«Вам без меня будет лучше».
Почему так холодно стало от этих слов Лютого? Вдруг я воображаю чудовище в шкафу? Он ведь не успел и объясниться. Да что там объяснять?! Он любил Настю и до сих пор по ней сохнет!
— Мама, тебе холодно?
Мальчик обвил мою шею худенькими ручонками. Не в силах сейчас произнести и слова, я помотала головой и поцеловала его в лоб.
Со стороны лестницы к нам спешила Мария.
— Что произошло, Лина? — спросила она тревожно. — Лешу будто шершень укусил.
Я снова покачала головой, сдерживая неожиданно подкатившую к горлу тошноту. Хотелось блевать от лжи Лютого. Поверить не могла, сколько напридумывала себе про нас, а никаких «нас» не было. Лютый женился на мне из чувства вины и долга. Из-за давления мента, из-за связей и защиты отца. Все слова о любви — ложь! Я и раньше сомневалась в искренности Берегового, но теперь, после его невероятно-звенящего и нежного «ради нас, дурочка», уверилась в том, какая же я дура!
— Плохой дядя напал на маму.
Услышав это, я вздрогнула и испуганно посмотрела на ребёнка. Нет, Саша не должен думать об отце плохо! У них и так отношения не складываются.
Сделав над собой невероятное усилие, я мягко проговорила:
— Зайка, ты всё неправильно понял. Я оступилась, а твой папа поддержал меня. Ты же знаешь, какая я сейчас неловкая.
— Он кричал, — упорствовал мальчик.
Саша сурово, как взрослый, поджал губы, вырвался из объятий и убежал в свою комнату. Я хотела пойти за ним, чтобы успокоить и все объяснить, но меня снова замутило. Да так, что я прижала ладонь ко рту.
Мария, охнув, побежала вниз, на кухню, и, пока я добралась по коридору до нужной комнаты, принесла воды:
— Содовая снимет тошноту. — И тут же поинтересовалась: — У тебя поздний токсикоз?
Я отпила глоток и облегчённо вздохнула.
— Нет, — горько ответила женщине, — это аллергия на ложь. — Посмотрела на женщину, которая, по словам Лютого, была едва ли не матерью ему. — Вы знаете об отношениях Алексея и Насти?
— Отношениях? — переспросила Мария и нервно замялась.
Я не стала больше уточнять, уловив, что мне и сейчас будут лгать, а всё потому, что боятся расстроить слабую беременную женщину.
Они ошибаются. Я — Кирсанова! Железный стержень, переданный мне от отца, проявился особенно жёстко, когда в моей жизни возник хаос. У меня не было сомнений. Если я что-то решила — сделаю. Отец всегда говорил, что сомнения — удел нищих. Ошибок не бывает — есть лишь более длинные пути. Задача бизнесмена бесстрастно оценить риски и, приняв решение, идти к цели с таким видом, будто оно единственно верное.
Риски давно оценены, мне уже больно так, что вряд ли будет хуже, поэтому пришло время принять решение. Я выпрямилась и кивнула Марии:
— Мне нужна помощь. Вы же знаете язык жестов?
Женщина кивнула.
Развернувшись, я распахнула дверь и взглянула на испуганно сжавшуюся девушку.
Впрочем, Настя тут же выпрямилась, выпятив тощие плечи и мелкую грудь, и посмотрела в ответ с вызовом. Заметив за моей спиной Марию, вдруг робко улыбнулась.
Я не ощущала и капли жалости. Отец говорил, что жалость — заразная болезнь, уничтожающая дух. Она вредит и тому, кого жалеют, и тому, кто жалеет. Лишает обоих личностного роста.
Пройдя к столику, на котором оставила буклет, я вернулась к Насте и, бросив папку на кровать, отступила креслу. Осторожно усевшись, посмотрела на Марию:
— Переведите ей, — и взглянула на Настю, а она так противно прищурилась, будто что-то задумала. — Я предлагаю тебе помощь и защиту. Ты ни в чём не будешь нуждаться, никто не посмеет обидеть или напасть. В поселении для инвалидов тебе выделят лучший домик, предложат не тяжелую работу для души из нескольких вариантов.
Замолчав, я посмотрела на жестикулирующую Марию и горько скривилась. Лёша учил меня этому языку, когда выбирались из пропасти, в которую нас толкнул Чех. Тогда Лютый сказал, что оглох мальчишкой.
Очередная ложь! Ясно же, что выучил он язык глухонемых, чтобы общаться с этой девушкой. Я смотрела на неё и ненавидела всё сильнее. Тоненькая и хрупкая, она напоминала гибкий прут, который можно согнуть, завязать в несколько узлов, но не сломать.
Я понимаю, почему Алексей влюбился в неё. Большие блестящие влагой глаза, чувственный рот, тонкие музыкальные пальцы. