Я пялилась во все глаза на здоровенную медную ванну на «лапках», установленную посреди комнаты, от которой вился парок, на стопку чистых полотенец, лежащую рядом на стуле вместе с куском мыла… и у меня внутри поднималась дрожь нетерпения.
- Летом… на речке… в рубашке, чтоб не дай бог никто не увидел… зимой из колодца наносить, погреть на печке, и в корыте… - проговорила я зачарованно, не отрывая взгляда от волшебной ёмкости, полной горячей воды. Просто уйма горячей воды! И это всё нам!
- Чтоб я сдох… тогда ты первая! – ошарашенно ответил Бьёрн.
А потом зашёл мне за спину, и на мои плечи легли тяжёлые ладони. Медленно двинулись вниз по ключицам, пальцы коснулись завязок моего плаща.
- Ты…
- Не бойся. Я просто тебе помогу.
Моего уха коснулось горячее дыхание. Сильные пальцы потянули завязку, узел развязался, тяжёлая ткань упала к моим ногам. Пальцы двинулись ниже и тронули пуговицу на лифе платья.
- Бьёрн…
- Ты можешь остановить меня в любой момент.
Я снова теряюсь, забываю, что хотела сказать, забываю вообще обо всём.
Откидываюсь головой ему на грудь и сгорая, как свеча, умирая от сумасшедших и таких новых для меня эмоций, слежу за тем, как одна за другой выскальзывают из петель пуговицы. Пока другой рукой он крепко держит меня за талию и прижимает к себе.
В расстёгнутом лифе показывается светлая нижняя сорочка. Через тонкую ткань просвечивается грудь. Мужские пальцы останавливаются на моём животе, а дыхание над ухом становится медленнее и тяжелей.
Сглатываю комок в горле.
Усилием воли приказываю себе оставаться на месте.
Он же… муж? Ему можно смотреть.
Ему вообще всё можно.
Сердце всё быстрее и быстрее разгоняет кровь по телу, толчки пульса гулко отзываются где-то в ушах.
Меня начинает бить дрожь. Сжимаю пальцы в кулак, впиваюсь ногтями в ладонь. Мужественно остаюсь на месте.
- Хочешь уйти? Забыла про договор? – мурлычет над ухом коварный баритон, щекочет дыханием волосы.
- Да… договор… ох… - его правая ладонь поднимается по моей руке вверх, плотно прижимаясь, до самого плеча. И медленно стаскивает с него рукав, вместе с бретелькой сорочки. Вырез становится больше, показывая ложбинку на груди, в которую медленно сползает капля пота. - А что будет, если я… затяну исполнение?..
- М-м-м-м… дай-ка подумать. За просрочку договоров полагается выплата неустойки…
Колкий поцелуй касается мимолётно моего обнажённого плеча. Я вздрагиваю и веду плечом, тяну его к шее.
- Пеня…
Ещё один короткий дразнящий поцелуй, под ухом.
Пытаюсь отвернуться от ужасно смущающих и настырных губ. Объятия сжимаются теснее.
- Штра-аф…
Цепляет мочку моего уха зубами, но отпускает прежде, чем я успеваю возмутиться или найти хоть какие-то слова.
- … и пожизненное долговое рабство.
Обеими руками властно дёргает моё платье вниз, и оно опадает послушным облаком. Я переступаю ногами и остаюсь почти голой. И босиком – обувь сняла сразу же, как вошла в эту тёплую уютную комнатку.
Пляшет пламя в камине. Под ногами – тощий ковёр, щекочет босые ступни острым ворсом. Я напряжена, как натянутая струна. Кожа горит и чувствительность обострена так, что мне кажется, я чувствую эхо чужого дыхания мне в шею. И жар большого и сильного тела так близко.
Повинуясь велению его пальцев, лента сползает с моей косы и кроткой птицей спархивает на пол, к платью.
Медленно расплетает мне косу, зарываясь пальцами в пряди, и каждое касание осторожных рук к моим волосам – словно молниями отзывается по всему телу.
Сжимает мои волосы, что тяжёлыми волнами курчавятся после косы, в горсти, убирает мне на одно плечо. Приникает поцелуем к беззащитной коже у позвоночника. С моих губ срывается вздох.
Берёт меня за плечи и разворачивает к себе.
Потемневшая синева его глаз надо мной. Робко поднимаю взгляд. Жду, что будет дальше. А он…
Отпускает мои плечи.
И протягивает на раскрытой ладони ключ.
- Ты первая. А я подожду за дверью. Хочешь запереться?
Тянусь пальцами к его ладони… замираю над ней на мгновение… а потом закрываю его пальцы в кулак.
- Нет. Я тебе доверяю.
Выдыхает.
Улыбка на губах. А глаза такие серьёзные, что у меня внутри начинают плясать крохотные тёплые огоньки.
- Это хорошо. Позовёшь, когда закончишь. Не торопись.
Окатив меня на прощание медленным, тягучим взглядом с головы до ног, Бьёрн уходит.
На негнущихся ногах я бреду к ванной.
Битый час просто стою, глядя в пустоту, и кусаю губы. На коже всё ещё горят прикосновения шершавых горячих ладоней. Они как будто отпечатались на мне, я всё ещё чувствую их, хотя мой муж давно ушёл. Как будто поставил на мне печать принадлежности.
Неторопливо снимаю сорочку – прикосновение ткани к моей разгорячённой коже ощущается почти болезненно. Когда остаюсь совсем обнажённой, становится намного легче.
Оглядываюсь на дверь слегка нервно. За ней тишина. Но шагов не было, и я знаю, что Бьёрн никуда не уходил.
