Пока собиралась, я наконец-то поняла, почему у Бьёрна были такие сумасшедшие глаза, когда он заставлял меня купить эти чулки. Мне до боли хотелось никуда не ходить и показаться мужу в его подарке. В прошлый раз, в лавке торговца, я конечно же так и не решилась.
Но тревога – отчаянная, отзывающаяся противным металлическим привкусом на языке, гнала меня. Торопила. Стирала ту лёгкость и сладкую нежность, которыми я была наполнена, как пирожное кремом. На смену им стремительно приходило что-то серьёзное, большое, острое как меч.
Сегодня будет очень важный день.
Бьёрн даже не соблазнял меня предложением пойти в купальню со мной. У него вообще был такой жёсткий и отстранённый взгляд, когда брал меня, уже полностью одетую, за руку, что это лучше всяких слов сказало мне о том, что он считает так же. Сегодняшний день решит очень многое. Чтоб мой муж не сказал мне комплимента об одежде, которую сам подарил? Я поразилась, насколько он разбаловал меня за время моего такого странного и неправильного замужества.
Мы задержались на пороге. Я в последний раз окинула спальню взглядом перед выходом, проверяя, на забыла ли чего. Бьёрн поступил так же.
Нет, всё при мне. Самые главные сокровища – браслет и кольцо.
Сердце стукнуло тупой болью.
Почему у меня такое чувство, что сюда я больше не вернусь?
Я подняла лицо к потолку, борясь с подступающими слезами. Пришлось основательно поморгать.
Мои ноги словно приросли к порогу. Как заставить себя сделать шаг?
Бьёрн снова ничего не говорил. Не торопил меня и глядел настороженно. Только пальцы мои сжал так, что стало больно. Я знаю, что если я попрошу его не идти к прорицательнице, он с целым миром кинется воевать за меня.
Слабо улыбнулась ему. Он на улыбку не ответил. Синий лёд в глазах. Он уже мыслями там, за стенами.
Теперь моя очередь быть храброй.
Я сжала зубы и сделала шаг.
***
Ледяной столик, на котором я оставила свой амулет, был расколот в мелкое крошево, которое рассыпалось по всему приёмному покою.
Чёрный камушек вплавился в пол и погрузился в него на сажень.
Бьёрн еле достал, чертыхаясь. У меня самой не получилось.
Попытался мне не отдать, но так ужасно «мигал», стоило камню попасть ему в руки, что я испугалась. И отобрала почти насильно.
Как только я надела амулет обратно, «мигание» прекратилось, и я немного успокоилась. Камень пригрелся у меня на груди, и кожа под ним потеплела. Я тщательно спрятала его под платьем. Словно зверь, за которого я несла ответственность и позабыла следить, пока упивалась своим счастьем, теперь сворачивался клубком возле меня и довольно вздыхал.
Я накрыла это место ладонью.
Бьёрн хмурился ещё сильнее.
- Давай-ка поскорей уже пойдём! Пока перекрытия этажей не проломились. Когда я шутил, что мы основательно расшатали Псине башню, я не совсем это имел в виду.
Я кивнула.
Мы переглянулись. Бьёрн спросил:
- У тебя всё ещё есть сомнения в том, что это не ты проклята, а твой камушек вытворяет фокусы?
Я покачала головой, признавая его правоту. Моя избушка сложилась как игрушечная, тронный зал Гримгоста едва не приказал долго жить, а вековой лёд, который служил поколениям предков Белого волка, не выдержал одного лишь касания амулета.
Наверное, мне должно было стать легче от понимания, что нет на мне никакого проклятия. Но почему-то не стало.
Что увидит Вёльва, когда я предстану перед ней?
Правда, прямо сейчас у меня впереди была куда более масштабная задача, которая слегка отвлекла от тяжёлых дум.
Как предстать пред всевидящим взором Фенрира и не покраснеть?
***
Оказалось, что никак.
Белый волк, сидевший внизу башни, прислонясь к стеночке, ровно в такой же позе, в какой мы его оставили, оглядел меня беглым взглядом, едва мы с Бьёрном спустились с бесконечной ледяной лестницы. Встал на ноги неспешно, встряхнулся. Повёл носом, как настоящий зверь, а потом осклабился в улыбке.
Бьёрн зарычал предупреждающе:
– Только попробуй, Псина, смущать мою жену!
- Что, куколка, теперь наконец-то настоящая жена? – подмигнул мне Фенрир. - Хотя я мог бы не спрашивать. Моя бедная сестрёнка как закрылась в подвале от того шума, с которым вы мне башню разламывали, так и сидела там, бедная, всю ночь. В обнимку с котом. Кажись, они поладили.
Я окончательно смутилась. Мне захотелось провалиться под пол.
Потом я вспомнила, что с моим амулетом это вполне реально, и передумала.
- Кстати про разламывание башни… - я почесала переносицу, отводя глаза.
Фенрир напрягся.
Я сбивчиво, кратко и без подробностей рассказала, что случилось. Наш друг имел право знать. Про амулет, как он нахулиганил в родовой башне Асвиндов, а заодно и в Гримгосте вообще, что мне ужасно жаль, и что я понятия не имею, откуда у меня эта вещь, потому что ничего не помню, но опять-таки, мне ужасно жаль, что в ответ на такое гостеприимство…
- А покажи-ка мне, куколка, этот камешек! – прищурился Волк.
Я глянула на мужа, советуясь. Он поколебался, но кивнул.
