Зортаг убрал когти и подвинул козу к ним.
Хулиганьё немедленно плюхнулось рядом, вцепилось в запечённую козочку и стало с аппетитом отгрызать от неё крупные куски. Раздалось синхронное мурчание. Офигение с морды моего барса не спадало. Он бросил есть, и просто смотрел на всё это безобразие со смирением мудреца, который познал тщетность бытия.
Я успокоилась и снова расслабленно оперлась на столб.
Какие всё-таки милые у Мечты получились детки! Правда, мои давнишние эксперименты с ней не прошли даром — у самой шкура до сих пор розовая, и котятам по наследству досталось. Правда, не видно, чтоб они по этому поводу сильно страдали, так что и я уже давно бросила мучиться совестью по поводу «издевательств над живой природой», как это называл Арн.
— Твою ж… Ив, как это понимать⁈ — гаркнул над ухом брат так, что я чуть не подскочила прямо на месте. Вот жеж… помяни лихо… — Я тебя человеческим языком просил, только когда никого нет!!!
Нервный он в последнее время. Оно и понятно. Мэй совсем скоро уже рожать. И так чуть-чуть перенашивает.
— Так тут никого и нет!
Но Арн уже не отвечал мне, медленно-медленно приближаясь к идиллической картине ужинающих барсов. По дороге тихо, но угрожающе заявил:
— Бьёрн, Мэлвин! Сюда, быстро! Не то уши надеру!
Чего это он? Моих племянников же тут…
Нету.
Не было минуту назад.
А вот теперь вдруг материализовались прямо из воздуха. По уши перемазанные в саже и жире с жаренного мяса. В обнимку со своими ручными котятами, которые были их товарищами по играм чуть ли не с рождения.
Что?..
Я вскочила с места. И почему это, интересно, мне никто не удосужился рассказать, что мои родные племянники в пять и три года уже вовсю магию невидимости используют⁈
Причём, судя по всему, безо всякого зелья. Потому что зелье невидимости до двенадцати строго-настрого запрещается давать. Да и не слышала я, чтоб мальчики произнесли хоть звук, — значит, проявляться в видимом мире умеют по собственному желанию.
Вот это да…
Офигевшее выражение на морде моего барса приобрело какие-то совсем уж феерические оттенки. Арн остановился и продолжил тихо, но грозно, объяснять сыновьям, что их ждёт, если не послушаются.
— Ну па-ап, ну ща-ас!
— Мы сколо!
— Ну ещё пять минуточек!
Розовые котята невозмутимо взялись догрызать то, что оставили им товарищи. А Бьёрн и Мэлвин, осенённые новой гениальной идеей, бросились к моему барсу и стали карабкаться на него верхом.
Все замерли. Я подумала, что непонятно, кто тут из присутствующих в шоке больше — решила, что всё-таки Зор. Мало того, что в домашнего кота превратили, ручным сделали, теперь ещё и ездовым собираются.
И только уж я начала подбирать слова, как извиняться буду, если мой кот стряхнёт сейчас с себя наглых сорванцов прямиком об землю…
Как он осторожно поднялся на все четыре лапы, с мальчишками на спине.
Я улыбнулась.
— Арн! Иди уже сюда. Не мешай им веселиться.
Брат ещё пару минут стоял и молча смотрел, как мой барс медленно катает туда-сюда по двору его просиявших, хохочущих от восторга сыновей. Потом вернулся и сел рядом со мной на ступеньку.
Я увидела, что он улыбается тоже.
— Чертовщина какая-то! Этих двоих проказников ни один наш барс к себе близко не подпускает после того, как они попытались одному усы выдернуть, а другому уши поджечь. А тут…
Я рассмеялась:
— Мой Барсик, наверное, просто ещё не в курсе милых увлечений моих племянников!
Арн покосится на меня.
— Судя по всему, они пошли наклонностями в свою тётю! Потому что ни я, ни Мэй подобным в детстве не страдали!
В этот самый миг мальчишки попытались тянуть моего кота за уши, чтоб направить в другую сторону. Он на них рыкнул предупредительно и встал как вкопанный. Арн напрягся. Дети дружно заорали:
— Ладно, ладно, мы пошутили!
— Босе не будем!
— Ещё давай!!!
И огромный зверь принялся осторожно катать дальше. И даже прыгал иногда. Парни цеплялись за шерсть у него на спине и визжали от радости. И вели себя безупречно.
Арн расслабился. Откинулся назад, вытянул ноги. Мы с ним какое-то время просто сидели рядом, молчали и любовались картиной.
А потом он сказал тихо:
— Хорошо, что твой барс здесь. Ты с ним повеселела.
Я улыбнулась.
— Да… хорошо, что он здесь.
День сменяется днём. Мой барс отдыхает, восстанавливается, набирается сил. Я ни о чём больше не спрашиваю, просто наслаждаюсь каждой минутой.
Мы с Зортагом не говорим о будущем.
Дети к нему липнут, забыв обо всех игрушках. Розовые котята не отходят ни на шаг, стоит ему выйти во двор. Он сердится, порыкивает раздражённо на всю эту разноцветную компанию… но каждый вечер на закате выходит во двор.
А ночью мы запираем дверь в моей комнате. И когда стихают все звуки, и дом погружается в абсолютную тишину, начинается магия.
Зверь снова становится человеком.
