В доме Ципиона уже живут двое его личных рабынь. И четверо – отцовских.
Их семье принадлежит одна из самых богатых усадеб Долины.
У рабынь Ципиона всегда потухшие глаза.
…В конце концов, решаю, что какой-нибудь колодец в его усадьбе тоже есть, и беру себя в руки.
Я должна пойти.
Три раза переживала уже этот позор – так или иначе, сегодня будет последний.
***
На просторной, хорошо утоптанной площади высится резной сучковатый столб, сегодня он украшен лентами и серьгами. Под ним – пироги и крынки молока, накрытые вышитыми полотенцами, подношения предкам. Рядом горят высокие костры. Бросают тени на лица многочисленных людей, которые пришли сюда сегодня, чтобы отпраздновать один из самых важных праздников в году.
По краям широкого круга положены толстые брёвна для почётных гостей. Отцов семейства, старейшин, Охотников.
Другой край – там стоит толпа молодых парней, которые держатся особняком. Шумно переговариваются, хохочут, толкают друг друга локтями, бьют по плечу.
Мне, конечно же, в другую сторону – к стайке разряженных, оживлённо-румяных девушек.
Детей в такой день традиционно оставляют дома со стариками.
Но стоит мне подойти, старшая дочь Первого охотника, сестра Ципиона, бросает на меня такой презрительный взгляд из-под золотых монист, которыми густо украшен её лоб, что я отшатываюсь и не решаюсь подойти, остаюсь в стороне, одна. Её подруги шепчутся, то и дело оглядываясь на меня. И хихикают.
Невесты, которые вошли в подходящий возраст. У каждой в кармане приготовлен браслет. Я уверена, многие уже давным-давно сговорились с милыми сердцу парнями. Семьями тщательно подсчитано и рассмотрено приданое. Смотрины прошли успешно. Передача браслета жениху – простая формальность. Для этих девочек сегодня и правда праздник.
Две сестры Ципиона пришли сегодня с браслетами. Катрине девятнадцать, тонкая и гибкая как лоза, она сверкает большими чёрными глазами с поволокой на группу парней, изгибается так, чтоб получше было видно пышную грудь, что натягивает белую ткань рубашки. Играет, дразнит – она еще два года минимум станет водить парней за нос и наслаждаться свободой. Прежде, чем выберет самого лучшего и самого богатого жениха.
Из тех, кто останется после её старшей сестры, конечно же. Дородная и статная Армина откидывает тугой локон на спину, держит себя королевой. Ей двадцать один, как и мне. Последний праздник, она сегодня точно сделает выбор. Уж её-то никогда не коснётся позор стать рабыней. Не представляю себе парня, который отверг бы её браслет, если б она снизошла его подарить. Уж у неё-то наверняка украшение из тех, которые кузнец начинает за полгода до праздника мастерить. И ещё с десяток вариантов капризная заказчица забракует.
Охотники даже здесь держатся обособленной группой. Простые парни смотрят с завистью на их оружие, кожаный доспех, наглые улыбки, особые причёски – волосы Охотники собирают косами у висков, а дальше оставляют распущенными по спинам. Отращивают длинными специально.
Чтобы видно было сразу в любой толпе. Им особый почёт. Потому что лишь Охотники могут заходить в Мёртвое поле так далеко, чтоб приносить редкую дичь, которая не водится в Долине. Снежных козлов, серебряных лис, мех которых ценится настолько высоко, что лишь у Первого охотника есть из неё воротник на зимнем плаще. Всё добытое продаётся за баснословные деньги, увозится куда-то далеко.
На самом деле, я поняла вдруг, что не знаю, куда. Что я вообще почти ничего не знаю о мире за пределами Долины.
Пока топчусь на границе света и тьмы за пределами общего круга, потерянно жду начала церемонии, в голове бродят странные мысли.
Что, наверное, кто-то когда-то всё же пересекал Мёртвое поле. Иначе откуда бы у нас взяться россказням о дальних странах? Скорее всего, кто-то из Охотников. Их учат с детства выживать в суровых условиях Пустошей. Простым смертным с ними не тягаться.
Правда… нашёлся всё же один.
Безумец. Чужак. Неправильный, непонятный… о котором я приказала себе не думать весь вечер, но мысли упрямо возвращались.
Значит, так и не пришёл в деревню, как обещал. Наверное, они со своим котом так увлеклись охотой, что добрели до другого какого-нибудь селения. Их много в Долине. А может, заблудились в метели… хотя, это вряд ли.
В любом случае, глупо было надеяться еще раз с ним повстречаться, до того, как…
Не бывает сказок для таких, как я.
Вернее, бывают… но сплошь страшные.
- Ты пришла, мой цветочек! Ну что, готова?
И снова я так задумалась о постороннем, что дала застать себя врасплох.
Уверенной походкой вразвалочку он перешёл всю площадку, бросил товарищей и явился снова меня пугать. Любимое занятие, сколько себя помню. Ципион загонял меня как зверя в какой-нибудь переулок и начинал насмехаться. Не трогал. Но глумливо смотрел и говорил такие похабные вещи, что мне потом ночью снились кошмары.
Не выдерживаю. Обхватываю себя руками и бросаю отчаянно прямо в его мерзкое лицо:
– Да что же тебе от меня надо?! Почему не донимаешь других девушек? Вон сколько мечтает о тебе! Каждый праздник столько браслетов…
На нас оглядываются.
Мне уже всё равно.
