— Привет, Колин! Да, очень давно, — улыбаюсь я. — С чем пожаловали?
Быть с ними «грозной друидихой» как-то не вышло с самого порога, значит нечего и пытаться.
— Извини, что без приглашения! — начинает Колин и вижу, как волнуется. Даром, что здоровенный, как медведь, детина, а на скулах проступает румянец. Такие светловолосые быстро краснеют. Мне кажется ужасно милой эта его черта, но друзья, Рольф и Дан, втихомолку посмеиваются, и мне приходится бросить на них строгий взгляд, после чего они немедленно притворяются, что разглядывают кто пол, а кто — потолок. Неразлучная троица, в детстве ещё вместе везде бегали, и я иногда в этих играх участвовала тоже. Детство быстро кончилось, как и игры. Со смертью родителей.
— Ничего страшного. Брат послал?
— Как ты догадалась? — на лице Колина было написано очевидное облегчение, потому что я поняла сама и сняла с него неприятную обязанность подбирать слова. Все же знали, я терпеть не могу, когда Арн принимается опекать меня, как маленькую. — Велел тебя немедленно проводить домой. Он бы и сам пришёл, но отправился перевалы осматривать.
Если бы я была кошкой, сейчас бы ощетинилась.
Судя по едва слышному рычанию где-то на краю восприятия, кто-то позади меня сделал это натуральным образом.
— Я уже дома! — резко заявила я и вся подобралась. Начинается! Не мытьём, так катаньем. Ну Арн у меня получит в следующий раз!
— Нет, ты не поняла, — Колин даже попятился немного к двери, видимо, что-то эдакое на моём лице всё же отразилось. — Вот прям очень настойчиво просил! Для твоей же безопасности!
— В горах абсолютно безопасно! — отрезала я. По крайней мере, было безопасно до тех пор, пока тут не стали шастать посторонние люди. Люди вечно всё портят.
Ребята переглянулись.
— На случай, если ты заартачишься, велено было остаться у тебя в хижине и охранять.
Металл на кухонном столе затрепетал едва заметно.
Я шагнула было вперёд, чтобы высказать всё, что я думаю о таком предложении… но не смогла и с места сдвинуться. Потому что меня поперёк живота перехватила невидимая лапа. И ни туда, ни сюда.
Как же мне надоели эти властные мужчины с их властными приказами! Интересно, а моё мнение тут вообще будет учитываться хоть когда-нибудь⁈
— Абсолютно исключено! — Заявила я. — Вы это как себе представляете? Посторонние мужчины в доме у незамужней девушки?
На Колина было жалко смотреть, его лицо теперь было цвета варёной свёклы. А лапа на моём животе сжалась покрепче. По крайней мере один в этой комнате отлично представлял, как.
— Ив, не злись! — тихо встрял темноволосый сухощавый Дан, который в их компании всегда был самым рассудительным. — Дело серьёзное. В горах… появился опасный чужак. Маг огромной силы, мы понятия не имеем, на что он способен. С самой ночи ищем, а следы запутаны так, что никак не получается нащупать ниточку. Только их подозрительно много в этих лесах. Мы тебе не должны были рассказывать… ты только не пугайся, хорошо?
— Не буду пугаться, хорошо! — покладисто согласилась я. — Это всё? И всего делов-то? Не вижу причины для паники.
В глазах парней появилось уважение. На кончиках пальцев держащего меня кота появились когти, которые легонько ткнулись мне в живот, вызывая волны мурашек. Кажется, кому-то крайне не нравилось, что его посчитали не страшным и не заслуживающим священного трепета.
Я расправила плечи и гордо откинула голову.
Пустота за спиной зашипела, когда я крайне метко попала… кажется, снова досталось многострадальному носу. Ну а я что, виновата? Нечего было так близко стоять и контролировать.
Лапа, правда, с живота не убралась. Но хотя бы когти втянулись обратно.
— Что ещё сказал Арн про этого чужака? — медовым голоском поинтересовалась я у Колина. — Буду признательна тебе за любую информацию!
На моём запястье угрожающе сжалась твёрдая рука. Предупреждает остановиться. Но меня уже несло. Может, хоть так про него что-нибудь разведаю!
— Ты точно что-нибудь знаешь, ты же доверенное лицо моего брата! — и я улыбнулась несчастному парню, отчего на его лице расцвела счастливая и немного глуповатая улыбка. Я почувствовала себя ещё более виноватой. Но меня же вынудили! Разве можно от девушки скрывать важные сведения? Я же изведусь вся, если хоть что-то не узнаю.
— Слышал, что это лазутчик вражеский. Очень опасный человек.
— Да-а-а… как интересно! Что ещё?
Кот выдохнул горячо мне в ухо… а потом прикусил его. Ой, мамочки! Точно, опасный. Особенно, когда ревнует.
— Там и рассказывать нечего особенно, если честно. Арн, кажется, знает больше, но нам не говорит.
— А откуда он? Этот лазутчик? Может…
Хочется добавить «из Империи»? Но не успеваю.
Кот жарко и влажно зализывает укушенное ухо.
И я совершенно теряю нить беседы. Кажется, он нашёл-таки надёжный способ отвлечь меня от расспросов.
— Ты в порядке, Ива? — обеспокоенно спрашивает Колин. — Красная какая-то, дышишь странно… не болеешь? Может, лекарства какие нужны? И вообще, собирайся, давай и правда тебя к брату отведём!
