о косточкам». Компания AstraZeneca сама поспешила сообщить о редких, но возможных случаях развития тромбоза после вакцинации, понимая, что разоблачения конкурентов обойдутся ей дороже. Да, обычно вакцины тестируют дольше – на этом постоянно делают акцент противники вакцинации, забывая упомянуть, что редкая вакцина и лекарственный препарат удостаиваются такого внимания всех заинтересованных сторон. Подавляющее большинство лекарств, которыми мы пользуемся, никогда не подвергалось столь пристальному изучению, как эти вакцины, которые критикуют за недостаточную изученность.
История вакцинации от ковида подняла еще одну болезненную тему – доверия к власти и государству. В ситуации эпидемии спор о допустимости вмешательства властей в частную жизнь граждан и навязывания им тех или иных медицинских манипуляций становится особенно ожесточенным и болезненным. Где провести границу между правом государства оптимизировать расходы на здравоохранение и правом человека жить так, как ему хочется, пусть и вредя своему здоровью? Это сложный вопрос, и я не уверена, что есть один правильный ответ на все случаи жизни. Алкоголизм – большая социальная и медицинская проблема, однако опыт стран, переживших периоды сухого закона, показывает, что попытки решить ее путем массового принуждения к трезвости успехом не увенчались. Откуда же у нас уверенность, что эпидемию можно победить, насаждая прививки? Ответ тривиален: из опыта. Существует тонкий этический момент, отличающий ситуацию с алкоголизмом или злоупотреблением калориями от ситуации с инфекционными заболеваниями. Пьющий человек, как и тот, кто страдает ожирением, вредит только себе самому, в то время как носитель инфекции, даже если он сам переносит болезнь в легкой или бессимптомной форме, опасен для окружающих. Можно, и то с оговорками, признать за человеком право подвергать риску свою жизнь, но никак не чужую. Поэтому вопрос о балансе индивидуальных и общих интересов во время эпидемии стоит остро. С грустью приходится признать, что, несмотря на безусловную привлекательность идеи «мое тело – мое дело», страны, проявившие наименьшее почтение к правам человека, пока что выбираются из эпидемии с наименьшими потерями…
Кратко резюмирую сказанное выше. Мы живем в сложном мире, где никто не может контролировать все риски. Однако более чем 100-летнее использование вакцин позволят нам утверждать, что долговременные последствия их использования достаточно хорошо изучены. С ними могут быть связаны осложнения (как с любым вмешательством в организм), но разработанные методы клинических испытаний позволяют свести его к разумному минимуму. Риск от применения вакцин никогда не будет равен нулю, однако он ничем принципиально не отличается от риска любой новой технологии. С биологической и медицинской точек зрения риск от вакцинации гораздо меньше рисков, например, поездки в какую-нибудь экзотическую страну, имеющую свой набор бактерий и вирусов, против которого у нас нет никакого иммунитета. Однако вопреки всякой логике перспектива «взбодрить иммунитет» встречей с иноземными микроорганизмами большинством воспринимается с энтузиазмом. Что возвращает нас к уже высказанной мысли: несмотря на кажущуюся рациональность некоторых доводов противников вакцинации, само это движение совершенно иррационально.
Примером того, как сложно перемешаны в вопросах вакцинации научное и социальное, является история вакцины от боррелиоза, которую шквал необоснованной и некомпетентной критики буквально уничтожил. Боррелиоз, или болезнь Лайма, – очень неприятное заболевание, переносимое клещами. Его коварство состоит в том, что на ранних стадиях оно поддается лечению антибиотиками, но часто протекает незаметно, а после, перейдя в хроническую стадию, годами мучает человека, поражая нервную систему, сердце и суставы. Боррелиоз особенно распространен в США, но и в России им ежегодно болеют несколько тысяч человек.
Еще в 1995 году американская компания SmithKline Beecham разработала вакцину LYMErix от боррелиоза. Во время клинических испытаний на добровольцах у нескольких из них проявился аутоиммунный артрит. Не дожидаясь завершения испытаний, популярные СМИ принялись публиковать жуткие истории о «жертвах вакцины». После завершения испытаний комиссия Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств США (FDA) внимательно изучила статистические данные и не обнаружила никакой связи между артритом и вакцинацией против болезни Лайма. Случаи артрита встречались у вакцинированных с той же частотой, что у невакцинированных, и были, по всей видимости, случайными. Но, как говорится в известном анекдоте, ложечки нашлись, а осадочек остался – вакцина уже получила дурную славу. Продажи препарата сильно упали, и производитель остановил его производство. В результате, несмотря на то что вакцина от этой болезни существует уже больше 20 лет, воспользоваться ею человечество не может…
Глава 31ХОРОШИЕ КОПЫ ПРОТИВ ГОДЗИЛЛЫ – ФАНТАСТИЧЕСКИЙ БОЕВИК
Хотя основными инфекционными агентами являются бактерии, вирусы и одноклеточные, некоторые многоклеточные организмы также не прочь прийти «на все готовенькое». Речь, разумеется, о паразитах. Перед реальными историями организмов, порабощающих друг друга, бледнеют самые изощренные фантазии голливудских сценаристов. На человеке способно паразитировать множество животных: насекомые, клещи, но все-таки основные многоклеточные оккупанты нашего тела – разнообразные плоские и круглые черви. (Внимание! Несмотря на объединяющее слово «черви», эти две группы животных довольно сильно отличаются друг от друга с биологической точки зрения.) Недуги, которые они вызывают, называются гельминтозами.
