Значит, вот как он всё понял…
Как же объяснить, какие слова найти? Тишина режет, будто ножом. А я стою и кусаю губы, пытаясь подобрать эти чёртовы слова.
Он ждёт и начинает терять терпение.
Набрав воздуху в грудь, как перед прыжком с обрыва, начинаю тихо. С самого главного.
– Да, я принцесса. Более того – единственная наследница королевы Гримгоста.
- Рад за тебя. Такая удача для нищей сироты из Долины. - Говорит это, а сам смотрит такими глазами, что я ни за что не поверю, что рад на самом деле. – И поэтому ты решила остаться здесь?
- Нет! – восклицаю горячо.
Он приподнимает вопросительно бровь и ждёт продолжения. А мне снова – так сложно найти те самые, единственно верные слова, чтоб объяснить!
Почему все богатства затерянного города я готова променять на одну-единственную твою улыбку. Чтоб смотрел на меня как раньше. А не так, будто видишь впервые.
Впрочем, ведь так и есть? Ты впервые видишь перед собой наследную принцессу Гримгоста. Девушку, с которой я сама до сих пор не знакома. И не уверена, что хочу знакомиться.
- Нет, - повторяю тише. – Я не хочу оставаться в этом месте. Тут холодно… и одиноко.
Его губы дрогнули, как будто хотел что-то сказать. И словно трещина пошла по льду, которым был скован взгляд синих глаз. Но Бьёрн по-прежнему стоял слишком далеко от меня.
Целый шаг между нами. Кажется – так мало. Но как много на самом деле, если никто из нас не захочет его преодолеть! Бесконечное расстояние.
- Только меня никто не спрашивает здесь, чего я хочу. Королева… старая и деспотичная женщина. Она помешалась на идее наследников. Если я… не рожу ей правнуков, прервётся великая правящая династия, которой столько веков, что я боюсь даже спрашивать. Поэтому… она дала мне всего несколько дней. А потом собирается устроить свадьбу. Её не важно, с кем. Лишь бы из Гримгоста.
- Почему ты не сказала ей, что уже замужем? – резко спрашивает Бьёрн, синие глаза прищуриваются, жгут меня насквозь.
По коже бегу ледяные мурашки страха. Я задела его гордость, кажется.
- Потому что… здесь все, кто не принадлежат к народу асов… все, у кого тёмные волосы… считаются людьми низшего сорта, - отвечаю совсем тихо, повесив голову, отвечаю как есть, продолжая судя по всему себя закапывать окончательно. – Фенрир сказал мне, что если станет известно о том, что ты мой муж, тебя попытаются убить. Чтобы освободить место для… более подходящего кандидата. Я… испугалась за тебя. Прости.
- Какая трогательная забота. Особенно со стороны этой Псины. И как ловко он подсуетился в моё отсутствие! – хлещут меня наотмашь злые слова. Я вздрагиваю, как от удара.
- Ты не прав! – вскидываю глаза. Мне так больно от его слов, пропитанных ядовитой горечью, что слёзы закипают снова. Ужасным усилием воли пытаюсь их сдержать. Я помню, что Бьёрн не любит моих слёз. – Фенрир на нашей стороне! Он пытался меня защитить! Поэтому соврал королеве, что я могу быть его истинной парой! Чтобы дать мне… дать нам хотя бы неделю отсрочки!
- С чего бы такое великодушие? – скептически замечает Бьёрн. Жёсткая складка у плотно сомкнутых губ.
Ох мамочки, кажется, упоминания о Белом волке злят его ещё больше. Такое чувство, что стремясь как-то выбраться из этой ситуации, я тону всё глубже и глубже. Но я снова и снова пытаюсь судорожно нащупать край, чтобы выбраться на берег. Предпринимаю очередную попытку достучаться.
- Фенрир – из древнего рода оборотней, он связан с правителем Гримгоста обетом послушания, клятвой на крови! Он не может нарушить прямой приказ королевы. Просто физически не может, попытка не слушаться причиняет ему невыносимую боль. Именно поэтому он увёз меня против воли… хотя и не хотел так поступать. Мне кажется… что он ужасно устал служить своей хозяйке. Ты просто не представляешь, что это за женщина! Она как паук, который забрасывает свою паутину во все стороны, чтобы запутать и сожрать всех, до кого дотянется. Я… боюсь её, очень. И Фенрир… по-моему, решил тайком играть против неё. Чтобы помочь… своей будущей хозяйке. После смерти королевы ею должна стать я.
- Каждая новость потрясает меня ещё больше предыдущей, - хмыкнул Бьёрн. – Теперь оказывается, что мужик, укравший у меня жену, мало того, что набился ей в женихи при живом муже, так ещё и планирует стать верной собачкой у её ног. Прости, что не прыгаю от восторга!
Сложив руки на груди, он улыбался циничной улыбкой. А я чувствовала нарастающее отчаяние. Да что на него нашло? Он всегда так трезво смотрел на вещи… Неужели не понимает, в какой я оказалась ситуации?
Я продолжала лихорадочно подыскивать аргументы. Даже если я сейчас разревусь как дура, к чему я, к слову, очень даже близка, у меня не получится пошатнуть эту скалу. Единственный способ – достучаться до его мужского рационального разума какими-нибудь логическими доводами. Думай, Фиолин, думай!
