Глава 30ПАРАДОКСЫ СКЕПТИЦИЗМА
– Кто такие антиваксеры?
– Это недоумки и проплаченные пропагандисты так называют разумных и адекватных людей, способных на здравые рассуждения, анализ и независимое мнение.
Вакцисты перешли в открытое и наглое наступление на наши права, жизнь и здоровье. Отступать некуда – за нами наши дети.
Хороший детектив – это всегда еще и немного философское произведение, в котором поиск убийцы оборачивается рассуждением о добре, зле и месте человека в мире. Иммунология – там, где она пересекается с медициной, – дает массу материалов для раздумий и самых разных вопросов. Например, такого: почему люди, изо дня в день использующие в своей жизни результаты новейших научных разработок, временами испытывают такой сильный, неизбирательный, панический страх перед отдельными научными достижениями? Вы уже, наверное, догадались, что речь в этой главе пойдет о антивакцинаторском движении как примере такого иррационального страха.
Тема эта стара, как сама история вакцинирования. Еще в XIX веке во время первой массовой кампании по прививке против коровьей оспы в газетах печатались карикатуры, изображавшие, как люди, позволившие привить себе коровью болячку, превращаются в монстров. С тех пор прошло почти 200 лет успешного использования вакцин, с их помощью были побеждены такие страшные болезни, как оспа, бешенство, полиомиелит, взяты под контроль корь, дифтерия и клещевой энцефалит. Тем не менее именно вокруг этого наиболее хорошо изученного метода профилактики заболеваний то и дело возникают невероятные спекуляции и яростные дискуссии, в которых стороны называют друг друга не более и не менее как убийцами и пособниками убийц. В этих спорах, как в капле воды, отражается глубинное противоречие современной цивилизации: невозможность обойтись без достижений науки и страх перед зависимостью от такого количества сложных и непонятных вещей, какое предполагает наше время.
Почему это противоречие вылилось именно в антивакцинаторское, а не в какое-либо другое движение «анти» – вопрос скорее к психологам, чем к иммунологам. Возможно, дело отчасти в том, что собственное тело остается одним из немногих элементов жизни, над которым современный человек сохраняет хотя бы видимость контроля. Поэтому массовая вакцинация, особенно насаждаемая сверху, многими воспринимается как покушение на «последний бастион».
Ученые могут разработать прекрасные вакцины, но от них не будет никакого проку, пока люди добровольно и массово не привьются. Эпидемия ковида обнаружила несколько болевых точек в отношениях между наукой, государством и социумом. Многие страны столкнулось с волной страхов и панических слухов вокруг антиковидных вакцин, а в некоторых (к сожалению, в их число попала и Россия) движение антипрививочников серьезно затянуло сроки вакцинации.
Почему антивакцинаторское движение, несмотря на кажущееся здравомыслие доводов его сторонников, нельзя охарактеризовать иначе как иррациональное? Дело в том, что основное опасение противников вакцинации – как бы чего не вышло – можно адресовать практически любому новшеству. Вот вы купили новый йогурт в магазине, и откуда вам знать, к каким долговременным последствиям это приведет? Подружатся ли бактерии из закваски с вашими собственными кишечными бактериями? Не окажется ли у вас редчайшей аллергии именно на это сочетание пищевых красителей? И так далее. Акцентируясь на возможном (недоказанном) вреде прививок, их противники игнорируют общеизвестную, хоть и не радостную истину: жить вредно – от этого умирают. Жить – значит рисковать, и большую часть рисков, которые мы принимаем на себя в повседневной жизни (пользуясь транспортом – сотни тысяч ДТП в год, покупая продукты – 50 тысяч смертей от пищевых отравлений в год только в России!), контролировать невозможно. За дискомфорт от беззащитности перед миром люди отыгрываются на том немногом, от чего действительно могут и готовы отказаться, – на прививках или даже шире – на достижениях современной медицины в целом. При этом они уповают на «природные силы» и «естественный здоровый иммунитет», забывая о том, что современный горожанин живет комфортной, но максимально «антиприродной» жизнью, не очень-то полезной для защитных сил человеческого организма.
Конечно, случается, что на рынок поступают некачественные лекарства или препараты с неоправданно сильными побочными эффектами. Как правило, никакого злого умысла здесь нет – ученые, работающие в фармацевтической индустрии, не всеведущи и не всесильны, им свойственно совершать ошибки. Но разве в этом смысле фармацевтические компании чем-то отличаются, скажем, от компаний, производящих самолеты или автомобили? Там каждые несколько лет вспыхивают скандалы о недоработках в новых моделях, увеличивающих риски водителей и пассажиров. Модели отзываются с рынка, недоработки устраняются, но при этом никто всерьез не поднимает вопрос об отказе от авиаперелетов. А между тем после любых неприятностей, которые иногда происходят с вакцинами, например от полиомиелита, слышится истеричный призыв «убрать-запретить» и наказать «врачей-убийц». Хотя объективная правда заключается в том, что до введения массовой вакцинации смерть или тяжелая инвалидность детей, перенесших полиомиелит, была печальной нормой, а сейчас это редчайшее исключение.
