видно... Сейчас он умрет!..
И вдруг совсем рядом он услышал нечто ужасающее. Эго был сухой треск ядовитой змеи, всколыхнувший в нем таившийся где-то глубоко-глубоко первобытный парализующий страх.
Глава 39
Дня Реда это были трудные дни. Он проделал такую огромную работу, а теперь вот вынужден сидеть, сложа руки, доверив другим осуществлять его план. Но в данном случае он не мог «слишком давить грузом своего авторитета», как выражалась его дочь Эми, лично контролируя каждую стадию операции. Он вынужден довериться исполнителям. Правильно ли поймет Боб подкинутую ему информацию? Появится ли там, где его поджидают? А этот чертов Дуэйн Пек? Справится ли он со своей задачей или провалит все дело из-за своей недюжинной тупости? Сумеет ли Джек Прис выстрелить без промаха? Сумеет старик, гнилой, омерзительный Джед Поузи, продержать Боба у себя до темноты?
Как это ни смешно, но в Поузи Ред сомневался меньше, чем в остальных. Этот тип был ему знаком: закаленная невзгодами тюремная крыса, он настолько привык жить на волоске от смерти, что превратился в некое ницшеанское существо с обостренными инстинктами и одной-единственной целью — любой ценой продлить свое существование.
Ирония заключалась и в том, что вся эта опасная заварушка даже теперь, как и на протяжении всего периода, что она тянется, по-прежнему доставляла ему огромное удовольствие. Он... забавлялся. Проанализировав характер Боба, составил хитроумнейший план, продуманный до мельчайших подробностей. Настоящий шедевр.
— Далековато, Ред.
Комментарий принадлежал Джеффу Сьюарду, первому вице-президенту «Форт-Смит федерал». Остальными партнерами по игре были Нил Джеймс из адвокатской конторы «Бристоу, Фрид, Бартоломью и Джефферс» и Роджер Дикон из рекламного агентства «Маккоун-Каррутерз». Это был еженедельный турнир по гольфу между двумя парами форт-смитского клуба «Рич бойз клаб», который проводился в клубе «Хардс-крэбл кантри клаб», расположенном чуть в стороне от Клифф-Драйв.
Ред видел, что попал в переплет, и видел, что Джеффа это радует.
Мяч Реда лежал в целых пятидесяти трех футах от флажка с номером; от лунки его отделял участок пересеченной местности с высокой травой, буграми и проплешинами. Это было поле с восемнадцатью лунками. Ред бил скупо и к настоящему моменту сделал семьдесят один удар, а чертов Джефф, который никогда у него не выигрывал, сделал семьдесят два, но последний его удар был невероятно удачным: мяч остановился всего в нескольких футах от флажка. Он загонит его в лунку с одной попытки и наберет семьдесят три очка, а Реду придется бить дважды, и в результате те же семьдесят три. Проклятье! А если мяч закатится в лунку лишь с третьей попытки, — что вполне вероятно, — значит, он проиграл. Представив самодовольную ухмылку Джеффа, Ред внутри весь закипел от ярости. Но это чувство несло облегчение, потому что оно отвлекало его от более мучительных тревог.
Джефф был его старым приятелем и соперником. В начале 60-х он играл с Редом в одной футбольной команде, в «Рейзорбэк», и с женами старался ему не уступать, каждые пятнадцать лет меняя «состарившуюся» модель на более юную, хотя таких блестящих красавиц, как у Реда, у него никогда не было и не будет. Они не раз сотрудничали и на дружбе и общих связях заработали каждый как минимум по четыре-пять миллионов. Но... гольф — особая статья. Ред не желал проигрывать.
Он приблизился к мячу и присел на корточки, изучая площадку. Вокруг простиралось зеленое поле, головокружительно красивое поле для гольфа, — другого такого нет во всем Западном Арканзасе да и вообще нигде больше, за исключением одной площадки в Литл-Роке.
Ред разглядывал поле, оценивая возможности. Все это были малоутешительные варианты. Он посмотрел на часы. Поздно. Неожиданно он почувствовал, что вся его воля иссякла. Бойцовский дух улетучился. У него не было желания бить по мячу. Хотелось лечь.
Старею, подумал Ред.
Он мысленно послал мяч слева направо кроссом. Такой удар требовал не только мастерства, но и мужества. Мяч по пути к лунке ожидала настоящая одиссея: он мог раз пять застрять, отлететь в такое место, откуда его бесполезно доставать. Бить нужно сильно, уверенно. Нельзя ни дергаться, ни моргать, ни охать. Идешь на мяч по-мужски, решительно: была не была. И победу или поражение тоже встречаешь, как настоящий мужчина.
— Нелегко тебе придется, Ред, — заметил Джефф.
— Хочешь пари, Джефф?
— Хммм, — задумался тот. — Скажем... э... на кусок?
— На кусок так на кусок, — согласился Ред, скаля зубы в волчьей усмешке, и стал готовиться к удару. — Я когда-нибудь говорил вам, мальчики, что однажды обыграл Клинтона на три штуки? С тех пор он больше со мной не играет!
Проклятье!
Зажужжал пейджер.
— Прошу прощения, господа.
Ред отошел в сторону и, вытащив из каддикара портативный телефон, нажал кнопку автоответчика.
— Перезвоните мне. Быстро, — услышал он задыхающийся голос Дуэйна Пека.
Ред набрал номер.
— Мистер Бама?
— Да.
— Сработало. Я только что отвез Приса на место. Они у старика. Я на базовой позиции, жду, когда Прис разнесет их в пыль. Клянусь Богом, все получается! Они здесь!