Это будоражит и сводит с ума.
Я – голая, и он так близко.
Но потом я всё-таки заставляю себя вспомнить, что меня ждёт нечто потрясающее этой ночью…
Ванна!!
Видимо, наливали в неё практически кипяток, потому что она до сих пор не остыла. Испускает лёгкий пар, на поверхности плавают веточки каких-то трав, одурманивая пряным ароматом.
Я осторожно переношу ногу через ботик… пробую кончиками пальцев…
Забираюсь в неё вся и медленно опускаюсь, смакуя каждый миг.
Откидываю голову, закрываю глаза.
Моё тело обнимает жар, погружая в непередаваемое блаженство. По телу пробегает сильная дрожь, до самых кончиков пальцев на ногах, - как будто с этой дрожью из него выходит весь холод, накопленный за долгие годы блуждания в снегах и тоскливом одиночестве.
Не могу удержаться – с моих губ срывается длинный хриплый стон наслаждения.
- Господи, дай мне сил… - вздыхают за дверью.
Я почему-то улыбаюсь.
Долго-долго просто лежу неподвижно, вся отдаваясь волшебным ощущениям. Абсолютного покоя и невозмутимости. Я будто в колыбели. И хотя ванна не такая большая, чтоб вытянуться в полный рост, приходится чуть поджимать ноги, я чувствую восхитительную лёгкость. Словно заново рождаюсь на свет.
…А потом где-то далеко, в коридоре за дверью, раздаются неторопливые тяжёлые шаги.
Как будто кто-то чужой вторгается в мой крохотный мир, в котором только-только установились хрупкое равновесие и правильность.
В первый миг я ещё надеюсь, что шаги пройдут мимо. Но они всё ближе и ближе.
Я рывком сажусь в ванне, расплёскивая воду, и подбираю колени к груди испуганно. И почему не закрылась, дура?! Чувствую себя ужасно уязвимой и беззащитной.
Даже через дверь я буквально кожей ощущаю изменившуюся атмосферу. То, как напрягся Бьёрн. Чувство, как перед грозой, когда воздух накаляется и вот-вот готов разрядится огненными стрелами из тёмных туч.
Вальяжный, очень низкий мужской голос произносит:
- Что, поссорился со своей молодой женой, и она тебя отправила спать в коридор?
Бьёрн молчит.
Потом произносит ровным тоном:
- Очень топорная попытка вывести меня на эмоции. Мог бы придумать получше. Кто ты и что тебе нужно?
Незнакомец хмыкает.
- От тебя – совершенно ничего. Спокойной ночи, мальчик! Надеюсь, жена сменит гнев на милость.
Скрипит и хлопает соседняя дверь.
Наступает тишина.
Я прислушивалась к звукам за дверью пугливым зверьком ещё пару минут… а потом потянулась через бортик, схватила полотенце, кое-как вылезла из ванной, едва не поскользнувшись, и принялась спешно вытираться.
За стеной и вовсе стояла мёртвая тишина. Можно было забыть, что там, оказывается, тоже кто-то живёт. Хотя – чего я хотела от постоялого двора? Логично, что там будут жить постояльцы.
Я вдруг представила, что путешествую одна. Бр-р-р-р… так вот зачем нужны мужья!
С Бьёрном было не так страшно. Вернее, с ним вообще было не страшно – и всё-таки тот странный человек и его внимание к нам внушали тревогу. Почему-то я не сомневалась, что это был тот самый громила, что пялился из угла, хотя и не слышала его голоса.
Я кое-как просушила волосы полотенцем, а потом отыскала в своём узелке, который слуга уже принёс в комнату, пока мы ужинали, старенькую ночную сорочку и смену белья, торопливо влезла в них.
Подбежала на цыпочках к двери.
Приоткрыла её и позвала тихонько:
- Бьёрн!..
Отступила на шаг, когда он вошёл в комнату. Потемневшее лицо, погружённый в себя взгляд, сурово нахмуренные брови… Он тщательно запер дверь, оставил в замочной скважине ключ. Чтобы ночью никто не мог открыть снаружи дубликатом, поняла я. Оперся на дверь спиной, задумчиво потёр подбородок.
- Кто это был? – спрашиваю робко.
- Не знаю. Наши слишком бесцеремонные соседи. Надеюсь, завтра мы с ними разминёмся.
Он поднял взгляд на меня и… улыбнулся.
- Не думай об этом. Давай-ка лучше обсудим более насущные вопросы. Как тебе ванна?
Синий взгляд медленно стёк по моему телу вниз.
Я вспыхнула и обхватила себя руками, прикрывая грудь.
- З-замечательно… надеюсь, ещё не остыла… прости, что я так долго!
- Ничего. Просто в следующий раз пойдём вместе.
- Издеваешься? – воскликнула я ошарашенно. В синих глазах плясали лукавые огни. Я не понимала, ему что – нравится надо мной смеяться?! Это же не может быть… серьёзно?
Или может?
Кажется, я чего-то недопонимала про семейную жизнь. Ну, или она в Таарне как-то по-своему проходит.
Очень бурно.
Некстати пришлись воспоминания о количестве братьев и сестёр у Бьёрна.
- Я – в постель! – заявила я, чтобы скрыть смущение. И поскорее отвернулась.
- Иди, иди! Отличная идея, - отозвался смеющийся баритон. – Только заснуть мне там не вздумай!
Я чуть не споткнулась об ковёр и не полетела носом.
Брачный долг! Напомнила себе.
Сегодня наша вторая брачная ночь. Я сама настаивала на договоре. Нет других вариантов сделать ребёнка. Так что…