Возможно, кому-то сравнение червей-паразитов с японским монстром Годзиллой покажется преувеличением, однако это скорее преуменьшение. Действительно, те паразиты, с которыми современный человек может столкнуться в своей тщательно продезинфицированной городской жизни, – острицы и аскариды – воображение не поражают. Но среди паразитических червей встречаются и настоящие гиганты: например, длина свиного цепня в человеческом теле может достигать трех метров, а бычьего – и вовсе десяти! Хотя справедливости ради следует уточнить, что речь об исключительных экземплярах, которым повезло провести в организме хозяина больше десятка лет. Ну так и Годзиллы, знаете ли, не на каждом шагу встречаются…
Черви-паразиты отличаются от своих свободноживущих родственников более примитивным строением: сложное тело со множеством функций необходимо тому, кто добывает пищу «в поте лица своего», – приходящий на все готовенькое может обойтись минимумом. Некоторые паразиты в стремлении стать проще зашли так далеко, что избавились даже от пищеварительной системы. Они просто поглощают питательные вещества всей поверхностью тела. При этом цикл развития у паразитических организмов, напротив, бывает весьма причудливым и обычно включает в себя несколько стадий и одного или нескольких промежуточных хозяев различных видов. Например, конечной целью печеночного сосальщика являются теплокровные животные, в том числе человек, а в роли промежуточного хозяина выступает улитка-прудовик, в которой живут личинки червя.
Гельминтозы проще предотвратить, чем лечить. В индустриально развитых странах, где даже у малообеспеченных слоев населения есть доступ к качественной питьевой воде, возможность пользоваться туалетом, совершать гигиенические процедуры и контролировать качество продуктов (особенно мяса), эти болезни можно считать побежденными или, во всяком случае, хорошо контролируемыми. Но не во всех регионах Земли дела обстоят столь благополучно. Во многих странах Африки и Азии болезни, вызываемые паразитическими червями, продолжают оставаться серьезной медицинской и социальной проблемой.
Помимо многочисленных паразитов, оккупирующих органы пищеварительной системы, опасность представляют черви, поражающие другие жизненно важные органы. Так, в Африке, к югу от Сахары, водится червь, вызывающий онхоцеркоз, или речную слепоту. Другой гельминт, шистосома, поражает органы мочеполовой системы и приводит к бесплодию. Вот как Карл Циммер в своей книге «Паразит – царь природы»[17] описывает жизнь в Южном Судане и других бедных странах: «Стоит пожить в Тамбуре подольше, и люди вокруг станут будто прозрачными: внутри каждого можно будет разглядеть внушительный букет паразитов. Но Тамбура – не исключение, как может показаться. Просто здесь паразиты с особенной легкостью находят себе прибежище в человеке. Вообще, большинство людей на Земле носят в себе каких-нибудь паразитов, даже если забыть про вирусы и бактерии. Более 1,4 млрд человек носят в кишечнике круглых червей Ascaris lumbricoides; почти 1,3 млрд – кровососущих анкилостом; 1 млрд – червей-власоглавов. Каждый год два-три миллиона людей умирает от малярии. И многие из этих паразитов сейчас на подъеме».
Противогельминтный иммунный ответ задействует не те клетки и сигнальные пути, что ответ на вирусные инфекции. Если эффективный антивирусный ответ требует синтеза разнообразных цитокинов Th1, особенно интерферонов, то борьба с крупными внеклеточными паразитами идет по пути Th2-ответа, для которого характерен высокий уровень цитокинов IL4, IL5, IL13.
В антивирусном ответе антитела играют вспомогательную роль, а главная роль отводится Т-киллерам, уничтожающим зараженные клетки. При Th2-ответе ситуация противоположная. Интерлейкины 4 и 13 – это основные факторы активации В-лимфоцитов. Антитела облепляют червей и привлекают к ним три группы клеток врожденного иммунитета, которые мы пока обходили своим вниманием: эозинофилы, базофилы и тучные клетки. (Любопытно, что эозинофилы получили свое название потому, что хорошо окрашивались розовым красителем эозином. Краситель, в свою очередь, был назван немецким ученым Генрихом Каро в честь его знакомой Анны Петерс, прозванной розовоперстой Эос в честь древнегреческой богини зари. Мораль этой истории такова: дружите с учеными – они способны увековечить память о вас в самых неожиданных вещах…)