К вечеру сила извержения вулканов существенно поубавилась. Кратеры по-прежнему извергали лаву, но растекалась она по земле уже ручейками. От самих вулканов остались разве что тени былого величия. Скагс превратился в широкую уродливую воронку, а Виклеман стал невысоким холмом. Слой пепла продолжал висеть в воздухе. Западная сторона острова выглядела так, будто по ней кто-то прошелся гигантской металлической щеткой, содрав почву до скального основания, на остальной части растительность была уничтожена полностью. Лагуна обратилась в болото, и по нему плавали осколки пемзы и всякий хлам. Горные предприятия «Дорсетт консолидейтед» напоминали руины древней цивилизации.
У Джордино на сердце похолодело, когда он не увидел в лагуне ни малейших признаков яхты. Причал сгорел и рухнул в воду, как и пакгаузы.
Сэндекер пребывал в ужасе от размеров катастрофы.
— Все по моей вине, все по моей вине, — твердил он как заведенный.
Джордино окинул адмирала понимающим взглядом:
— На каждого погибшего здесь приходится по десять тысяч человек, которые вам обязаны жизнью.
— И все равно… — мрачно откликнулся Сэндекер срывающимся голосом.
Джордино пролетел над спасательным кораблем, бросившим якорь в лагуне, и начал готовиться к приземлению. Потоки воздуха от винта подняли огромные клубы пепла. Джордино потерял обзор и завис над площадкой, расчищенной саперами австралийской армии, которые первыми высадились на парашютах в районе бедствия. Кое-как выровняв вертолет, он приземлился, сильно ударив машину о площадку. Когда лопасти винта замерли, он с облегчением перевел дух.
Майор австралийской армии, пропыленный с головы до ног, в сопровождении помощника подбежал к вертолету и открыл бортовую дверь. Заглянув в грузовой отсек, куда из кабины перебрался Сэндекер, он с улыбкой до ушей представился:
— Майор О'Тул. Рад вас приветствовать.
— Наша задача двойственная, майор, — сказал Сэндекер. — Помимо доставки припасов — розыск человека, которого в последний раз видели на яхте Дорсетта.
О'Тул беспомощно пожал плечами:
— Наверное, он утонул. Но понадобятся недели, чтобы очистить лагуну от мусора и начать поиски под водой.
— Мы надеялись, что судно успело выйти в открытое море.
— Вы связывались с вашим другом?
Сэндекер отрицательно покачал головой.
— Тогда, как мне ни жаль, пережить катастрофу ему, скорее всего, не удалось.
— Мне тоже жаль. — Сэндекер устремил взгляд вдаль и, казалось, позабыл про стоявшего у двери офицера. Потом он взял себя в руки. — Не могли бы вы оказать нам услугу и разгрузить вертолет?
— Поможем вам с удовольствием. Правда, большинство моих солдат разыскивают уцелевших островитян, но это не беда.
С помощью одного из офицеров О'Тула коробки с продуктами, водой и медикаментами были вынесены из грузового отсека и горкой сложены на площадке. Неудача и горе сделали свое дело: Джордино и Сэндекер ни словом не обмолвились, пока разгружали вертолет и снова усаживались в кабину.
Когда винт набрал обороты, появился О'Тул. Майор бегом припустил к вертолету, отчаянно размахивая руками. Джордино открыл боковое окошко и высунулся из кабины.
— Я подумал, вы должны знать! — прокричал О'Тул. — Мой радист только что получил сообщение со спасательного корабля. Матросы обнаружили поврежденное судно приблизительно в двадцати четырех километрах к северо-западу от острова.
Печаль мигом покинула Джордино.
— Они обследовали судно?
— Нет. Оно сильно покорежено. Капитан справедливо рассудил, что прежде всего следует доставить на остров группу врачей, а потом уже заниматься всем остальным.
— Спасибо, майор. — Джордино повернулся к Сэндекеру: — Слышали?
— Слышал, — нетерпеливо выпалил адмирал. — Что мы тут торчим? Поднимай эту штуку в воздух!
Подгонять Джордино было незачем. Минут через десять после взлета они отыскали яхту почти в том самом месте, о котором сообщил капитан спасательного корабля. Судно вяло покачивалось на пробегавших волнах. Держалось оно низко в воде с креном градусов в десять на левый борт. У надстроек был такой вид, будто их смела какая-то гигантская метла. Некогда гордый сапфировый корпус обгорел дочерна, на палубах толстым слоем лежал серый пепел. Яхта словно побывала в аду.
— Кажется, вертолетная площадка чистая, — заметил Сэндекер.
Джордино зашел на яхту с кормы и стал медленно, слегка наклонясь, снижаться. Ветер был слабый, но яхту качало и ее крен осложнял посадку.
Убрав газ, Джордино завис над яхтой под углом, соответствующим крену, и дожидался, когда судно поднимется на гребень волны. В точно выбранный момент вертолет замер на несколько секунд и опустился на перекошенную палубу. Джордино тут же нажал на тормоза, чтобы не дать машине сползти в море, и выключил двигатель. Посадка совершилась благополучно, и теперь прилетевших охватил страх перед тем, что они могут увидеть.
Джордино выскочил первым и сразу закрепил на палубе вертолетные стропы. Потратив некоторое время, чтобы дух перевести, они прошли по обугленной палубе и вошли в кают-компанию.