Отвлечемся ненадолго от вакцин и вспомним историю с талидомидом, которую антивакцинаторы любят приводить как пример «роковых ошибок» бигфармы. История действительно кошмарная, но вы не задумывались, почему из статьи в статью кочует именно она? Ответ, возможно, вас удивит: потому что других примеров нет. В XX веке благодаря взрывному развитию химического синтеза и биотехнологий были зарегистрированы десятки тысяч фармпрепаратов. Но лишь один из них дал настолько яркий негативный эффект, что вошел в учебники, хотя, конечно, свои побочные эффекты есть у любого лекарственного средства. Более 10 тысяч детей во всем мире, родившихся с уродствами, – это, конечно, шокирующее количество. Но число детей, ежегодно попадающих в ДТП в России, в два раза больше – однако никто по этому поводу не объявляет автомобильную промышленность индустрией-убийцей. А фармацевтическим компаниям подобные обвинения приходится выслушивать постоянно.
Отдельного рассмотрения заслуживают доводы «новая технология» и «недостаточно проверены». Если вы не специалист по вакцинам, то едва ли можете иметь обоснованное собственное мнение о тонкостях фармацевтических биотехнологий и клинических исследований. Тут недостаточно быть даже иммунологом широкого профиля, поскольку множество нюансов известны лишь узким специалистам. Поэтому разумно довериться их опыту и компетентности так же, как вы доверяете опыту конструкторов самолетов и поездов, когда отправляетесь в поездку. Скромность – не самая популярная добродетель в мире победившего блогерства, но поверьте, экспертами не становятся, прочитав десяток статей в интернете и повторяя чужие возражения без понимания их смысла. Настоящий эксперт, как правило, отличается скромностью, с которой он оценивает свои знания. Дмитрий Чудаков – доктор биологических наук, известный российский иммунолог, чьи статьи публикуются в ведущих мировых журналах. Он так начинает свой обзор вопросов, связанных с вакцинами: «Ситуация с COVID-19 и вакцинацией сложная, много шума и мало простых ответов. Ваш покорный слуга занимается исследованиями адаптивного иммунитета последние 10 лет и, казалось бы, должен в чем-то разбираться. Но и ему, мне то есть, разобраться непросто»[16]. Сравните этот деликатный тон ученого, всегда готового пересмотреть свои взгляды в свете новых фактов, с безапелляционностью какого-нибудь сетевого «гуру», заявляющего, что «вирус COVID-19 до сих пор не выделен» или что «иммунитет у переболевших коронавирусной инфекцией так же стоек и эффективен, как у привитых». Самоуверенность порой кажется компетентностью, но это ошибочное впечатление. Отличительным признаком профессионального суждения всегда является его взвешенность и осторожность.
Заметим, что иррациональный страх перед прививками в целом или даже перед конкретной прививкой, но без конкретных соображений, лишь с аргументацией «недостаточно изучена», «никто не знает последствий» ничего общего не имеет с критическим рассмотрением нескольких альтернатив. Познакомившись с результатами испытаний для разных возрастных групп, сравнив побочные эффекты и рекомендации в разных странах, вполне можно проявить здоровый скептицизм и здоровую ответственность.
Вот, кстати, критерий вменяемой, рациональной критики – она всегда должна касаться конкретного препарата, конкретной компании. (Кстати, рациональная и вменяемая – не обязательно истинная и справедливая, а лишь имеющая разумные основания.) Если же речь заходит об интересах бигфармы, то из дискуссии можно смело выходить. Никакой бигфармы как единого целого не существует, как не существует и единства ее интересов. Фармацевтические компании – это тот еще «серпентарий единомышленников», все они очень внимательно следят друг за другом, видя в любой ошибке конкурентов свой шанс вырваться вперед. Конкурентность – неоднозначное явление в экономической жизни, однако в данном случае оно точно идет на пользу потребителю. И если уж говорить о стремлении фармы нажиться, то стоит отдавать себе отчет, что лечение любой мало-мальски серьезной болезни обходится куда дороже, чем вакцинация. Так что существуй фармацевтическая мафия на самом деле, ее основной целью было бы не допустить появления вакцин на рынке…
Кроме того, что бы там ни говорили конспирологи, наука в абсолютном большинстве развитых стран финансируется по схемам, исключающим возможность быть купленной фармкомпаниями. И ученые опять-таки сильно конкурируют между собой. Публикацию, посвященную российскому «Спутнику», в журнале The Lancet разобрали буквально «п