Я уже вовсю краснею и прячу лицо у него на груди.
— Так прямо и скажи, что тебе у него в гостях понравилось, и тебе охота снова мальчишек на спине покатать.
Зор возмущённо фыркает.
— Пусть своих ездовых котят используют! А я в ближайшие годы планирую катать исключительно собственных детей.
Замираем и он, и я, после этих слов. Сказанных с такой показной лёгкостью. Но таких весомых и важных для нас обоих.
Я совсем пригрелась и разомлела у него на груди. Но прямо сейчас меня как будто окунули в кипяток.
Понимаю, что спрятаться и отсидеться больше не выйдет.
Он берёт меня твёрдо за подбородок и приподнимает лицо. Заставляет посмотреть прямо в глаза.
— И что-то мне подсказывает, тебе этот план тоже по душе. И кстати. Не пора ли приступать к его претворению в жизнь?..
Зортаг приподнимает меня свободной рукой за талию и делает шаг в сторону постели.
Шаг.
И ещё один.
И ещё.
Ни на одном из них я не запротестовала.
Сцепляемся взглядами. Довольные огоньки пляшут в серебряном. А потом постепенно легкомысленные искры уступают место чему-то дикому, яркому, звериному, что немедленно находит отклик во мне, опаляет нервы, волной предвкушения проносится по коже.
Медленно, мучительно медленно тянется к губам.
Томный поцелуй. Поцелуй-обещание. Поцелуй-начало.
Пальцы срывают ленту с растрепавшейся косы, отбрасывают куда-то на пол. С видимым наслаждением зарываются в непослушные пряди, освобождают их, выпускают на свободу. Никаких больше кос, мы сегодня — дикие, мы сегодня возвращаемся к огням первобытных костров.
Тихий рык мне в шею, когда поцелуй смещается ниже. Откидываю голову, подставляю горло. Жадно глотаю воздух, который раскалёнными глотками проникает мне в лёгкие. Воздуха отчаянно не хватает.
— Люблю…
Покрывает короткими жгучими поцелуями мне шею, плечи, ключицы.
— Как же сильно я тебя люблю… наконец-то моя.
Ставит на ноги осторожно. Ребро постели тычется мне под колени.
Голова кружится, так трудно удержаться, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Но мою талию сжимают горячие ладони, не дают.
Куда-то сползает плащ. Падает к его ногам. Кажется, тугие завязки расплелись сами собой, не без помощи магии. Его? Или… моей? Я уже запуталась.
Понимаю, что меня давно уже не смущает его нагота. Я тоже привыкла к этому, как к чему-то своему, родному, чему-то само собой разумеющемуся.
И руки помимо воли сами вспархивают на знакомые плечи.
И прижимаюсь доверчиво всем телом, только теперь понимая, как же сильно скучала. Только теперь начиная потихоньку осознавать, что кажется, на этот раз действительно всё — больше не надо бояться, что он уйдёт. Больше не надо бояться вообще ничего.
— Никуда теперь не отпущу… — жёстко, с нажимом говорит Зортаг, вжимая в себя, прикусывая за ухо.
— А… мой лес?.. — всё-таки решаю прояснить оставшиеся детали, прежде чем окончательно терять голову. Потому что кошачья лапа бесцеремонно и властно принимается исследовать свои владения и смещается с моей спины на бедро, сжимает его, и я понимаю, что здравых мыслей в голове скоро не останется.
— Будем приезжать туда вместе.
— Но… я же правда друидом хотела…
— Начина-а-ается… Найдёт себе старикан другую жертву, не переживай!
Горячечные и всё более жадные поцелуи на моей шее, с плеча ползёт ткань, обнажая кожу… Под его хриплый шёпот, сводящий меня с ума.
— Я тебя не оставлю на съедение одиночеству… Ты у меня плакать от одиночества не будешь больше никогда. Я тебя вылечу… И котят… тьфу, детей мне нарожаешь ещё. Наследники нужны Империи, ты же слышала отца… Один пункт всего в списке… нарожаешь ведь?
— То есть я тебе для этого нужна, да? — подначиваю его, потому что мне безумно нравится этот новый болтливый кот и те вещи, которые он мне вдруг начал говорить. Намного больше, чем бессловесный Невидимка или молчаливый барс. У меня накопился безумный голод по его словам, по его голосу. Мне нужно ещё и ещё. Если для этого надо болтать чепуху или поддразнивать Зора, я готова делать это с утра и до ночи.
Ох, вот только видимо, он слишком привык к тому, что я-то чепуху обычно болтаю на полном серьёзе. Поэтому на моё заявление вдруг тоже отвечает предельно серьёзно.
Останавливается, берёт моё лицо в чашу ладоней. Смотрю на него из-под трепещущих ресниц, и почему-то ужасно волнуюсь.
— Глупенькая моя. Сколько ещё раз повторить, что люблю? И знаешь… тебе не придётся сидеть в Империи без дела. Не думай, что я дам твоему чудесному дару засохнуть, как цветку без полива.
Гладит мои щёки большими пальцами нежно.
— Мне нужна будущая Императрица. А ордену Безликих — новый Архимаг. Но я буду слишком занят делами государства, чтобы управлять Орденом. А там есть чем заняться, ведь слишком долго Орден шёл не туда. Понимаешь, к чему я клоню?
