— Понятия не имею, — пожал плечами Гордевид. Утром Арн был у меня, советовался, стоит ли ставить барьер. Мы с ним решили, что всё-таки стоит. Он уже отправился в горы со своим отрядом. Так что не переживай! Совсем скоро мы все будем в безопасности. А ты всё ж-таки отправляйся жить к брату. Мы с ним так издёргались за тебя за эти дни, что пришли к выводу, что так дальше продолжаться не может. Да к тому же… как тебя замуж-то выдавать будем, если ты продолжишь сидеть в лесу?..
Я вздохнула. Гордевид в своём репертуаре. Примерил на себя роль свахи, и кажется, ему понравилось.
Он продолжал перечислять мне имена и достоинства потенциальных кавалеров, когда провожал меня к воротам в плетёной изгороди вокруг своего храма, который по совместительству служил ему домом.
Хмурая грозовая туча под эти рассказы неотступно следовала за нашими спинами.
Я остановилась у калитки, чтобы попрощаться. Крепко обняла старика. Здесь моя миссия закончена. Остаётся надеяться, что она увенчалась успехом — вроде бы всё прошло так, как я и задумывала.
Гордевид потрепал меня по волосам, а потом нахмурился. Кажется, на свежем воздухе мои чары потихоньку выветривались. Надо поторопиться.
— Что-то мне не по себе. И если подумать, какой-то странный привкус был у твоего пирога… Ива! Признавайся, очередной твой опасный эксперимент?
«Ты даже не представляешь, до какой степени, дедушка».
— Счастливо оставаться! Мне пора! — засмеялась я и убежала по тропинке.
И бежала так, как никогда в жизни.
В спину мне дул ветер.
Слёзы срывались с ресниц, хотя на губах так и держалась приклеенная намертво улыбка.
В конце концов в самой глубине леса я остановилась, чтобы отдышаться.
Лопатками чувствовала направленный на меня тяжёлый взгляд.
Я обняла себя руками.
— Тебе пора! Ты же всё слышал. Арн вот-вот поставит магическую завесу. Ты должен уйти. Ну же, уходи!
Но он продолжал неотступной тенью следовать за мной, провожая до самого дома. Хотя не приближался и по-прежнему не касался меня. Но шёл след в след, я чувствовала его присутствие позади себя так остро, как никогда.
В сумерках мы вошли в мой дом.
Я прикрыла дверь за своей спиной, но она тихо скрипнула снова, когда я зашла на кухню и оперлась руками о стол, переводя дыхание.
— Уходи, — повторила снова, и слова закончились.
Не знаю, что ещё сказать. Я так хочу, чтобы он успел. Вернуть ему свободу, которой он дорожит больше всего на свете. Пусть побывает в тысяче новых стран и тысяче новых земель. Пусть увидит новые горы. Пусть добудет новые сокровища знаний. Ведь в этом цель его жизни. Кто я такая, чтобы запирать ветер? Кто я такая, чтоб запретить ему взмывать к облакам.
— Уходи.
Я не услышала, а почувствовала его шаги.
В вечерней полутьме, слабо освещённой лунным сиянием из окна, чужак подходил ко мне. И наконец встал так близко сзади, что я могла почувствовать тепло его тела. Чужое дыхание шевельнуло волосы над ухом. Всю меня охватил трепет, и знакомые мурашки побежали по коже.
Но он по-прежнему меня не касался, исполняя мой запрет.
В воздухе прямо перед моим лицом вспыхнуло синее пламя, сложилось в пляшущие буквы.
«Почему?»
Языки пламени плясали и вздрагивали, а потом медленно растаяли.
Сжав зубы, я пыталась что-нибудь придумать. Вот же упёртый кот! Ну почему с ним всегда так сложно… Что ж сказать-то, чтоб наконец-то перестал терять драгоценное время и ушёл, пока не стало слишком поздно…
Я была уверена, что почувствую, если над Таарном опустится магическая завеса брата. Пока в горах было тихо и удивительно спокойно. И всё-таки ощущение с каждой минутой утекающего времени стало таким ощутимым, что меня охватила самая настоящая паника.
— Потому что я не хочу тебя больше видеть. То есть… не видеть. То есть… не важно. Вообще ничего не хочу больше.
«Почему?»
Снова загорелись упрямые буквы. И растаяли, оставив после себя лёгкую дымку и тонкий аромат сгоревших углей.
— Потому что я не желаю больше это продолжать! Так что уходи уже поскорее… Что тебя тут держит? Я же все равно для тебя пустое место. Вот ты для меня — нет, хоть даже и невидимый. Иронично как, да? А ты мне даже имени своего, и то не сказал, — мой голос дрогнул. Что я такое говорю? Совсем не то же собиралась. Но почему-то прорвались мои истинные мысли и самая глубокая, больше всего ранившая обида.
Нет! Так дело не пойдет. Я должна во что бы то ни стало добиться, чтобы он ушёл до того, как станет поздно.
— Поэтому хватит. На этом — всё. Я решила, что наши пути разойдутся здесь.
Я закончила твёрдо, как должна была. Выпрямилась, глядя в окно невидящим взглядом, на тёмную гряду далёких гор над лесом. Всё-таки я молодец. Наверное, учитель бы сейчас мною гордился. Я наконец-то приняла свою судьбу, как должна была. И пусть они с Арном даже не заговаривают со мной никогда ни про какие замужества. Моя жизнь будет посвящена Таарну. Так, как велит друидам древний обычай, всецело и полностью. Да и не может быть счастливо никогда простым земным счастьем тело, из которого вынули сердце и унесли.
