… слишком… невыносимо!
В последний момент я резко дёргаюсь и отворачиваю лицо.
Тихий смешок.
Поцелуй невидимых губ касается нежного местечка за моим правым ухом, которое я подставила так неосторожно.
Я вздрагиваю всем телом. Его губы остаются там, прижимаются горячо и плотно.
А его волосы касаются моей шеи. Дыхание опаляет кожу. В запахе его тела я схожу с ума, он теперь везде, он окутывает меня паутиной всё плотнее и плотнее.
Я совсем не вижу своего мужа. Но оттого мучительно остро чувствую.
Всё моё тело напряжено, меня начинает бить дрожь.
А внутри – настоящая буря.
Живя в деревне, трудно избежать знаний о том, как появляются детеныши у живых существ. Умом я понимала, что вряд ли люди в этом плане очень сильно отличаются. Но одно дело знать в теории.
На практике… с бабушкой я подобных разговоров не вела, конечно же, поэтому представления были самые смутные. Чего ждать – непонятно. А от этого страшно до ужаса. И в то же время… горячо и сладко, как растопленный мёд.
Бешено частит пульс.
Сердце скоро выпрыгнет из груди.
Бьёрн так и не убрал руку с моего лица. И теперь она медленно двигается вниз открытой ладонью, касается шершаво и горячо моей обнажённой шеи…
Замирает у верхней пуговицы, на которую застёгнуто платье.
Помедлив, касается застёжки. Деревянный кругляшок послушно и незаметно выскальзывает из разношенной петли…
Я в панике дёргаюсь всем телом и пытаюсь выскочить из постели.
Наверное, упала бы на пол.
Но меня схватили обеими руками поперёк талии и вернули.
А потом ещё прижали тяжёлым телом сверху – так, что не дёрнешься.
Бьёрн медленно проявился снова. Лицом к лицу. Он прижимал меня собой к постели и смотрел мне в глаза так серьёзно и пристально, что я совершенно растерялась, столько там было всего в этом взгляде.
Задохнулась от ощущения его большого и мощного тела так близко. Вцепилась ладонями в широченные плечи, попыталась спихнуть с себя…
Муж не спихивался.
Вместо этого подался ближе, уткнулся носом мне в мокрые завитки волос под ухом. Но не шевелился и больше попыток домогаться до моих несчастных пуговичек не предпринимал.
- Смешная ты, Фиолин, - дыхнул горячо в шею. Отчего мои мурашки забрались уж совсем в какие-то неприличные места. Заговорил ворчливо с хрипловатыми интонациями, которые царапали мне нервы и заставляли кровь по венам бежать толчками ещё быстрее. – Как же ты собиралась со мной ребёнка делать, если трясёшься вся, как осиновый лист? По-моему, твой план не до конца продуман.
- Не до конца, - шепнула я послушным эхом. И крепче сжала пальцы на его плечах.
Удивилась очень. Что Бьёрн… не сердится.
Кажется, он почему-то больше на меня не сердится!
Я, конечно, пыталась ещё потрепыхаться, но каменная туша на мне и не думала двигаться с места. Пришлось покориться судьбе и остаться тихонечко лежать, не рыпаясь.
Бьёрн какое-то время молчал. Но и с меня слезать не торопился, зараза тяжеленная. Понравилось, кажется, на мне лежать.
Вместо этого продолжил задумчиво:
- Раз так, то возможно, стоило предложить тебе ещё раз подумать о плате. Но знаешь, что?..
- Что? – я сглотнула комок в горле.
Он снова приподнялся на локтях и внимательно посмотрел мне в глаза. Потом тёмный взгляд медленно стёк по лицу на мои губы.
- Пожалуй, я теперь и сам другой платы не приму.
Я закрыла ладонями лицо. Пробормотала глухо:
- Прекрати. Я сейчас умру от стыда.
Но почему-то ужасно хотелось улыбаться.
Муж со стоном скатится с меня и лёг на спину рядом, у стены. Места почти не было, и чтоб я не свалилась с края – а может, чтобы не сбежала, или то и другое вместе, - он крепко обхватил меня за талию рукой. И как-то так вышло, что я обнаружила себя лежащей у него на плече.
Бьёрн повернул голову и посмотрел в мою макушку. Я по-прежнему пряталась в ладонях. Ну разве что слегка подглядывала. Непонятно было, что теперь станет делать.
Ясно было только одно.
Он почему-то и правда совершенно перестал на меня злиться.
Смотрел вместо этого как-то… с теплотой.
А потом вздохнул страдальчески, откинулся на моей жалкой подушке и простонал:
- И как это меня угораздило такой стыдливый цветочек в жёны взять?.. Расскажу кому, что в первую брачную ночь просто спал, засмеют!
