Они снова внимательно выслушали его и покачали головами. Миллер взглянул на свои часы, Джон сделал то же самое. Было без десяти пять.
— Ничего,— сказал Миллер,— у нас еще есть время. Значит, вы не можете прийти к решению?
Джон покачал головой, снова взял у Миллера сигарету и закурил.
— Чтобы нам не ошибиться — а этого мы не можем допустить,— сказал Гарфилд,— расскажите, что вы делали вчера во второй половине дня.
Он проговорил это очень быстро, но отчетливо. Джон был очень утомлен и уже привык к медленной мягкой речи Миллера. Из-за этого замешкался с ответом. По их лицам он заметил, что его медлительность бросилась в глаза, почувствовал, что теряет самообладание, но тотчас взял себя в руки.
— Я спросил вас...— снова начал Гарфилд, но Джон быстро проговорил тихим голосом:
— ...что я делал вчера во второй половине дня. Я слышал это.‘
Они ожидали. Джон не спешил с ответом, но это не было нерешительностью, которую им так хотелось заметить. Он просто задумался, желая поточнее все вспомнить.
Обедал в Гарвард-клубе. С этого ли должен начать?
— Ну, давайте,— сказал Гарфилд.— В середине дня вы обедали.
Он один пришел в клуб и сначала еще не хотел обедать. Сперва зашел в бар, где с ним поздоровался один его знакомый, некий
Куртис. Альфред Куртис. Затем выпил бокал виски...
— Два бокала,— поправил Гарфилд.— Верно, не так ли?
— Если вам это известно,..— начал было Джон, но взял себя в руки.— Два бокала виски,— подтвердил он.— Это была суббота.
— Ясно,— заметил Миллер,— потому что была суббота.
От их поправок и замечаний в нем вспыхнул гнев, но он заставил себя быть хладнокровным. Обедал вместе с Альфредом Куртисом, после чего они выпили по два бокала. Разве нужно упоминать про отдельные блюда?
— Для точности это имеет значение,— сказал Гарфилд. Джон сообщил, что взял консомэ, один слегка поджаренный бифштекс и картофель под бешамелью. Потом кофе.
— И салат,— добавил Гарфилд.— Хотя это не так важно.
— Куртис заказал себе следующее...
— Хорошо,— сказал Гарфилд.— В какое время вы обедали?
Они начали в половине второго или в два, а покончили с кофе и сигаретами, вероятно, в половине третьего или несколькими минутами позже. Куртис рассказывал ему о Вест-Индии, где проводил зимой свой отпуск. И Джон ему позавидовал, так как в банке был такой консервативный порядок, что отпуска служащим давались только в летнее время.
— А потом?
В хорошем настроении они вышли из клуба на Сорок четвертую улицу. Куртис стал ожидать такси, а Джон пошел пешком. Он отправился домой, чтобы после обеда побыть там.
Гарфилд покачал головой, и Джон замолчал.
— Итак,— сказал Джон,— больше ничего...
— А некий Вудсон,— напомнил ему Гарфилд.— Пит Вудсон? Вы не сказали о нем. Почему вы не упомянули о нем, мистер Говард?
Джон действительно позабыл о Вудсоне. Он хотел было объяснить, что это часто случается и что его знакомые неохотно вспоминают о Вудсоне. Однако он только сказал:
— Да, я забыл про него. Мы встретили Вудсона при выходе из клуба. Он уговаривал нас вернуться и сыграть с ним партию в бридж.
— Да,— сказал Гарфилд,— это он нам сообщил. И вы ответили, что, к сожалению, не можете, потому что назначили свидание. Помните это, мистер Говард? '
— Я не уверен...— начал было Джон, но замолчал, так как, вероятно, Гарфилд был прав. Джон и многие другие члены клуба обычно так и отвечали Питу, когда он предлагал им сыграть в бридж. Они сердечно приветствовали его: «Хелло, Пит!», а иногда: «Ну, как поживаешь, старина?» Но как только Вудсон собирался открыть рот, сразу же добавлялась фраза: «Мне надо поспешить, у меня совсем нет времени!»
— Очень возможно, что я так и ответил ему,— сказал Джон.
— Но вы утверждаете, что у вас не было свидания? С мисс Эванс?
— У меня не было никакого свидания,— возразил Джон.— Если я так сказал Вудсону, то просто потому, что он вечно надоедает со своим чертовым бриджем.
Не стоило этого говорить — все же Пит был членом его клуба. Джон сказал это просто для того, чтобы попытаться установить товарищеский тон между собой и всеми присутствующими.
Однако все четверо — пятый только записывал показания — равнодушно смотрели на него, и в их лицах не было ни сочувствия,, ни порицания.
— Таким образом, вы ушли из клуба в два часа тридцать пять минут,— сказал после паузы Гарфилд.— Взяли такси и поехали домой. Минут через пять или десять приехали туда? Примерно около трех часов?
— Нет, несколько позже,— возразил Джон.— В половине четвертого. Вероятно, даже без четверти четыре. Я... я не брал такси, я пошел пешком.
Они пристально смотрели на него. Миллер покачал головой и сказал:
— На дорогу, даже пешком, вы должны были потратить четверть часа. Можно дойти не спеша минут за пятнадцать. .
— Я не пошел прямо домой,— пояснил Джон.— Я пошел по Пятой авеню, затем по Мэдисон-авеню и потом обратно. Шел я не спеша.
