Утащила толстенный кусок вяленого мяса, скормила коту под его довольное урчание. Жаль, очередную партию свежей говядины из деревни ещё не завезли, мы ждали со дня на день.
Потом — по деревянной лестнице с узкими ступенями наверх. Под конец кот уже еле тащился, но упрямо полз по неудобным для его габаритов ступенькам, то и дело используя когти в помощь.
Первое, что я сделала, это плотно закрыла за нами дверь в комнату, и для верности ещё защёлку задвинула. Так… за той стеной жилых комнат нету. Остальные стены — наружные… Наверное, можно разговаривать, если шёпотом.
Огибать кота пришлось с большим трудом — ну и громадина! Комната сразу показалась крохотной.
Я бросилась к шторам, задёрнула и их. Потом опустилась на колени перед сундуком и принялась искать там что-нибудь, из чего можно надрать тряпок на перевязки.
— Оставь. Это не нужно.
Запасная ночная сорочка Мэй выпала у меня из рук. Пальцы дрожали, я только теперь поняла, что каждый нерв напряжён так, что об меня можно кремнём искры высекать и добывать огонь.
Закрываю крышку сундука. Медленно встаю. Даю себя три счёта — вдохнуть, успокоиться, зажмуриться… оборачиваюсь.
Постепенно втягиваются под кожу остатки шерсти. Когтями он подцепляет край моего покрывала, оборачивает вокруг бёдер, не отрывая от меня гипнотизирующего взгляда. Вот уже когтей тоже не осталось и следа. Сильные мужские пальцы. Обалденные руки, рельеф которых мне снился во сне. Плечи, на которых было так удобно спать. Чумазый, лохматый, весь в крови — своей и чужой. По большей части чужой. В глазах мерцает серебро нездешних лун. И ещё что-то, непривычное. Я раньше как будто такого пронзительно-серьёзного взгляда у этого насмешника не видела.
Но боги, как же бесконечно давно я не рассматривала его вот так… Даже кажется, что я себе всё придумала, и он не настоящий. Поэтому просто стою и глупо пялюсь, и рассматриваю, и любуюсь, не делая попыток даже шаг шагнуть навстречу.
Он тоже не делает. Между нами целых три шага.
Потом вспоминаю… я же запретила ему к себе приближаться! И прикасаться к себе запретила тоже!
Какая же я была дура. Как хочется прикусить свой дурацкий язык, но не поможет — сделанного не воротишь, я же не могу теперь…
— Пр-р-роклятье! К чёрту всё, я слишком скучал.
Три его шага заканчиваются слишком быстро.
Мгновение, бросок голодного хищника, и меня впечатывают в стену.
А потом мои губы обжигает горячий, жадный поцелуй. Я всхлипываю. Я тоже по тебе безумно скучала.
Ничего больше не важно. Ничего. Никакие доводы рассудка. Я пьяна этим поцелуем, его запахом — наконец-то я чувствую сводящий с ума запах его кожи! — его торопливыми хаотическими прикосновениями. Как будто тоже пытается меня ощупать и убедиться, что я тут, я рядом, и полностью в его власти.
Но, кажется, меня сейчас разрывает ровно такая же потребность.
Поднимаю руку, чтобы коснуться его волос. Он воспринимает это как попытку добычи сопротивляться, перехватывает мою ладонь, сплетает пальцы с моими, властно прижимает к стене. Другой рукой надёжно фиксирует за талию, чтоб не сбежала.
Отрывается от моих губ на мгновение.
— Прости, малышка! Я помню все твои запреты. Но сразу после оборота не очень хорошо себя контролирую, ты же помнишь, — хитро сверкает серебро глаз, и нахальные губы впиваются в меня снова.
Я растекаюсь по сильному мужскому телу. Льну к нему как вьюнок, оплетающий стебель другого растения. Зортаг ворчит довольно, перемещает руку мне на бедро, вжимает в себя ещё крепче.
Зортаг…
Зортаг?..
Я впервые вот так, пусть и мысленно, просто назвала его по имени.
Сознание уплывает вместе с пониманием, что я, кажется, забыла что-то важное, что собиралась сделать. Что-то неотложное… Ах да!
Пользуясь моментом, что горячие губы сместились мне на шею, впились в беззащитное горло, я пытаюсь как-то оттолкнуть. Не особо успешно, правда.
— Тебе… надо немедленно перевязать раны!..
— Царапины… эти котята совершенно разучились драться… привыкли тут кур охранять…
Эта бравада меня не обманет. Я прекрасно знаю, что каждый из барсов моего брата — великолепно тренированное чудовище, специально воспитанное, чтобы носить своего седока на поле битвы, а при необходимости и загрызть его врагов.
И мой кот надавал по мордам сразу четверым.
Но всё-таки…
— У тебя кровь! Рана на плече, если не перевяжем, может загноиться! И чем ты меня будешь тогда обнимать⁈
— Аргумент, — смеётся Зортаг и наконец-то выпускает меня из цепких лап. Так, что я хотя бы могу отдышаться.
— Погоди минутку, я сейчас найду, чем перевязать…
Мысли путаются, щёки горят, косу мне всю разлохматили жадными пальцами, и я совершенно потеряла способность связно мыслить. Что делать в первую очередь?.. Гордевид же учил меня всяким лечебным травам и снадобьям. Где бы нужное добыть, я вроде бы видела у Мэй запасы разных…
— Говорю же, в этом нет необходимости. Пара заживляющих заклятий, и буду как новенький.