— Категорически… исключено! — отвечаю я, когда оказываюсь в состоянии говорить. — Возвращайтесь восвояси, и передайте Арну, что я как-нибудь сама разберусь, с кем… то есть, вернее, где мне жить! И сразу говорю, здесь вы тоже не останетесь, иначе я нажалуюсь Гордевиду. Он точно обрушит все кары небесные на тех, кто попробует его любимую ученицу соблазнять!
— Я… мы… ты… я и не думал! — подпрыгивает Колин, а уши его начинают алеть так, что в горы ночью можно будет ходить без огня.
Тот, кому на самом деле были адресованы угрозы, только посмеивается тихо, щекоча горячим выдохом. И принимается вкрадчиво поглаживать мой живот.
— Идите отсюда все, короче… — бормочу я, смутившись. — Мне тут посторонние сейчас не нужны. Я эксперименты провожу… опасные.
Например, как не помереть от разрыва сердца во цвете лет рядом с таким Невидимкой.
Который от души целует меня под ухом. Видимо, в качестве похвалы за то, что я, как хорошая девочка, выпроваживаю посторонних.
Ребята топчутся на месте, переглядываются. Видно, что и брата ослушаться не хотят. И со мной оставаться смущаются. Раз уж я так категорически настроена.
И тут дверь за их спинами сама собой распахивается.
А следом распахивается и калитка.
Я вздыхаю. Нет, ну что за манеры! Он где воспитывался, в дремучем лесу?
— Ну, раз ты запрещаешь оставаться… — кисло протягивает Колин. — То мы, пожалуй, и правда пойдем. Завтра хотя бы на праздник приходи!
— Какой ещё праздник? — стону я. Как же всё надоело! Хочу, чтоб хоть ненадолго весь мир оставил меня в покое. На праздниках местных я бывать обязана как будущий друид. Непреложное правило. А я как раз позабыла обо всём, и даже который день уже не заглядываю в свой блокнот-календарик, где отмечены все важные даты.
— Так это… у старого Оржека юбилей же! Сто лет деду стукнет. Придёшь?
— Конечно, — уныло подтвердила я. — Куда ж я денусь. Заодно брату мозги вправлю.
— Ну, вот и отлично! Там и увидимся! — с облегчением завершил свою миссию Колин и засобирался.
А я прям ощутила, с каким угрюмым недовольством встретили новость у меня за спиной.
Как только парни ушли, я на всякий случай заперла дверь на крючок и плотно задёрнула все-все шторы.
— Ничего, что я закрылась? Или ты тоже хотел уйти? — съязвила в пустоту.
Пустота надулась недовольством.
Ой, на-а-адо же! Какие мы нежные!
— А то если хочешь — пожалуйста, иди, на все четыре стороны! У меня, как видишь, если что и без тебя защитнички найдутся!
Ну ничего не могла с собой поделать.
Била, как могла, наобум — била, чем могла. За свою боль. За свои будущие слёзы. Когда уйдёт. Заранее. Кажется, мне опасно вживаться в роль грозной друидши — все эмоции наружу. И вот я уже не милая Иви, а отчаявшаяся и как-то неожиданно повзрослевшая девушка, сердце которой вот-вот выпустят из лап, и оно разобьётся на холодном полу.
Рычанием завибрировал воздух.
Без посторонних кот уже не стесняется шуметь.
Распахивает тетрадь на очередной чистой странице. Мне уже даже не хочется смотреть, что там — но любопытство пересиливает, и одним глазом бросаю взгляд. Всем своим видом показывая, что не очень-то и интересно.
«Дразнишь, коза?»
— Пф-ф-ф… очень надо! — сдуваю прядь, упавшую на лицо. Жест сложенных на груди рук теперь удаётся мне очень естественно и гармонично.
«А если я?»
Перо взмывает в воздух. И подлетает ко мне.
Теряюсь. Что он задумал?
Мягкий кончик пера задевает меня по губам. Вздрагиваю.
Ниже и ниже.
Проводит по шее.
Очерчивает линии ключиц.
Каждое прикосновение заставляет меня трепетать и ждать следующего. Пустота вокруг будоражит. Она слишком наполненная, эта пустота. Слишком горячая и неспокойная. Пожалуй, я погорячилась, когда решила, что я в безопасности.
Чужие пальцы пробегают по косе, тянут ленту, с тихим шелестом она опадает на пол. Тугие пряди расплетаются, змеятся по плечам, падают до самой талии.
С моих приоткрытых губ слетает выдох, когда обострившимся до звериного восприятием ощущаю, как он останавливается за моей спиной.
На вырез моего платья ложится рука.
Невесомым движением касается верхней пуговицы — и она выскальзывает из петли.
А потом и ещё одна.
Дрожь по телу, когда горячие пальцы очерчивают линию выреза дразнящим движением, а потом слегка проникают под одежду. Гладят ложбинку на груди.
Прикрываю на мгновение глаза.
Открываю снова и смотрю безжизненным взглядом в пустоту. Взглядом куклы.
— Хватит. Перестань со мной играть. Ты же и сам не отрицаешь, что уйдешь скоро. Тогда не надо, не мучь меня. Если в тебе есть капля жалости… подумай, что со мной будет, когда ты выбросишь меня из своей жизни, как… кот, который наигрался игрушкой. А ты ведь даже краешком не пускаешь меня в свою жизнь. Не говоришь даже имени. Тогда не начинай. Мне… будет потом слишком больно.