Рея ликовал! Он в шаге от победы. Скоро все кончится. Будет уничтожена еще одна угроза его империи с ее маленькими тайнами. Жизнь, прекрасная только потому, что она — жизнь, будет продолжаться, продолжаться, продолжаться. Он даст детям хорошее образование, и, возможно, через несколько лет, когда красота его лауреатки чуть поблекнет, он купит ей где-нибудь в пригороде особняк и отправит «на пенсию», а себя вознаградит самой желанной красавицей — новой мисс Арканзас, молодой, страстной. Это будет нечто!
— Дуэйн, звонишь мне сразу, как только все будет кончено Ясно?
— Да, сэр.
Ред передал телефон мальчику и вернулся на площадку.
— Хорошие новости, Ред?
— Замечательные.
— Мистеру Баме перепал еще один миллион, — провозгласил Нил Джеймс, — и это значит, двадцать тысяч мне.
— Мальчики, — объявил Ред, — когда большой пес счастлив, радуются все.
Он приготовился к удару, чувствуя себя уверенным как никогда.
— Джефф, не желаешь поднять ставку до пяти кусков?
— Черт, Ред, — отозвался тот, — я надеюсь, ты и один-то не станешь с меня требовать!
Все рассмеялись. Кроме Реда. Он нагнулся, принимая удобную стойку и напряженно сосредоточиваясь до тех пор, пока не появилось ощущение, что он сейчас взорвется. Затем резким движением послал мяч к лунке, вложив в удар все свое мужество, волю к победе и накопленное за многие годы мастерство.
Мяч, словно греки Ксенофонта, блуждающие по Персии, пустился в странствия по полю — вилял из стороны в сторону, вполз на бугор, скатился в густую траву, раза два чуть не застрял, но преодолел очередное препятствие... Наконец, подпрыгивая и набирая скорость, он скатился с последнего на пути к лунке бугра, ударился о металлическую чашечку, завертелся на месте и... остановился.
— Проклятье! — выругался Ред.
— Пять кусков! — закричал Джефф.
— Еще может упасть, — заметил Нил.
Ред смотрел на мяч, нависший над лункой. Его удерживала крошка суглинка, вознамерившаяся лишить Реда еще одного триумфа.
— Если низко пролетит самолет, мяч, может, и упадет, — сказал Роджер Дикон. — Почему бы тебе не призвать по телефону на помощь военно-воздушные силы, Ред?
— Проклятье! — повторил тот.
— Или еще одну машину взорви, — предложил Джефф. — Глядишь, поможет. Но у Нила была идея получше.
— Прикажи ему, чтоб упал, — посоветовал он. — Мячик знает, кто ты такой.
— А вот это верно, черт побери, — согласился Ред. — Меня знают все.
Он прищурился, набычился, принимая грозный вид, и скомандовал:
— Мяч! Падай!
Пусть только ослушается!
Ред сидел со своими приятелями из «Рич бойз клаб» в «Девятнадцатой лунке», заказав очень дорогой бурбон «Джордж Диккел Теннесси» двенадцатилетней выдержки. Ред был взбудоражен, вел себя, как завзятый кутила. Джеффу сказал, что простит ему проигранные в споре деньги, если тот заплатит за застолье. Джефф выразил согласие, и Ред насел на «Диккел», пропивая тысячу долларов своего приятеля. Он отнюдь не праздновал победу: еще не время. Просто пытался отвлечься мыслями от драмы, разыгравшейся в глухом лесу в семидесяти милях к югу от этого бара.
Если позволить себе думать об этом, он не выдержит, умрет. Сердце зациклит от перевозбуждения, и он рухнет замертво, так что придется срезать с него его тапочки для гольфа. Закончит жизнь по-шутовски: завзятый гольфист скончался в ярко-красной (его любимый цвет) тенниске и лимонных брюках.
— Ред, ты в порядке?
— В полном. Скажи, чтоб девочка принесла еще по бокальчику.
— Уж больно ты швыряешься моими деньгами, Ред, — укорил Джефф, но беззлобно. — Однако, черт побери, надо отдать тебе должное: всегда сумеешь выкрутиться. Я уж взял тебя на крючок и думал, хана тебе, ан нет: выскользнул! — Но эго было сказано с уважением.
— Многие думали, что я у них на крючке, но, как оказывалось, на крючке они, а не я, — отозвался Ред. Официантка поставила перед ним бокал бурбона. Ред сделал глоток. Ух! Хорошо обожгло, крепко, ядрено. Именно так, как он любит.
— Эй, Ред, хотел тебя спросить.
— Валяй.
— Слышал, что говорят про Холли Этериджа?
— Абсолютно все.
— Нет, я имею в виду главную новость.
— Это какую же?
— Да весь город об этом тарахтит. Неужто не знаешь? Он же твой друг.
— Он мне не друг. Учился в Гарварде, в родные края вообще старается носу не совать. Черт, он даже подготовительную школу кончал в Вашингтоне. Кажется, в Соборной школе учился. Плевать ему на наш Арканзас. Уж я-то знаю.
— Говорят, он снюхался сам знаешь с кем. С «лидером забега»[32]. Снял свою кандидатуру и теперь трудится за кулисами... на вице-президента метит.
— Мы на протяжении восемнадцати лет обеспечиваем ему поддержку в местных средствах массовой информации, — вставил Роджер Дикон, — и, если бы Холли Этеридж попал в список кандидатов на пост президента и вице-президента, уверяю, нам это уже было бы известно. Лучшее эфирное время нужно резервировать заранее. Потом будет поздно.