Запустив руку в вырез, я аккуратно вытащила на свет камень. Он был такой чёрный, словно поглотил весь свет, и вокруг стало на миг темнее.
- Р-р-р-р-р-р…
Белый волк ощерился. Серебряные глаза полыхнули яростным огнём. Огнём ненависти. Я впервые рядом со своим другом так явственно ощутила, что на самом деле это человек, профессия которого – убивать.
На руках и лице Фенрира проступила серебристая волчья шерсть.
Рычание вырывалось из горла, когда он смотрел на камень. Началась частичная трансформация.
Я сжала амулет в ладони, пряча. Под взглядом Волка мой камень раскалился так, что казалось, прожжёт мне руку насквозь.
Бьёрн осторожно, стараясь не делать резких движений, задвинул меня себе за спину.
В пасти человека клацнули волчьи зубы.
Глава 33
Глава 33
- Ар-р-р-гх…
Волк отвернулся, и могучи руки сжались в кулаки. Его потряхивало, но постепенно он брал себя в руки и успокаивался. Дрожь его тела прекращалась.
- Пр-р-рости, что напугал, куколка. Не бойся, - глухо проворчал он. И у меня отлегло. – Не хотел этого. Просто не ожидал.
Он обернулся снова, и черты лица его стали опять человеческими. Острым взглядом глянул на меня, как-то по-новому. Но это всё же был взгляд человека, а не волка. Бьёрн медленно разжал пальцы на рукояти меча.
- Какой занятный камушек ты на себе таскаешь. Ар-р-р…
Фенрир схватился за левый бок и поморщился.
– Дружище, какие-то проблемы? – спросил Бьёрн тихо. - Нужна помощь?
- М-м-м… Застарелая рана болит. Ничего, - проскрипел Фенрир. – Р-р-р… задница йотуна! Чтоб им там в своих горах пусто было. Один такой кулак, вот именно этого замечательного цвета вороньего дерьма, мне тогда так в доспех прилетел, что стальные пластины смяло. Вместе с рёбрами.
Шерсть на его теле медленно втягивалась обратно. Волк совершенно вернул самоконтроль.
Выпрямился, встряхнулся, глянул на меня с привычным оптимизмом в голубых глазах.
- Да уж. А ты полна сюрпризов, куколка!
- Ты узнал камень Фиолин? – напряжённым тоном поинтересовался Бьёрн.
- Ещё бы мне не узнать! Я с этими тварями столько лет воевал. Это частица йотуна.
Сердце в груди бухнуло гулко и больно.
Глядя на меня с прищуром, Фенрир продолжил:
- А расскажи-ка мне ещё раз подробнее, куколка! При каких обстоятельствах, ты говоришь, очнулась с этим камушком в руках?
Медленно, как заторможенная, я принялась перебирать свои детские воспоминания. Те, которые были моими первыми после пробуждения в чёрных каменных развалинах посреди снежной пустоши. Я рассказала Фенриру и о снежных пчёлах, звук которых вспомнила, когда встретила Фрейю. Там точно были снежные пчелы.
Фенрир задумчиво потирал подбородок. И кивнул, когда я заговорила о них. Во взгляде его было нечто вроде сожаления.
- Я помню тот день. Это я послал тогда отряд с пчелами. Мне сообщили об одиноком йотуне, который зачем-то забрел очень далеко от своих ущелий. И направлялся в сторону обжитых людьми мест. Отряду был дан приказ его уничтожить. Прости. Я не знал, что там был ещё и ребёнок.
Я прижала пальцы к губам. Широко распахнула глаза.
Прошлое. Которое я так давно отказывалась вспоминать. Оно обступало меня со всех сторон. Я уже почти его вижу. Как будто тонкую вуаль, отделяющую меня от него, вот-вот отдёрнут.
Я как наяву ощутила весь ужас, который пережила тогда, много лет назад. Пока ужасные снежные пчёлы кружились вокруг… и драли на куски моего друга.
Моего каменного друга.
Я раскрыла ладонь. В ней, как в колыбели, покоился маленький чёрный камень.
Через пелену слёз я почти не видела его сейчас.
Это всё, что от него осталось.
Тут и до Бьёрна дошло. Он обнял меня и проговорил тихо.
- Те руины, чёрные камни. Где тебя нашли. Ты мне показывала. Думаю, это были останки йотуна.
Я молча кивнула. Он осторожно продолжил:
– Ты мне говорила, что очнулась словно в пещере. Или гроте. Ты понимаешь теперь, что это значит? Скорее всего тот йотун закрывал тебя собой от пчёл.
Я уткнула ему в грудь мокрое лицо. Моё тело сотрясала дрожь. Я отчаянно пыталась не разреветься вслух.
Тихая пульсация камня в ладони. Муж гладит по спине, успокаивая. Волк деликатно молчит. Я знаю, он сделал то, что должен был. Я не могу его винить.
Я решительно оторвалась от Бьёрна. Взяла его за руку.
- Пойдём. Я хочу скорее узнать, что мне скажет Вёльва! Я хочу вспомнить всё до конца. Узнать, что случилось. Вспомнить друга, который отдал за меня жизнь.
Бьёрн осторожно забрал у меня камень, невзирая на сопротивление.
- При прорицательнице асов неразумно будет появляться с этой вещью, согласна? Она же будет магически тебя изучать. И не спорь со мной! С мужем не положено спорить.
Он несколько раз «мигнул», то исчезая, то снова проявляясь в пространстве. Но стабилизировался. Невыносимый упрямец! Ему же нельзя… Но кто бы меня ещё слушал. Пришлось подчиниться.