Ведь я готова подарить тебе всё, что у меня есть.
А ты — не хочешь подарить даже имени.
Он замирает неподвижной скалой, упавшей на меня и придавившей к стене. А потом осторожно, медленно ставит на землю.
— Вода остынет скоро. Будет жаль трудов. Возвращайся в дом, Ив. Если хочешь, конечно.
В этот момент я сама ощущаю себя мешком, в который насыпали целую дюжину нагревательных камней.
Кое-как выпутываюсь из кошачьих лап, пока ещё хоть что-то соображаю. Всё тело мягкое, как глина, колени не держат и хочется прислониться к чему-то твёрдому. И желательно, мурчащему. Вот только у меня сильные подозрения, что если к этой вертикали хотя бы ещё раз прислонюсь, очень быстро всё превратится в горизонталь.
Стараюсь не реагировать на откровенно разочарованный взгляд кота, когда делаю шаг от него подальше.
Значит, не друид…
И снова остаётся открытым вопрос — кто же он тогда такой?
Над этим животрепещущим вопросом я усиленно ломаю мозг, когда меня в спину окликает вкрадчивый голос:
— Ив!
На всякий случай не оборачиваюсь. Мало ли, уже разделся.
— Чего тебе?..
— Штору задёргивать не стану. Вдруг ты снова захочешь на меня посмотреть.
Не знаю, как можно умудриться споткнуться на собственном дворе, где знаешь каждый камушек. Но я как-то умудряюсь.
Значит, этот гад мурчащий почувствовал тот мой взгляд в спину! Когда уходил в лес.
Стыд какой…
— Ещё чего не хватало!! — выпалив поскорее, бегу обратно в дом. Стараюсь не прислушиваться к звуку капель воды. Слишком чётко он слышится. Шторку и правда оставил…
Едва залетев в дом, задёргиваю плотно все занавески.
От соблазна подальше.
Какое-то время мечусь по кухне, пытаюсь придумать занятие, но из рук всё валится.
А шёпот водяных струй как будто до сих пор стоит в ушах. Настырно накладывается на другое воспоминание. Его — уходящего в лес… Так что представить мокрого кота в душе я могу себе очень ярко и образно. По крайней мере, со спины. И чтоб мне пусто было, но моя разгорячённая фантазия именно этим сейчас и занимается!
Стою столбом посреди кухни, прикладываю ладони к горящим щекам, но остыть не получается.
И тут я вспоминаю, что забыла же дать коту полотенце!
Какая после этого я буду хозяйка, если заставлю гостя мокрого топать по стылому двору, по вечерней росе? Ещё простудится.
Ведомая этими благородными побуждениями, отправляюсь в спальню, выуживаю из сундука аккуратно сложенное стопкой банное полотенце. Вышивку по краю сама, своими руками делала — а чем ещё заняться долгими зимними вечерами, когда никаких трав уже днём с огнём не сыщешь, жуков и стрекоз на ингредиенты и подавно, а ходить в горы просто-напросто опасно?
Но это была только первая часть стоящей передо мной задачки, далеко не самая трудная.
Трудно было идти по тёмному безлунному двору с закрытыми глазами.
— И-и-ив, что ты делаешь? — ржёт надо мной наглый кот.
Немного корректирую траекторию движения на голос. На всякий случай, выставляю вперёд руку, подобно слепцу.
Потом спешно убираю руку, когда соображаю, что в темноте могу нащупать кота.
Скорее всего, ему очень понравится нащупываться.
Но это не совсем то развитие событий, на которое я рассчитывала.
Да где же тут…
Сердце колотится как сумасшедшее.
— Смешная ты.
Почему-то эти его тихие слова доносятся сзади, хотя по всем моим прикидкам душ — шагах в трех впереди меня.
— Ну вот! Теперь и второе ухо тоже, — огорчённо констатирует кот, дождавшись, когда в ночной тишине затихнет эхо моего визга.
Да потому что кто ж так подкрадывается сзади!!
И кто ж так… обнимает, прижимаясь всем телом — горячим, мокрым… совершенно обнажённым.
— Я тебе… полотенце принесла…
— Спасибо, уже не нужно! — трётся головой об мою шею, щекочет мокрыми холодными волосами. Капли воды срываются с него и утекают куда-то мне в ложбинку на груди.
— Ты мне… платье вымочишь…
— Какая разница, всё равно снимать, — горячие губы согревают кожу, которую только что заморозили волосы.
Вымокшая ткань совершенно перестала быть преградой, и теперь у меня полное ощущение, что я тоже голая.
Это настолько неправильно, что сводит с ума. Заставляет все чувства обостряться в миллионы раз. Особенно осязание. Особенно в полной темноте. До дрожи.
— Так ты идёшь? — мурлычет кот, сжимая меня в клетке сильных рук вместе с полотенцем — последним щитом моей стыдливости.
— Куда?..
— Мыться. Или… м-м-м… сразу в постель?..
«В постель — отличный вариант!», — коварно шепчет внутренний голос. — «Тем более, как ты будешь мыться, если там всё равно ничего не видно? И тем более, ты уже и так мокрая. Вся-вся мокрая».
— Иду. М-мыться. Ты мне… светлячками посветишь?
Прежде, чем ответить, кот глубоко втягивает носом запах моей кожи под ухом.
— Посвечу. Иди. Осторожней там. И Зверь просил передать — поменьше мыла. Он хочет чувствовать аромат твоей кожи.
