– Господин Матье, расскажите, какой была моя мама.
Матье этого не знал. Он не был знаком с Луизой де-Патрис. Не видел её ни разу. Но ему хорошо заплатили, чтобы он втёрся Амалии в доверие и кое-что у неё выведал. Его заверили, что девочка ничего не может помнить о матери – была слишком мала, когда той не стало. Поэтому доктор волен смело подключать фантазию, отвечая на её вопросы.
– Ваша матушка была светлым человеком. Чутким, отзывчивым. А ещё она отличалась искренностью и открытостью. Близкому другу, такому как мне, например, она могла смело доверить любую тайну. Она считала, что у друзей не должно быть секретов друг от друга. Ведь друзья на то и друзья, чтобы поддерживать, помогать и разделять все трудности…
Матье раскрыл свой чемоданчик и извлёк оттуда стетоскоп.
– Но довольно на сегодня бесед. Мне нужно вас обследовать. Но прежде, давайте ещё раз уточним симптомы. Расскажите мне как можно подробней, что с вами случилось в театре.
Амалия смотрела в добрые глаза господина Матье и не верила своему счастью. Она так мечтала найти ниточку, которая связала бы её с родителями. Встретить человека, который хоть немного был знаком с ними. Надеялась, что если узнает что-то о своей семье, то сможет разобраться и с тем, что происходит с ней самой. А тут такая удача! Перед ней человек, который не просто знал маму, а был её близким другом. И к тому же он доктор. Кому, как не ему, рассказать о всём том, что так тревожит Амалию с тех пор, как она поняла, что не такая, как все?
– Вы говорили, вам стало душно, – уточнил господин Матье. – А что вы почувствовали потом? Не было ли каких-то необычных ощущений?
Слова сами просились с языка. Амалии как никогда хотелось поведать о своих пугающих «приступах». Рассказать хоть кому-то тайну, которая мучает её уже несколько лет. Мама бы на её месте так и поступила. Ведь господин Матье сказал, она всё ему доверяла как на духу. Вот только… немного странно… если мама так охотно делилась с ним всем, даже самым сокровенным, почему ничего не рассказала о своём прошлом. Ничего не поведала о том, как они жили с отцом до приезда в столицу?
Господин Матье прислонил один конец трубки к груди Амалии, второй – к своему уху:
– Глубокий вдох…
Она повиновалась.
– …выдох. Ещё разок… Так что вы почувствовали там, в театре, кроме головокружения?
– Ничего, господин Матье.
Амалия так и не решилась открыться доктору. Не сегодня. Ей нужно какое-то время, чтобы начать полностью ему доверять. У них же ещё будет возможность поговорить. Амалии нужно ещё столько всего узнать о маме.
– Мне просто стало душно. А потом всё прошло, – повторила она слово в слово то, что говорила с самого начала.
Доктор отложил стетоскоп.
– Похоже, вы просто переутомились. Я выпишу вам успокаивающий сбор, чтобы вы хорошо отдохнули этой ночью. А завтра навещу вас снова.
Он приветливо улыбнулся на прощание и вышел из покоев.
Несмотря на успокаивающий сбор, Амалия провела ночь тревожно. Ей снился Маркель и его прикосновения. Она металась на подушках и провалилась в относительно безмятежное забытье только под утро, когда дала себе слово, что больше никогда даже не взглянет на Его Высочество, не говоря уже о том, чтобы остаться с ним наедине.
Разбудил Амалию громкий женский плач. Даже не плач, а истерика с отчаянными подвываниями. Рыдания раздавались из коридора. Оттуда же доносились голоса, некоторые из которых Амалия узнала – раздражённый госпожи Жильберт и извиняющийся церемониймейстера Бонифаса. Что происходит?
Амалия едва успела одеться и привести себя в порядок, как в покои влетела Арабель. Как всегда весёлая и жизнерадостная.
– Ты как себя чувствуешь?
– Хорошо, Ваше Высочество. Мне вчера просто душно стало. Потом всё прошло, – скороговоркой произнесла Амалия то, что говорила каждому, кто справлялся о её здоровье.
– Расстроилась, что пришлось уехать с премьеры?
– Немного.
– У меня есть, чем тебя утешить, – многозначительно улыбнулась принцесса. – Я попросила прислугу принести к завтраку пирожные с восточными сладостями. Ты любишь восточные сладости?
С аппетитом у Амалии опять было неважно, но она, чтобы не расстраивать принцессу, кивнула.
Розали появилась с подносом, на котором кроме обещанных пирожных дымилась глазунья с беконом и овощами. Расторопно накрыв на столик, служанка удалилась. Амалия и Арабель приступили к завтраку.
Вой в коридоре, между тем, затих, но зато теперь те же самые звуки раздавались с улицы.
– Ваше Высочество, вы не знаете, что за шум? – набралась смелости поинтересоваться Амалия.
– Знаю, – рассмеялась принцесса. – Ты думаешь, я имела в виду пирожные, когда говорила, что мне есть, чем тебя утешить? Нет, кое-что получше.
Глава 28. Три пирожных
– Подкрепись, как следует – силы тебе сегодня пригодятся, – Арабель пододвинула тарелку с глазуньей поближе к Амалии.
У Её Величества получилось заинтриговать. Амалия сгорала от любопытства, что за переполох случился во дворце и почему ей понадобятся силы. Она послушно вооружилась столовыми приборами и взялась за завтрак.