Тишина замирает на одно бесконечно долгое мгновение.
А потом я наконец-то слышу, как ходит кот.
Потому что эти тяжёлые удаляющиеся шаги для меня каждый, как удар.
Обхватываю себя за плечи. Трясёт. Холодно.
Скрип двери. Значит, уходит. В этот раз на самом деле, по-настоящему.
И чего ты ревёшь тогда, идиотка? Ты же этого хотела.
— Зо́ртаг.
Вскидываю голову. Я так давно не слышала этот голос, что успела забыть.
Оборачиваюсь и застываю.
Медленно-медленно проявляется высокая массивная фигура на пороге. Стоит спиной ко мне. Полностью обнажённый, и темный силуэт его очерчен лунным светом, падающим из-за открытой двери.
Взгляд мой цепляет жадно каждую черту — и разворот широких плеч, и гордую линию спины… не могу отвести глаз, не могу насытиться.
Мой чужак скоро уйдет, это мгновение не повторится никогда. Какой же он… красивый, как мой самый грешный сон. Который теперь развеялся, и пора просыпаться.
— Зо́ртаг, — повторяет он, и я вздрагиваю. — Моё имя. Сбереги его… Ив.
И всё-таки уходит — прежде, чем я соображаю, что ответить.
Чем я вообще оказываюсь способна включить голову и понять, что сейчас только что было.
А он мне имя своё назвал.
И вернул обратно магию невидимости — мой дар.
Но даже не обернулся напоследок.
Зортаг…
Зортаг…
Зор.
Шепчу это имя беззвучно — и улыбаюсь в темноте сквозь слёзы, застилающие взгляд.
Спасибо! Я буду беречь твоё имя, как самый драгоценный прощальный подарок.
На следующий день я снова пытаюсь научиться жить.
Готовлю завтрак.
Долго сижу за полной тарелкой, забывая есть. Потому что пялюсь в пустоту перед собой. Срываюсь с места и уношу пустой стул в кладовку, чтобы его больше не видеть.
Возвращаюсь, сажусь обратно.
В моей маленькой кухне очень тихо. Раньше тишина была другой — наполненной, живой, тёплой. Сейчас по-другому, и эта разница ощущается кожей. Сейчас я по-настоящему одна.
Так и не съев ни куска, решаю занять мозг чем-то, чтобы не сойти с ума от мыслей, которые кружатся в голове безостановочно.
Отправляюсь в подвал, в лабораторию. Зажигаю свечи.
Растерянно смотрю на стеллажи с результатами моих экспериментов, на стол в центре комнаты — и понимаю, что мне не хочется продолжать. Ведь всё, что я могу, это вспоминать. Вот здесь, на лестнице, я отвлекала его поцелуем. Вот здесь мы вместе готовили зелье. Где-то посреди реторт до сих пор валяется шерстинка барса, которую я собиралась исследовать.
Какая же я жалкая.
Так старалась уверить себя в том, что древние были правы, и друидам нельзя любить и заводить привязанности, потому что это отвлекает от работы. Что одинокий человек будет тратить все силы и всю энергию на дело. А теперь вдруг оказалось, что радость от присутствия рядом кого-то другого, кого-то близкого, наполняла бьющей через край энергией и рождала во мне такой неукротимый творческий огонь, что я, наверное, горы бы свернула, будь мой чужак сейчас рядом. Просто рядом — и всё.
А вот теперь этот огонь погас, и я ничего не хочу.
Это снежные барсы живут в горах в одиночку и встречаются только, чтобы спариться. Но люди — не снежные барсы. Когда мне было лень готовить для себя одной, я вспомнила, с какой радостью готовила, когда он был рядом и поняла, что потребность заботиться в человеке, наверное, ещё сильнее, чем потребность, чтобы заботились о тебе. Может, какой-то древний инстинкт. Может, только поэтому и выжили мы когда-то — слабые существа без когтей и зубов, любой дикой кошке на один укус.
И вот теперь мы научились строить дома и закалять мечи. Изобрели деньги и торговлю. Мы стали в состоянии прожить одни.
Но древний зов крови никуда не делся.
Мы так и не превратились в снежных барсов. Мы остались людьми.
И вот теперь меня всю ломает изнутри от того, что любимого человека нет рядом. Даже если я не видела его без флёра невидимости так давно, что почти забыла выражение глаз.
Как сомнамбула выхожу во двор. Огород весь зарос.
Новое осознание — моим растениям без меня лучше. Я постоянно вмешивалась, выпалывала, подстригала что-то, рвала для собственного удовольствия и потому, что мне так казалось красивее… но вот всего несколько дней как я забросила все домашние дела, и оказалось, что природа заполнила эту пустоту и создала нечто, намного красивее в моём одичавшем саду.
Поэтому я стою посреди грядок, опустив бессильно руки, и снова не знаю, что мне делать и чем заняться. В голове абсолютная пустота. Кажется, я потерялась и не знаю, как найти себя заново.
Вздрагиваю, когда скрипит калитка.
Резко оборачиваюсь… и когда вижу входящего за ограду брата разочарование так велико, что слёзы, которым я запрещала появляться, градом катятся из глаз.