Несколько секунд они выжидали, затем Миллер спросил:
— Зачем вы делали это, мистер Говард?
— Мне захотелось прогуляться,— ответил Джон.
На самом деле было не так просто. Он шел не спеша, наслаждаясь теплым свежим воздухом. Прогулка доставляла удовольствие, и он отлично себя чувствовал. Постоял у витрины «Стар и Горхем», перешел на другую сторону улицы и остановился возле ювелирного магазина Кертье. Затем дошел до Пятьдесят седьмой улицы и посмотрел на витрину Тиффани. Он хотел было зайти в эти знаменитые ювелирные магазины, но передумал.
Дело в том, что ему пришло в голову купить Барбара кольцо. В конце концов он раздумал и даже сам удивлялся, как это вдруг возникла такая идея. Купить кольцо и держать его наготове в кармане — слишком дерзко. Нет, он не мог так откровенно дать Барбаре понять, что ее согласие само собой разумеется.
Итак, Джои прошелся по Пятьдесят седьмой улице, затем по Мэдисон-авеню, не останавливаясь более у ювелирных витрин. Он прогуливался не спеша, со шляпой в руке под мягким солнечным светом и думал о будущем, которое в тот час представлялось ему в розовом свете. Строил планы, как это делают молодые люди, собираясь жениться.
Выслушав его рассказ, они не сказали ни слова.
— Вот и все,—закончил Джон.— День был прекрасный, и прогулка доставила мне удовольствие.
— Ясно,— сказал Гарфилд.— Без десяти четыре вы были дома.
— Отсюда я должен сделать вывод,— спросил Джон хриплым голосом,— что примерно в это время была убита девушка. В течение этого часа?
Миллер и Гарфилд обменялись взглядами, затем посмотрели на Мартинелли, представителя прокуратуры.
— Да, примерно в это время,— ответил Мартинелли.— Можете спокойно рассказать ему подробности, лейтенант. Видимо, он не заметил, когда это произошло.
Примерно без четверти три Нора Эванс была еще жива и здорова. С букетом желтых нарциссов она вошла в дом на Одиннадцатой улице и ожидала в вестибюле кабину автоматического лифта, чтобы подняться к себе наверх. В лифте спустилась соседка, которая была знакома с мисс Эванс. Они всегда здоровались друг с другом. Дама сказала: «Добрый день. Сегодня прекрасная погода». Затем добавила: «Какие очаровательные цветы!» Нора Эванс улыбнулась и ответила: «Да, они очень милы, не правда ли?» Затем вошла в кабину лифта. Итак, в это время она была еще жива.
Примерно в четыре часа десять минут она была найдена мертвой на полу в своей квартире. На ней был надет лишь тоненький халатик, а когда она упала...
— Или во время борьбы? Не так ли, мистер Говард?
— ...халатик распахнулся, и она обнаженной лежала на полу. В таком виде ее нашла приходящая уборщица-негритянка, некая Берта Джонсон. Она и сообщила полиции.
— Она пришла убирать,— сказал Гарфилд.— Она работала у многих по соседству, а у мисс Эванс бывала от четырех до шести по вторникам, четвергам и субботам. Но вы ведь это знаете, мистер Говард?
— Нет, не знаю,— ответил Джон.
Они не верили ему, но хоть объяснили, в чем дело, и то хорошо.
Нора Эванс была задушена. На ее нежной коже были ясно видны следы пальцев. По их форме следовало полагать, что убийца имел сильные руки и длинные пальцы.
Гарфилд и Миллер уставились на Джона. Тот спокойно показал свои длинные пальцы.
У убийцы ногти были значительно длиннее, чем у Джона.
— Ясно,— сказал Гарфилд,— мы видели ваши руки, мистер Говард. Вы подстригли себе ногти, когда пришли домой, не так ли? Перед тем, как явиться на другое свидание.
Джон только покачал головой.
— Мисс Эванс купалась,— сказал Гарфилд.— В ванной был еще пар, когда пришла уборщица. Полотенце было мокрым. Выходит, она не ожидала столь раннего вашего визита, мистер Говард. Возможно, вообще не ожидала. Так это было?
Джон снова промолчал.
Если он не хочет отвечать — это его право,— заметил Миллер.
Помощник судебного врача явился в квартиру в начале шестого. Он констатировал, что мисс Эванс умерла час или два назад, скорее — уже два часа назад.
— Вы видите, как обстоит дело,— сказал Гарфилд.— Вы взяли такси...
— Нет!
— Он имеет право,— повторил Миллер,
— О’кей,— сказал Гарфилд.— Во всяком случае, вы могли его взять, если вам так больше нравится. Могли взять такси возле Гарвард-клуба — ну, скажем, около трех часов. В субботу во второй половине дня не такое уж сильное уличное движение, как обычно. За десять минут вы могли добраться до Одиннадцатой улицы и за десять — пятнадцать — убить девушку. Потом на такси отправились домой. Прибыли туда без четверти четыре, как вы сами говорили. Лифтер это подтвердил.
Джон покачал головой.
— Вы полагаете, здесь что-то неладно? — спросил Миллер.— Что лейтенант дал неверные данные о времени?
— Я полагаю, что делал то, о чем вам уже сказал: некоторое время прогуливался по улицам.
— Но время верное, да? Вы согласны с этим?
— Да, все могло быть так,— согласился Джон.
Собственный голос показался ему чужим и безжизненным.