Он по-прежнему стоит слишком близко — ближе, чем может вынести моё самообладание. Я так привыкла к нему невидимому, что теперь эта зримая воочию близость крупного и мощного мужского тела завораживает и безумно смущает. Я одновременно пытаюсь прятать и отводить глаза… и тайком разглядывать каждую чёрточку и каждую деталь этого тела. Непреодолимый магнит для глаз, мой блудный кот.
Поражает меня до глубины души в очередной раз.
С кончиков его пальцев срываются вереницы золотистых искр.
И царапины от гигантских когтей на теле затягиваются прямо на глазах. Я прижимаю ладонь к губам. Зортаг тихо поясняет, пока его пальцы небрежно делают всю работу:
— Полезное умение. Жаль, в кошачьем облике не получается колдовать. Так что при желании меня в нём и убить можно. За всё надо платить, увы. Смена облика даёт неузнанность, неутомимость, силу, острый нюх и зоркий глаз. Но и уязвимость тоже.
А я слушаю его и думаю. Вот же глупый, кто ж о таких вещах рассказывает! Потом понимаю, что это знак доверия мне. Очередной. После имени. Странное тепло растекается по сердцу, и хочется улыбаться.
И ещё понимаю, что мы впервые снова разговариваем с ним как нормальные люди — впервые спустя долгое время. Рядом со мной больше не пустота. И к такому нему, к его глазам, к его рукам, его коже под пальцами мне теперь привыкать заново. Признаюсь шёпотом, потупившись:
— Мне столько хочется у тебя спросить, что не знаю, с чего начать.
Хмыкает.
— Снова твои бесконечные вопросы? Пожалей меня, Ив!
Небрежно облокачивается об моё плечо, пока выискивает какую-то особенно хитро расположенную царапину на боку. И меня бросает в жар.
— Тогда… не будет вопросов. Расскажи сам. Хоть что-нибудь мне расскажи. Пожалуйста. Хочу просто слышать твой голос.
Медленно поднимается серебряный взгляд по моему телу. Добирается до лица. Лукавая улыбка на краешке губ должна была меня предупредить, но я слишком утратила бдительность и отвыкла быть начеку.
— Что ж… ну пойдём тогда, послушаешь!
Едва не взвизгиваю, когда меня подхватывают под плечи и коленки, и уверенно тащат в кровать.
Плюхают туда, небрежно отпихивают к стене, укладываются рядом.
Эта кровать неширокая, рассчитана на одного. Мне кажется, Арн планировал тут когда-нибудь очередную детскую. Места слишком мало на двоих. Парадоксальным образом нам хватает.
Я испуганно замираю, когда понимаю, что не успела моргнуть глазом, как оказалась прижатой к стеночке дерзким котом. А он теперь нахально улыбается мне, подперев голову правой рукой. Левая по-хозяйски ложится мне на плечо, а потом медленно движется по очертаниям моего тела — бок, талия, бедро… там удобно останавливается и решает, видимо, отдохнуть.
— Что? — смотрит на меня невинными глазами. — Я просто слишком устал, чтобы говорить стоя.
А у меня слова не находятся как-то. Просто смотрю ему в лицо во все глаза тихонечко, прижимая ладони к его голой груди, и отхожу от шока. Да что это с ним? Мой кот сошёл с ума. Весна ему что ли в голову ударила? Какой-то… непривычный.
— Рассказать, значит, что-нибудь… хочешь, расскажу, как я очутился там, где ты меня нашла в тот самый первый день нашей встречи, полудохлого? И что со мной тогда случилось?
Глава 12
— Я уже слышала от тебя эту историю когда-то — как ты встретился с дикими барсами Таарна… Но ты рассказывал кратко, пунктиром. И не вживую говорил, а писал в тетради. Теперь я хочу услышать всё по порядку, с самого начала, — прошу тихо. Хочу добавить — «и наконец-то твоим настоящим голосом», но стесняюсь.
— Насколько «с начала» ты хочешь? — сверкает глазами мой кот. Я не сразу отвечаю — меня завораживает танцующее серебро.
— С самого-пресамого! — отвечаю твёрдо. Кот иронично приподнимает бровь на мою жадность. И мне кажется сначала, что отшутится, как обычно. Но он отвечает почему-то абсолютно серьёзно.
— Мои магические способности проявились очень рано. В полтора года я заревел, и сломанная игрушка восстановилась. Как сейчас помню, это был деревянный солдатик, у него отвалилась голова.
Я замерла, не веря ушам. Настолько «с начала» он решил мне рассказать о себе? Ма-амочки, как дышать-то теперь, чтоб не спугнуть это чудо⁈
— Ты наверняка знаешь, что Безликие ищут одарённых детей, чтоб поставить их на службу Империи. Когда ваша страна постоянно ведёт войну то с одним, то с другим соседом, это жизненная необходимость.
— Тебя тоже забрали в «Куб»? — всё-таки перебиваю, не удержавшись. Про это страшное место рассказывала Мэй. Ей всю жизнь приходилось скрываться, потому что её родители не хотели отдавать единственного ребёнка Безликим. У меня по спине бегут холодные мурашки.
Кот равнодушно пожимает плечами.
— Меня выбрала в личные ученики Ашайя. Архимаг Империи. Завидная доля. Я совершенно не страдал по этому поводу. Матери уже не было в живых к тому времени, а отцу до меня никогда не было дела. Ашайя дала мне главное — всё свое время, внимание и бесконечные знания, до которых я всегда был так жаден. Так что я не жалею, что фактически меня воспитывала она. Тем более, мой дар был так велик, что я с самого начала был исключе