Может, хоть так постыдится! Но Ципион – и стыд… нет, он вряд ли даже знает такое слово.
И как же, как же несправедливо, что на мужчин не распространяется правило двадцати одного года! Мужчина в любом возрасте жених. Ципиону вот двадцать пять, а всё не торопится заводить семью.
Он щерится в ухмылке.
- Другие? Другие – не интересно, цветочек! Когда суют свои браслеты прямо в руки. Какое в том удовольствие настоящему Охотнику? А вот ты…
Смотрит так, что мне кажется, вот-вот облизнётся. Меня передёргивает от омерзения.
- Увидеть у своих ног тебя… жду не дождусь, моя радость!
Отчаявшись, использую последний аргумент:
- Ты разве не боишься… моего проклятья?
Он откидывает голову и смеётся.
- Я? Чего-то бояться? Ты сдурела совсем? Только идиоты верят в то, чего не видно глазу. Я не такой дурак. Магии не существует. Как и всяких там «сглазов» и «проклятий».
Такой ты дурак, Ципион.
Именно такой.
Потому что есть многое, что не видно человеческому глазу. Я сегодня была свидетелем подобного чуда.
Воспоминания о чужаке снова проросли в сердце ядовитым цветком.
Опускаю глаза. Так и не пришёл. Хотя слово давал. Уже и не придёт, видимо.
А Ципион злится. Цедит разъярённо:
- Смотри на меня, девка, когда с тобой разговариваю! И готовься. Сегодняшняя ночь тебе понра-а-вится, обещаю!
Он нависает надо мной. Никогда ещё так близко не подходил. Вообще никто не подходил, не осмеливался, как будто я прокаженная. Кроме… одного неправильного человека.
Собираю всё мужество в кулак. Заявляю ему с самоубийственной храбростью, хотя голос дрожит, хотя знаю, как выместит на мне потом эту мою храбрость:
- Отойди от меня! Пока ещё я не твоя. Меня защищают законы.
- Пока ещё, Фиолин! – шипит он. - С нетерпением жду момента, когда смогу, наконец, сбить с тебя спесь. Имей в виду. Все парни в деревне предупреждены. Никто не посмеет взять у тебя чашу.
Чаша с ритуальным напитком, которую парень принимает из рук девушки, означает, что он соглашается на её предложение себя. После чего девушка надевает на него брачный браслет. И с этого момента они считаются мужем и женой – перед всем племенем и перед богами.
Вот только Ципион запугал всех.
Никто не возьмёт у меня чашу, никто не примет мой браслет в этот самый последний вечер.
Значит, я пропала…
Камушек на шее вспыхнул огоньком, обжигая кожу. Ещё раньше, чем за моей спиной раздался спокойный голос с нездешним, чужим акцентом.
- Возможно, я не разбираюсь в каких-то нюансах местных обычаев. Но кажется, девушка попросила отойти от неё.
Я знаю этот голос.
До мурашек на коже – от плеч по спине вниз, до дрожи, с которой начинают согреваться мои замёрзшие пальцы, он мне знаком.
Мой чужак всё-таки сдержал обещание. И пришёл.
А ещё… он обещал, что во второй раз я его увижу.
Я ощущаю его присутствие позади, так же чётко, как чувствовала взгляд из метели. Но не хватает духу обернуться, чтобы проверить. Точно ли теперь он во плоти. Ноги будто приросли к земле.
Уронила руки, смотрю прямо перед собой и ловлю отзвуки чужого дыхания. В абсолютной тишине – потому что даже музыка прекратилась. И мы стоим в перекрестье множества взглядов.
А потом я замечаю, как Ципион ведет глазами вверх, и они опасно сужаются.
Он что же… видит?..
Того, кто стоит у меня за спиной…
Губы Ципиона кривятся, он бросает небрежно:
- Это разве девушка? Это приблудное ничтожество, проклятая кровь. Девка годна лишь на то, чтобы её…
На правое плечо мне ложится тяжёлая рука.
Я бросаю испуганный взгляд вниз и вижу крупную ладонь с красивыми длинными пальцами. На безымянном – массивное серебряное кольцо с ярко-синим камнем. Наверное, одно такое кольцо стоит дороже, чем я.
Пальцы сжимают моё плечо.
- Осторожно, - Вкрадчиво говорит чужак. – Осторожно, дружище! В тех краях, откуда я родом, за оскорбление девушки можно лишиться языка. А мне очень бы не хотелось начинать знакомство с твоим племенем таким вот неловким образом.
В глазах Ципиона вспыхивает тёмная ярость, губы растягиваются в хищном оскале.
Я выкручиваюсь из держащей меня руки, делаю шаг вперёд. Моляще смотрю на Ципиона. Пытаюсь утихомирить, пока не случилась беда. И вновь из-за меня.
- Он… ничего такого не хотел сказать! Он просто… чужак. Нездешний. Заблудился в метели, а я случайно встретила и проводила. Пополнит запасы… и пойдёт своей дорогой. Он не хочет здесь проблем! Ты… же помнишь о законах, которые охраняют гостя?
С замиранием сердца жду, что ответит. И чувствую, как сгущается воздух за спиной от пламени чужого гнева. Только это не слепая ярость бешеного быка, как у Ципиона. Это холодный и сдержанный огонь. Но такое пламя способно опалить до костей в считанные мгновения. Никогда бы не хотела почувствовать его на себе. И безумно боюсь, что будет драка.