— Ты что собираешься делать?
— Предупредить совет директоров о твоих намерениях. Пусть картель предпримет незамедлительные меры, чтобы сорвать твои планы.
Дорсетт мрачно посмотрел на Страузера:
— Не думаю, что это возможно.
Страузер не уловил смысла сказанного и повернулся, собираясь уйти.
— Раз ты не прислушиваешься к голосу разума, мне нечего больше сказать. Счастливо оставаться, Артур.
— Погоди, Гейб, у меня есть для тебя подарок.
— Мне от тебя ничего не нужно! — сердито вскричал Страузер.
— Ну это ты, мне кажется, оценишь, — жестко засмеялся Дорсетт. — А впрочем, если подумать, наверное, не оценишь. — Он взмахнул рукой: — Давай, Боудикка, давай.
Женщина-великан вдруг выросла за спиной Страузера и прижала обе его руки к бокам. Торговец бриллиантами попытался освободиться и затих, оцепенело уставившись на Дорсетта.
Тот глянул на Страузера и обезоруживающе развел руками:
— Ты пренебрег обедом, Гейб. Я не могу позволить тебе уйти голодным. А то еще подумаешь, что я негостеприимен.
— Ты безумец, если полагаешь, что можешь запугать меня.
— Я и не собираюсь тебя запугивать, — произнес Дорсетт с садистским наслаждением. — Я собираюсь насытить тебя.
По сигналу отца Боудикка запрокинула Страузеру голову и оттянула подбородок. Дорсетт поднялся и вставил большую пластиковую воронку между прекрасными белыми зубами. В глазах торговца бриллиантами появился ужас, и его охватило состояние шока. Боудикка крепче обхватила пленника и сказала, млея от жуткого предвкушения:
— Готово, папочка.
— Раз ты жил и дышал алмазами, мой старый друг, значит, сможешь и переварить их, — проговорил Дорсетт, поднял со стола соусницу и принялся сыпать мелкие бриллианты прямо в горло Страузера. Соусницу он держал правой рукой, а левой зажимал нос несчастному. Гейб засучил ногами, но тщетно. Боудикка держала его как питон.
Страузер начал судорожно глотать бриллианты, надеясь избежать удушения, но их было слишком много. Вскоре пелена смерти заволокла голубовато-зеленые, как у кошки, глаза. Сверкающие камушки застучали о пол.
43
Два дня на суше — и каждый почувствовал, будто восстал из мертвых. Площадку возле хижины Йорка очистили от мусора, каждая вещь подвергалась осмотру. Мэйв отказывалась входить в хижину даже после того, как останки Родни Йорка упокоились в лощинке, частично заполненной песком. Из старых парусов, найденных в хижине, Питт и Джордино соорудили укрытие, похожее на палатку, и принялись обустраивать повседневное бытие.
Для Джордино величайшим счастьем стал набор инструментов. Он рьяно занялся радио и генератором, но, провозившись часов шесть, убедился в тщетности своих усилий.
— Все поломалось или проржавело, — доложил он Питту. — После стольких лет бездействия аккумуляторы мертвее помета динозавров. А без генератора и радиотелефон, и прибор наведения, и радиоприемник бесполезны.
— А из того, что валяется вокруг, нельзя смастерить что-то их заменяющее? — спросил Питт.
Джордино покачал головой:
— Этот генератор не наладил бы сам главный инженер «Дженерал электрик», а даже если бы и смог, то все равно мотор, который должен его вращать, полетел ко всем чертям. Йорк, должно быть, не заметив, запускал его даже после того, как из него все масло вытекло. Пожег все подшипники и заклинил все поршни. Потребовалась бы целая автомастерская, чтобы вернуть его в рабочее состояние.
Питт же первым делом вырубил из боковой доски койки, ставшей смертным ложем для Родни Йорка, три небольших прямых бруска. Пустив в ход твердые обложки романов, стоявших на книжной полке, он изготовил лекала для будущей вещи. Перенес их на деревянные бруски и выстругал. Прочно зажав бруски меж коленей, выбрал стамеской и зашкурил углубления в дереве. Еще раз остругал бруски и прорезал в каждом по две горизонтальные щелки. Горючим из канистры, стоявшей возле подвесного мотора, он натер слегка изогнутые пластины, просверлил их и продел в дырочки нейлоновые тесемки.
— Прошу вас, леди и джентльмены, — сказал он, раздавая деревяшки. — Потрясающие солнцезащитные очки полковника Дирка Питта, изготовленные по рецепту, сорвавшемуся с губ умиравшего эскимоса, отправившегося на спине белого медведя через Северный Ледовитый океан к черту на кулички.
Мэйв приладила деревяшку на глаза и завязала тесемки на затылке.
— Однако умно: они и в самом деле защищают от солнца.
— Жутко сообразительны эти северные народы, — похвалил Джордино, глядя в прорези для глаз. — А ты не можешь сделать щелку чуть пошире? У меня такое чувство, будто я под дверью подсматриваю.
Питт, улыбнувшись, вручил Джордино швейцарский армейский нож:
— Можешь подогнать очки под свой личный вкус.
— Кстати о вкусе, — подала Мэйв голос от небольшого костерка, который разожгла спичками из набора выживания Питта. — Подходите и берите. Сегодня в меню жареная макрель со съедобными моллюсками, которые я нашла погребенными в песке чуть ниже линии прилива.