И снова убеждает меня с коварной улыбкой, что после оборота трудно контролирует свои инстинкты.
А я снова делаю вид, что поверила. И позволяю утащить себя под одеяло.
Мы почти не разговариваем и стараемся не шуметь. Но всё сложнее становится отгонять настырные руки и губы. И всё меньше и меньше на моём теле остаётся мест, в которых они бы не побывали.
Глава 14
Мэй уже подходит срок рожать.
Из деревни к нам приходит повитуха, да так и остается на всякий случай в доме.
Старуха говорит, судя по форме живота, будет наконец-то девочка. Мэй выглядит спокойной, но я знаю, что нервничает. Арн вообще себе места не находит — мне кажется, на каждые роды жены он волнуется сильнее, чем она. Не отходит от неё ни на шаг.
Все ждут. Со дня на день.
Разговоры становятся тише, в воздухе витает такая странная смесь эмоций — как будто одновременно тревоги и предощущения праздника.
Наконец, в один из дней Мэй заявляет, что ей не нравится, как стоит мебель в детской малыша, которую обустроили рядом с комнатой братьев, и принимается в одиночку всё переставлять. Ругань Арна, когда он это заметил, слышала даже я через несколько стен.
И все понимают — теперь уже совсем близко.
В то утро я не сразу осознала, что же меня разбудило.
Я так привыкла уже засыпать и просыпаться в сильных руках, прижатая крепко к горячему мужскому телу… кот утверждал вкрадчиво, что это лишь для того, чтоб мы уместились оба на узкой для двоих постели, конечно же!.. и держится за меня, чтоб не свалиться с края!.. Так что реагировала уже не на его присутствие, а на отсутствие.
А сейчас постель рядом стремительно остывает, и от этого я и проснулась.
Зортаг зачем-то встал с кровати и тихо-тихо пружинистым кошачьим шагом направился к окну. Поправил привычным жестом сползающую с бёдер простыню… Я нырнула в одеяло по самые глаза. Хорошо, что он меня сейчас не видит, и можно не делать вид, будто не смотрю. А мне хочется смотреть на него постоянно. Я ещё не насытилась этим — его видно. Он больше не пустота. А чистая, концентрированная мужская красота, грация хищника и совершенство линий.
Мне надо насмотреться впрок.
Сонно щурясь, я следила за ним, любуясь перекатами мышц на широкой спине.
А потом тоже услышала.
Звук чужих голосов. Так рано, только рассвело… кому это что понадобилось у нас дома?
Я привстала на локте.
Зор бросил на меня быстрый взгляд и прижал палец к губам, призывая молчать. Попутно обжёг взглядом, и я вспыхнула, поправляя сползшую бретельку ночной сорочки. Забралась обратно, поглубже в одеяло. Втихаря перебираясь на ту половину кровати, где ещё остались крохи его тепла.
Он сам застыл настороженным котом в засаде сбоку от окна, глядя во двор из-за края занавеси. Не знаю, что, но точно ему очень сильно не нравилось что-то, поэтому он хмурился.
Я прислушалась. Утро было тихое, прозрачное, звуки разносились хорошо, а гости не думали приглушать своих голосов.
— Спасибо! Сколько мы вам должны за мясо в этот раз? Много принесли, даже непривычно.
Брат уже проснулся. Всегда встаёт рано.
— Нисколько, господин! Это подарок вам от деревни. Покровительства и защиты просим! — заискивающий голос. Незнакомый мне.
— Что случилось? — брат немедленно настораживается.
— С гор спустился бешеный барс!
— Что?..
— Зверюга огромная! Дикая! И больной явно — на клыках пена, глаза красные, терроризирует деревню второй день! Скотину пожрал, половину козьего стада уже, выйти за околицу боятся все, а минувшей ночью на крышу прыгнул старику со старухой на окраине, так те чуть богу душу не отдали… за деточек малых боимся…
— Ясно. Отправлю охотников своих. Сам не могу, простите — жена на сносях.
— Так слышали мы, слышали, господин! Да пошлёт ей небо успешного…
— Давайте не будем время терять. Где его видели в последний раз?..
— Так это… бродит вокруг деревни, то тут, то там! Вы только это… котиков своих уж дома оставьте, не ровен час укусит и тоже бешенством своим этим заразит!..
Голоса удалялись. Видимо, Арн завёл гостей в дом.
— Что такое? — спрашиваю шёпотом Зора, когда слушать становится больше нечего. — Ты что-то знаешь про того барса?
Он качает головой.
— Нет. Но мне всё это совершенно не нравится. Посиди-ка! Пойду, прогуляюсь.
Наверное, я никогда не привыкну к зрелищу Зортага, перекидывающегося барсом. Завораживает. До мурашек во всём теле.
Кот грациозно проходит мимо, помахивая хвостом. По дороге не упустив случая протяжно лизнуть мою босую ступню, неосторожно высунувшуюся из-под одеяла.
Носом спихивает засов, потом удар лапой по дверной ручке… Мда. И зачем, спрашивается, люди вообще руки отращивали? Некоторые и без этого справляются.
Я повздыхала немного по тому, как же чудесно мне спалось, и делать нечего, стала собираться, умываться и плести заново косу. Ту, что я заплетала на ночь, мой кот обычно к утру превращал в буйство растрёпанных локонов. Так и спал, уткнувшись мне носом в макушку.