— Императрица, и одновременно Архимаг⁈ Ты вообще головой двинулся? А, поняла, это я виновата — всё-таки попала той дверью, да? — пытаюсь отшутиться, потому что в очередной раз за сегодня испытываю неслабый шок. Нет, все-таки не зря придумали люди разговаривать. Оказывается, сколько безумных идей всё это время варилось в голове моего молчаливого кота! Столько за один раз мне переварить трудно.
— Кто сказал, что нельзя одновременно? В Империи не будет таких глупых законов, чтобы в Архимаги шли исключительно одинокие и несчастные. Я напишу новые, как только получу трон. Там вообще многое нуждается в реформировании.
— Но Безликие… — я вспомнила рассказы Мэй и содрогнулась.
— Хранят бездну знаний! Их просто нужно направить в правильное русло. Орден забыл, для чего создавался. Для помощи людям, а не придворных интриг! Мы с тобой вернём ему изначальное предназначение. На роль Архимага выбирались всегда лишь сильнейшие маги. Кто, если не ты?
Я закусила губу. Представила, сколько это работы и какая ответственность. Справлюсь ли я? Но когда на тебя смотрят так, когда настолько верят, что без колебания предлагают такое ответственное дело… это вселяет веру в себя.
— Вот видишь, какой я молодец! Нашёл идеальную кандидатуру на роль будущей Императрицы. К тому же, уверен, что в качестве урожденной таарнки ты сумеешь навести мосты между нашими странами. А я помогу.
Я улыбнулась. Поневоле начала заражаться его энтузиазмом.
— Вот на этом месте нормальная ученица друида с негодованием бы отказалась. И заявила бы, что не поддастся на искушение всякими там тронами и властью. А лесная чаща ей милее дворцовых интриг.
— Но ты же у меня слишком умна для всей этой чепухи, м-м? Ты же понимаешь, что власть — всего лишь инструмент. И знаешь, для чего я собираюсь снова взять его в руку — и просить тебя разделить эту ношу. А она велика. Мне не обойтись без соратницы. И вообще…
Мир вдруг перевернулся.
Я поняла, что под лопатками у меня — мягкая постель.
И правда, слишком мягкая по сравнению с моей. Теперь понятно, чего котик возмущался.
Дерзкая улыбка на губах моего кота и то, каким взглядом он меня окидывает, чуть не облизываясь, заставляет кровь всё сильнее бежать по венам. Стук моего сердца, мне кажется, уже можно слышать невооружённым ухом.
— Я тебя собираюсь искушать совершенно другими вещами, чтобы ты согласилась, моя сладкая.
Один мой ботинок небрежно стаскивают с ноги и отшвыривают прочь. Потом другой.
Я отползаю от края постели. С которой свисали мои ступни. Кажется, хищник воспринимает это, как продолжение преследования. И предвкушающе проводит языком по нижней губе.
Дальше убегать некуда, дальше — только подушки и спинка кровати. Ажурная, кованая. Обречённо откидываюсь на подушках и прекращаю трепыхаться, как и положено добропорядочной добыче. Отчаянно краснея, пытаюсь не сползать взглядом вниз по мощному, рельефному телу загнавшего меня хищника, каждая мышца которого напряжена до предела.
Бисеринки пота на широких плечах. Грациозно перетекая в пространстве, кот нависает надо мной всем телом, проминая матрас.
Сейчас, вот сейчас начнётся…
Начинаю слегка нервничать.
Чтобы хоть на минуту дать себе передышку и отвлечь котика на безопасные темы разговоров, приподнимаюсь на локтях и задаю ещё один вопрос из моего бесконечного арсенала. И мне ужасно интересно, что он ответит.
— А… если я все-таки откажусь? Найдешь другую таарнку… для своего политического союза?
Смотрю на него с прищуром. Даю понять, что отшутиться не выйдет — мне нужен серьёзный ответ. Если я и соглашусь на всё, что он предлагает — точно не бесправным трофеем. Я должна понимать, что у меня есть свобода воли. Никогда и ни за что я не перестану быть той, кем являюсь — друид, дитя леса, дитя вечных гор. Даже если меня, как кошачью фиалку, попытаться пересадить с горных склонов в долину. Вдруг не приживусь здесь, что тогда?
Зор закатил глаза.
— Ну… если ты откажешься и захочешь обратно… то в горах Таарна станет на одного блохастого и несчастного кота больше. Буду бродить у тебя под окнами и орать тоскливо, пока не сжалишься и не приютишь. Довольна таким раскладом, коза?
— А… как же список наследников? — я снова откинулась на постель, млея от такого ответа. Вся окутанная теплом, от которого мне хочется мурлыкать довольной кошкой.
— Да пошёл он к чёрту, этот список… — пробормотал Зор, обратно укладываясь на основательно подобревшую и размягчённую меня. — Уже один раз посылал, и ещё раз пошлю, если понадобится.
Протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев небритой щеки. Вот как против такого устоять? Он ловит мои пальцы и прикусывает. А потом мурлычет, прожигая меня взглядом:
— Но ты ещё подумай… ты знаешь, какая в Кубе у Безликих библиотека? А склад алхимических реагентов? А лаборатория? На три этажа. М-м-м… и всё будет твоё.
Три.
Этажа.
Вот же… искуситель. Нашел-таки, чем меня соблазнить.
Правда, потом в действие пошли аргументы ещё более убедительные.