— Ну вот, только-только желудок стал привыкать к сырой рыбе, — шутливо вздохнул Джордино.
Мэйв выложила исходящую паром рыбу и моллюсков на тарелки Йорка.
— Завтра вечером, если в немногочисленных рядах островитян отыщется меткий стрелок, наш рацион пополнится какой-нибудь крылатой живностью.
Джордино тут же всполошился в притворном ужасе:
— Вы хотите, чтобы мы стреляли по беззащитным птичкам?
— Я насчитала по меньшей мере двадцать сидящих на скалах фрегатов, — сказала Мэйв, указывая на северный берег. — Если соорудить укрытие, они подойдут достаточно близко, чтобы попасть в них из хлопушки.
— Жаркое из дичи… На такое мой сморщенный желудок реагирует радостью. Я обеспечу нам завтрашний ужин или повешусь на ближайшем суку, — пообещал Питт.
— Ты не мог бы еще какой-нибудь фокус из своей шляпы вытащить, помимо очков? — спросила Мэйв.
Питт улегся на песок, запрокинув руки за голову.
— Хорошо, что ты заговорила об этом. После многотрудных дневных размышлений я пришел к выводу, что нам пора перебираться в более благоприятный для здоровья климат.
Мэйв бросила на него недоуменный взгляд:
— Опять по морям, по волнам? — Она обернулась к Джордино за поддержкой, но тот, взглядом дав ей понять, что наперед никогда ничего не узнаешь, продолжал обгладывать макрель. — В нашем распоряжении два сильно покалеченных судна, не способных переплыть плавательный бассейн. Что ты предлагаешь использовать для круиза в никуда?
— Судно, моя дорогая Флетчер, — важно выговорил Питт. — Из двух судов мы соорудим третье.
— Третье! — повторила она и рассмеялась.
Джордино, напротив, стал внимательным, серьезным.
— Считаешь, есть китайский шанс отремонтировать парусник Йорка?
— Нет. Корпус разворочен так, что его нашими хилыми силами не восстановить. Йорк был опытным моряком, и он явно не видел никакого способа вновь спустить свою яхту на воду. Зато мы можем пустить в ход верхнюю палубу.
— Зачем мудрить? — возразила Мэйв. — У нас больше припасов, чем у бедняги Родни. Опыта выживания — тоже. Наловим рыбы, дичи набьем и продержимся до тех пор, пока мимо не пройдет какой-нибудь корабль.
— В том-то и вся штука, — сказал Питт. — Нам никак не выжить на том, что мы сами сумеем поймать. Если судить по выпавшим зубам, он умер от цинги. Нехватка в еде витамина С и прочих ослабила его настолько, что он в конце концов и шевельнуться не смог. На такой стадии физического истощения до смерти просто рукой подать. Если когда-нибудь какие-нибудь моряки заметят остров и высадятся на берег, то они обнаружат четыре скелета. Я решительно настроен сделать все возможное, чтобы рвануть отсюда куда подальше.
— Дирк прав, — обратился Джордино к Мэйв. — Единственная наша возможность вновь увидеть огни большого города — это убраться с этого острова.
— Корабль построить? Из чего?
Мэйв встала, крепкая, стройная, и склонила голову набок, словно настороженная рысь. Питт залюбовался ею.
— Что-то из поплавков от нашего суденышка, что-то из надстроек яхты Йорка, добавим еще несколько бревен — и довольно скоро получим судно, способное на океанское плавание, — сказал он.
— Хотелось бы такое увидеть, — вздохнула Мэйв.
— Как пожелаешь, — беспечно ответил Питт и принялся рисовать на песке. — Идея в том, чтобы соединить поплавковые камеры нашего суденышка под палубной рубкой с яхты Йорка. Затем мы пускаем пару березовых стволов на фальшивые выносные корпуса для лучшей остойчивости и получаем тримаран.
— По-моему, вполне выполнимо, — кивнул Джордино.
— Нам понадобится парус площадью сто тридцать квадратных метров, — продолжил Питт. — Мачта и руль у нас есть.
Джордино указал на палатку:
— Старые паруса Йорка из дакрона потрескались и погнили, их покрывает сорокалетняя плесень. Первый же крепкий порыв ветра порвет их на куски.
— Я подумал об этом, — сказал Питт. — Полинезийские мореходы делают паруса из пальмовых листьев. Не думаю, что нам что-то помешает сплести из веток такие же. К тому же у нас полно свободного такелажа с кеча, для того чтобы сделать ванты и накрепко привязать выносные фальшаки к главному корпусу.
— И сколько времени уйдет на постройку тримарана? — спросила Мэйв, у которой сомнение переросло в заинтересованность.
— Я прикинул: можно сбить судно в три дня, если не считаться с усталостью.
— Так быстро?
— Сама постройка сложности не вызывает, и — спасибо Родни Йорку — у нас есть все инструменты, чтобы довести дело до конца.
— Мы и дальше пойдем на восток или направимся на северо-восток, к Инверкаргиллу? — спросил Джордино.
Питт покачал головой:
— Ни то ни другое. У нас есть навигационные приборы и адмиралтейские карты, я проложу вполне точный курс до острова Гладиатор.
Мэйв бросила на него растерянный взгляд.
— Это чистое безумие, — тихо выговорила она.
— Может быть, — согласился Питт, глядя на нее твердо и решительно. — Только я считаю, что мы обязаны завершить то, ради чего вообще тронулись в путь… спасти твоих ребят.