– Истерику устроила Шарлота, младшенькая дочурка госпожи Жильберт, – не стала тянуть с рассказом Арабель. – А знаешь почему? Сегодня некоторым участницам смотрин были присланы приглашения на званый обед, который Себастин устраивает в честь открытия осеннего праздника. Старшая, Сюзон, получила открытку, а младшая – нет.
– Шарлота расстроилась, что ей не придётся отведать изысканных угощений?
Принцесса расхохоталась.
– Думаю, нашего пончика и дома неплохо кормят. Дело не в угощениях. Все понимают, что Себастин неспроста устроил этот обед, на котором будут присутствовать лишь несколько барышень. Он уже сделал предварительный отсев. Те, кто не получил приглашение, принца не интересуют. Шарлота не смогла смириться с этой мыслью. Решила, что церемониймейстер что-то напутал, поэтому ей и не прислали открытку. Вот она и начала гоняться за бедным Бонифасом, требуя от него пригласительный.
Принцесса сделала небольшой перерыв, чтобы с удовольствием отправить в рот шедевр от королевских кондитеров – крохотный бисквит, с прослойкой из пастилы с цукатами.
– Церемониймейстер как раз направлялся к тебе, когда Шарлота нагнала его, – снова начала хихикать Арабель, как только закончила с лакомством. – Если бы её маман не подоспела, не знаю, что бы было. Бонифас у нас, конечно, щуплостью не отличается, но Шарлота, тем не менее, заметно крупнее. Если бы слёзы не подействовали, она могла бы попытаться добыть пригласительный силой. Госпожа Жильберт еле уволокла дочурку на улицу.
Крики и рыдания за окном стали понемногу стихать.
– Наверно, маман пообещала Шарлоте новое платье, – предположила принцесса. – Как успокоить капризного ребёнка, у которого отняли игрушку? Купить новую. Не завидую я тому кавалеру, которому госпожа Жильберт в итоге пристроит свою дочурку в качестве жены.
Принцесса позволила себе ещё одно крохотное пирожное.
– А, кстати, знаешь, зачем к тебе направлялся церемониймейстер?
– Нет, – Амалия качнула головой.
– Вот, – с видом фокусника, достающего из шляпы кролика, Арабель извлекла из кармана, притаившегося в складках юбки, конверт. – Решила выполнить за Бонифаса его работу – доставить тебе пригласительный.
Она довольно улыбнулась:
– Это и есть утешение, о котором я говорила. У нас получилось! Себастин всерьёз тобой заинтересовался. Ты в числе приглашённых на званый обед.
Амалия растерянно распечатала конверт, подписанный на её имя Его Высочеством Себастином, и вынула открытку.
Буду счастлив, если Вы окажете честь присутствовать на обеде по случаю открытия осеннего праздника.
– Ты рада?
Была ли Амалия рада? Она не знала. Любая девушка должна была бы на её месте испытывать радость – просто сиять от счастья. Наследный принц проявил внимание – рассматривает, как возможную невесту. Но Амалия боялась, что Себастин испытывает интерес не столько к ней, сколько к её тайне, которую непостижимым образом узнал. Вряд ли он допускает хоть малейшую возможность сделать своей избранницей сироту из богами забытого пансиона. Тогда что он хочет от Амалии? Она не знала ответа. Ей было тревожно.
Но всё же если бы Себастин не испытывал к ней ни малейшего интереса, было бы ещё хуже. Как только он решит отправить её со смотрин, ей придётся возвращаться в Шерстон. Она ведь так пока и не закрепилась здесь, в столице. Работа, которую она получила у Маркеля, не в счёт. Разве сможет она работать у него после вчерашнего? Но вернуться в пансион сейчас, когда она наконец-то начала прощупывать хоть какие-то ниточки, ведущие к родителям, Амалия не могла. Ей нужно ещё хотя бы немного времени, чтобы всё разведать.
– Да, я рада, – ответила она принцессе.
Та заговорщицки улыбнулась:
– Я кое-что выяснила у Бонифаса. Подобные конверты получили всего четыре девушки: Сюзон, Жаклин, Аурелия и ты. Я от братца даже не ожидала такой прыти. На праздник приглашены были тридцать барышень. А он одним махом сузил выбор до четырёх. Но нам же лучше!
Арабель подвинула на центр стола чистое блюдце.
– Итак, кто они, эта троица наших конкуренток? Первая – Сюзон, – принцесса положила на блюдце грильяжное пирожное. – Её ты уже немного знаешь. Старшая дочь госпожи Жильберт. Полная противоположность избалованной глупышки Шарлоты. Внешне спокойная и непробиваемая, об такую можно зубы сломать. Она будет идти напролом.
Вслед за грильяжным пирожным на блюдце появилась корзиночка из песочного теста, заполненная сливочным кремом и плохо сочетающимися между собой всевозможными ягодами и кусочками фруктов:
– Под номером два у нас Жаклин. Помнишь, с нею я тебе познакомила в театре? Эта будет брать воспитанием. Чего только в неё родители не вложили. Она обучена десяткам наук и искусств. Как только у бедной ещё голова не распухла?
Третьим на блюдце материализовался эклер, соблазнительно поблёскивающий шоколадной глазурью.