- Да пойми ты, он на нашей стороне! Это был единственный способ помочь! Иначе меня к твоему приезду, наверное, уже к алтарю волокли, под каким-нибудь опьяняющим заклинанием! Это место просто напичкано магией, ты не представляешь, на что способны асы! Да в конце концов… - восклицаю в отчаянии. - Если бы Фенрир не хотел помочь, для чего бы он оставил тебе подсказку?! В виде указания на восьмую башню?
- Даже не знаю, - пожимает плечами Бьёрн. – Честно говоря, я подозревал, что это всего лишь хитрый способ заманить меня в ловушку, если захочу пойти вдогонку. А он знал, что я непременно пойду.
Тепло.
Так неожиданно и странно по моему сердцу разлилась волна тепла, что я растерялась.
Он думал, что тут может быть ловушка, и всё равно пошёл? За мной?
Веки защипало. Не реветь, не реветь, только не реветь…
- Но как ты видишь, никакой ловушки. Здесь только я. Фенрир отдал мне целый этаж своей родовой башни. Отогнал королевскую стражу, которую королева приставила за мной следить. Вынудил их остаться внизу, у входа. Он всё сделал… чтобы ты мог уйти отсюда незамеченным.
А если он и правда захочет уйти? Но один?
Как же я буду дальше? Без него? Подарить целый мир, о котором я не знала – мир, где тебе всегда тепло и крылья отрастают от счастья – чтобы потом вот так забрать… разве это не жестоко?
Обхватив себя за плечи, я ждала. А Бьёрн, хмурясь, думал. Я видела, что мои слова заставили его задуматься.
- Почему ты не веришь мне? – мой голос дрогнул. – Почему сомневаешься? Что я ждала тебя? Что никакие женихи королевы мне не нужны?
И всё-таки, глупые предательские слёзы медленно потекли по щекам.
- Фиолин, только не говори мне, что собираешься реветь! – вдруг невпопад, с каким-то страхом сказал Бьёрн, уставившись на моё мокрое лицо. И его голос… стал тем самым, который я знала и любила. Не ровный инквизиторский тон, медленно убивавший меня. А что-то… словно кусочек из нашего прошлого.
- Н-не собираюсь! Не буду! Честно-честно! Я сейчас…
Я принялась лихорадочно отирать щёки тыльной стороной ладони.
- Ты ревёшь! – укоризненно проговорил Бьёрн. Глухо почему-то.
Я медленно подняла взгляд. И столкнулась с ответным синим.
Лёд в нём рассыпался и истаял, ушёл, как зимние оковы с рек по весне. И я увидела то, что он сам скрывал от меня всё время разговора.
Что ему было больно. И он переживал. И терзался сомнениями.
Не одной мне было плохо.
Мы сцепились взглядами намертво. И наши души говорили друг с другом в этот момент – намного громче, чем губы, произносившие все эти бессмысленные слова.
- Как мне было не усомниться? – сказал Бьёрн тихо, не отводя пристального взгляда. – Ты сама сказала когда-то, что я был для тебя лишь первый встречный. Тебе всего лишь нужна была от меня защита. А теперь тот, кого ты так боялась, мёртв. Когда-нибудь ты станешь королевой. Я тебе больше не нужен.
Я закрыла глаза на мгновение.
Глубоко вдохнула.
Сейчас или никогда. Бороться за себя? Я никогда этого не умела.
Может, научусь бороться за нас двоих?
И я делаю этот проклятый последний шаг. Сама.
Кладу ему руки на плечи. Приподнимаясь на цыпочки, заглядываю в глаза. И нахожу наконец те самые, единственно правильные слова.
- Даже если бы мне дали выбирать тогда из всех мужчин этого мира. Я бы выбрала тебя одного.
Замирает на мгновение. Дрогнувшие ресницы.
А потом остатки льда сметает волной жаркого пламени.
Когда он тоже находит – единственно правильный ответ.
Сжимая мою талию до боли и отрывая мои ноги от земли. Чтобы прижать к себе и впиться в мои губы голодным, жадным до умопомрачения, солёным как соль и сладким, как признание, поцелуем.
Контраст его холодной кожи и горячих губ сводит с ума.
Умираю и возрождаюсь вновь в этом поцелуе, как птица феникс из древних сказок.
Откидываю голову, когда его губы кусают поцелуями горло. Темнеет в глазах от удовольствия. Кровь всё быстрее и быстрее бежит по венам. Я согреваюсь вся, до кончиков заледеневших пальцев на ногах. Я снова чувствую себя живой.
Между короткими жгучими поцелуями шепчет лихорадочно мне в шею:
- Прости… прости… чёрт побери, никогда не думал, что могу так ревновать… Думал, ревнуют только идиоты…
Падает бретелька с плеча. Мне уже не важно. Так ведь удобнее – намного удобнее, когда нетерпеливые губы добираются до моих плеч.
- М-м-м… а оказывается, невозможно не ревновать… когда тебе впервые в жизни не всё равно.
Отрывается от моей кожи, чтобы снова посмотреть в глаза. Я вижу в них своё отражение – растрёпанная, с приоткрытым исцелованным ртом… невероятно счастливая. Смотрит на меня ужасно серьёзно.
- У меня чуть сердце не остановилось, когда браслет упал с руки. Едва Клыка насмерть не загнал. Думал, с тобой что-то случилось. А тут такие новости.
- Он слишком жёгся, и мне пришлось снять, - виновато поясняю я.
- Не потеряла, надеюсь? – сощуривается Бьёрн. И моё бедное сердечко в который раз делает кульбит в груди. Когда осторожно ставит меня на землю.