«Просто спал».
Сегодня он собирается со мной «просто спать».
На меня накатило невыносимое облегчение.
Я убрала руки от лица и наконец-то решилась встретиться взглядом. Бёрн ответил острым и пристальным. Я поняла, что он далеко не так спокоен, как я думала. Между нами до сих пор происходило что-то странное. Как будто в воздухе звенело напряжение. Как будто я чувствовала его теперь намного, намного лучше. А тело невольно изгибалось, подстраивалось, старалось сделать так, чтобы ему лежать со мной рядом было удобнее…
Бьёрн перекатился на бок, и к одной руке на моей талии присоединилась вторая. Схватил цепко в капкан, притянул ближе.
Почему у меня ощущение, что мне от него теперь тоже никуда не деться? Вот только ему никаких браслетов и магии не понадобилось, чтобы меня привязать.
- Ну давай теперь, признавайся! Тебе как, трусиха, вообще в голову пришла такая бредовая затея, м-м?
И тогда я решилась.
Выдохнула, зажмурилась, уткнулась ему лицом в рубашку – и стала рассказывать.
Я рассказала ему всё.
И о правилах Праздника женихов, и о последнем шансе, и о том, что бывает с девушками, которых в двадцать один никто не выбрал… и о преследованиях Ципиона… и зачем нужен ребёнок…
И чем дальше рассказывала, тем сильнее сжимались руки на моей талии, почти до боли. И напрягались мышцы под тканью рубашки, которые я ощущала своими ладонями.
Наконец, я выговорилась и замолчала. С замиранием сердца ждала, что теперь скажет он.
- Это… отвратительно.
В голосе больше ни капли тепла. Только холодная ярость.
Я сжалась.
- Ничего более гнусного в своей жизни не слышал, чем эти ваши… обычаи!
Выдохнула. Не про меня и мой выбор. Это он – про законы Долины.
- Это даже не варварство! Это какая-то… дремучая дикость! – продолжал Бьёрн запальчиво, привстав на локте. Я на секунду испугалась, что прямо сейчас рванёт кому-нибудь головы откручивать – такое у него было страшное лицо. Я на всякий случай вцепилась ему в рубашку покрепче, чтобы не пустить.
Он, конечно, храбрый. И сильный.
Но их – много.
Бьёрн перевёл потемневший от гнева взгляд на меня.
- Нет, у нас в Таарне, конечно, тоже было что-то похожее! Давным-давно. Подозреваю, что далёкие предки наших с тобой народов из одного корня. У нас раз в год собирались точно так же, только там парни дрались за девушек на ритуальных поединках. И победителю доставалась невеста. Но никакого рабства или другой такой же грязи, как ты мне рассказала! И то мой отец отменил этот позорный обычай ещё до моего рождения. Я и представить не мог, что где-то до сих пор существует подобная дрянь!
Так.
Та-ак…
Кажется, я кое-какие существенные детали упустила, когда лезла к Бьёрну со своей чашей.
Я покраснела и осторожно поинтересовалась:
- Твой… отец? Отменил… обычай?..
Взгляд синих глаз неуловимо изменился. В уголках губ поселилась улыбка.
Он взял моё лицо за подбородок и приподнял.
- Ты что, радость моя, правда не в курсе, кого себе заарканила в мужья? – вздёрнул тёмную бровь.
Я окончательно смутилась.
- Нет, конечно! Я вообще ничего о тебе не знаю. Кроме имени. Откуда бы мне?
Думала, пояснит. Но он молчал и ждал, пока сама стану спрашивать. Только лукавые огни в глазах разгорались всё ярче.
Я повозилась немного – хотела как-то перевести тему… но любопытство было сильней. И под насмешливым взглядом всё-таки спросила:
- И… кого?
Бьёрн оставил в покое моё алеющее лицо, вместо этого подхватил прядь моих волос и принялся накручивать на палец. Стал перечислять с невозмутимым лицом:
- Мой отец – Правитель Таарна. Всего Таарна, уточню для понимания. Ночные стражи – правящий клан в нашей стране на протяжении многих поколений. Сама понимаешь, у меня, как старшего сына и наследника, выбор жены должен стать событием… м-м-м… максимально продуманным и взвешенным. То есть – должны был стать. Кхм. Так, что ещё… а, ну помимо всего прочего, моя родная тётка – императрица небольшого такого соседнего государства размером с четверть карты мира. Тебе достаточно, или продолжать?
В синих глазах веселье. Он откровенно наслаждается моей растерянностью.
А я… в полном шоке.
Раз за разом прокручиваю в голове всё, что он сказал.