Один взгляд на две неподвижные фигуры в углу каюты — и Сэндекер скорбно покачал головой.
На мгновение он плотно зажмурил глаза, борясь с волной душевной муки. Увиденное им было столь чудовищно, что он пошевелиться не мог. Скорбь рвала ему сердце. В горестном удивлении недвижимо смотрел он в одну точку.
Питт обнимал Мэйв обеими руками. Одна сторона его лица превратилась в кровавую маску. Грудь и бок тоже были темно-красными от крови. Обуглившаяся одежда, сожженные брови и волосы, ожоги на лице и руках — все это говорило о том, что он умер в нечеловеческих страданиях.
А у Мэйв вид был такой, словно она заснула, так и не узнав, что сон ее окажется вечным. Восковой налет на прекрасных чертах напомнил Сэндекеру о чистой белой свече, о Спящей красавице, которую никаким поцелуем не пробудить.
Джордино опустился на колени возле Питта, отказываясь верить, что его друг мертв. Он нежно тронул Питта за плечо:
— Дирк! Скажи мне хоть что-нибудь, дружище.
Сэндекер попытался оттащить Джордино.
— Он мертв, — горестно прошептал адмирал.
И тут произошло настолько неожиданное, что оба мужчины замерли: глаза Питта медленно открылись. Он посмотрел прямо перед собой, ничего не понимая и никого не узнавая.
Губы его шевельнулись, и Сэндекер с Джордино услышали шепот:
— Господи, прости меня, я ее потерял.
ЧАСТЬ VПЫЛЬ ОСЕДАЕТ
58
Напряжение, которое царило на предшествующей встрече в парижском зале заседаний, на этот раз совсем не ощущалось. Атмосфера была раскованной, почти веселой. Сильные мира сего, собравшиеся для обсуждения последних событий в своих странах и за рубежом, чувствовали себя превосходно.
Все четырнадцать кресел вокруг длинного стола из эбенового дерева были заняты. Председатель выждал, когда утихнет шум разговоров, и произнес:
— Господа, многое случилось со времени нашей последней встречи. Тогда угроза нависала над нашими международными алмазными предприятиями. Теперь благодаря капризу природы затея уничтожить наш алмазный рынок застряла в мертвой точке из-за безвременной кончины Артура Дорсетта.
— Вот и хорошо, что избавились от этой дурной чуши, — смеясь, подал голос генеральный директор алмазного картеля.
Он был в восторге оттого, что от жуткой угрозы неожиданно удалось избавиться без дорогостоящей борьбы.
— Верно! Правильно! — поддержал его хор голосов.
— Рад сообщить, — продолжил председатель, — что за последние несколько дней цены на алмазы резко поднялись, в то время как цены на драгоценные самоцветы существенно понизились.
Седовласый представитель одного из богатейших семейств Америки и бывший государственный секретарь спросил с другого конца стола:
— Что помешает директорам «Дорсетт консолидейтед» осуществить задуманное Артуром?
Бельгийский промышленник из Антверпена ответил ему, энергично жестикулируя:
— Артуром Дорсеттом владела мегаломания. Его мания величия не позволяла ему считаться с мнением остальных. Он управлял горными предприятиями и торговыми учреждениями без совета директоров. Артур был сам себе оркестр. Не верил никому. Если не считать нанимаемых время от времени советников, правил он «Дорсетт консолидейтед» в одиночку. Из управленцев же он выжимал все, на что они способны, а потом выбрасывал их на улицу.
Итальянец, владелец торгового флота, улыбнулся:
— Меня так и подмывает забраться на вулканы, которые стерли с лица земли Артура Дорсетта с его зловредной империей, и вылить в их кратеры по бутылке шампанского.
— Гавайцы именно так и умасливают вулкан Килауеа, — сказал американец.
— Тело его нашли? — поинтересовался японский электронный магнат.
Председатель покачал головой:
— Судя по сообщениям австралийских официальных кругов, ему не удалось выбраться из своего дворца, оказавшегося прямо на пути потока лавы. Его тело или то, что от него осталось, покоится под двадцатиметровым слоем вулканического пепла и застывшей лавы.
— Правда, что все три его дочери тоже погибли? — спросил итальянец.
— Одна погибла дома вместе с Артуром. Двух других нашли мертвыми на обгоревшей яхте. Очевидно, они пытались спастись от гибели. Должен добавить, что есть во всем этом деле налет тайны. Мои источники в австралийском правительстве утверждают, что одна из дочерей скончалась от огнестрельных ран.
— Убита?
— Говорят, что покончила с собой.
Глава японской электронной империи с поклоном обратился к директору алмазного картеля:
— Коль скоро Артура Дорсетта можно сбросить со счетов, не соблаговолите ли вы, сэр, обрисовать нам будущее вашего рынка?
Разодетый в пух и прах специалист по алмазам из Южной Африки ответил на поклон вежливой улыбкой:
— Будущее — как нельзя лучше. Русские, как выяснилось, и в малой степени не несли той угрозы, что предполагалась. Их попытки сделаться властелинами рынка ударили по ним самим. Продав большую часть своих запасов необработанных камней огранщикам в Тель-Авиве и Антверпене по заниженным ценам, но все же намного дороже, чем намеревался Артур Дорсетт, они оказались фактически в тупике.