Когда меня легонько отталкивают, я невольно распахиваю глаза. Наверное, потому что боюсь упасть — так кружится голова.
Вокруг меня — рой золотистых огоньков. Его магия.
Иду вперёд, прямая как палка, прижимая к себе полотенце. Ни за что не обернусь. Мокрое платье облепляет спину, ночной ветер немедленно впивается прохладой… кое-кто ещё тоже впивается, взглядом.
— Я сейчас уйду в дом и выходить не буду. Мойся спокойно. Даю слово.
— Что, и в окошко подглядывать не будешь?
— Да я вообще спать пойду. Ты трясёшься вся, как заячий хвост. Так и быть, лягу сегодня от тебя подальше.
— На коврике?.. — спрашиваю с надеждой. Вот и душ. Вешаю полотенце на крючок, вбитый в наружную дощатую стенку. Попадаю не с первого раза, правда.
— На другом краю кровати, — посмеиваясь, разбивает мои надежды кот.
А потом, судя по звукам, отряхивается всем телом, как большой мокрый зверь, обдавая и меня мелкими капельками брызг.
У меня внутри что-то сладко ёкает.
Нарочно уходит так громко, чтоб я слышала, ещё и насвистывает по дороге. Когда хочет, он умеет быть абсолютно бесшумным. Это сейчас для меня. Чтоб не боялась.
Забираюсь в кабинку душа, бесстрашно стягиваю вымокшую одежду, потянувшись из-за шторки одной рукой, вешаю на свободный крючок.
Свист на секунду прерывается, потом возобновляется снова.
Вот же… хитрый кошак. Всё-таки поглядывает одним глазом.
На всякий случай проверяю, насколько плотно задёрнута штора.
Где-то на отдалении хлопает входная дверь — нарочито громко, и только теперь я расслабляюсь. Уверена почему-то на все сто процентов, что своё слово он сдержит и из дома выходить не будет.
Включаю воду. Горячие струи воды ласкают уставшее тело, расслабляют, дарят покой.
Сегодня был длинный день.
Замечательный был сегодня день.
Интересно, что принесёт мне завтра?
Ловлю себя на том, что улыбаюсь. Ладони скользят по коже. Каждое прикосновение чувствую непривычно остро. Мыла беру мало, как он и просил. На полочке в углу — отвар для мытья волос, луговые травы и немного мёда. Я сегодня буду пахнуть сладко. Пусть сходит с ума на дальнем краю кровати. Имя мне своё не говорит! Мы ещё посмотрим, кто кого.
Воды мне кот оставил вдоволь, поэтому проходит немало времени, пока я решаюсь выбраться наружу. Обычно экономлю воду, но теперь у меня есть, кому таскать, поэтому решаю, что можно себя побаловать, истратить всю до последней капли.
Осторожно утягиваю внутрь полотенце, тщательно вытираюсь. В отличие от кота, я не обладаю удивительной способностью отряхиваться по-звериному, поэтому будем по старинке.
Отгибаю краешек шторы, выглядываю настороженно… окна хижины абсолютно темны мирной сонной темнотой.
Луна уже снова выползла на небо, и теперь лениво светит с высоты. Хорошо. А то светлячки без своего хозяина уже почти все погасли. Надо будет непременно пристать, пусть научит.
Завернувшись в полотенце, я прокралась к бельевой верёвке, сгребла чистую ночную сорочку, недавно постиранную, и бельё. Заодно сделала зарубку в памяти — придумать, где теперь вешать такую стирку, чтоб не на виду. У меня ж теперь есть перед кем скромничать.
Снова давлю улыбку.
Несусь обратно в душ, переодеваться, решаю ускориться, потому что ночная прохлада кусает и напоминает, что где-то есть тёплый дом и тёплая постель.
И тёплый кот в ней.
Трясу головой, отгоняю непрошенные образы.
Мы сегодня спим как можно дальше друг от друга! Я может и вообще в кровать не пойду, а придумаю что-нибудь другое. Вот только понятия не имею, что, учитывая скромные габариты моего жилища. Второе спальное место там вообще не предусматривалось. У меня и гости-то никогда не останавливаются. Даже Арн приходит ненадолго и тут же домой, к своей ненаглядной Мэй под бочок.
«Ты же тоже хочешь к кому-то под бочок?» — шепчет искушающий внутренний голос, пока бреду в ночной рубашке, как призрак по огороду. Что-то он сегодня совсем распоясался, этот мой внутренний голос. Пора затыкать, а то как бы не дошептался до чего-нибудь.
Скрип входной двери — как шпоры моим натянутым нервам.
В хижине абсолютная тишина. Только сверчки трещат.
Спит?
Или ждёт в засаде?
Я долго-долго не решаюсь зайти в спальню. Хожу по кухне туда-сюда. Тщательно сушу полотенцем волосы, заплетаю тугую косу. Благо, деревянный, крашеный голубой краской умывальник у меня притулился на кухне в углу, там в ящике отыскиваются и щётки, и ленты.
Уже глубокая ночь, меня валит с ног от усталости, и надо что-то решать. В конце концов, может он и правда спит уже?
На цыпочках, пытаясь конкурировать в бесшумности с котом, подкрадываюсь к двери в спальню.
Осторожно приоткрываю. Она даже не скрипит — я смазывала не так давно.
Застываю, кусая губы.
В приоткрытом окне ночной ветер шевелит белые занавеси.
Лунный свет отчётливо обрисовывает очертания массивного мужского тела на постели.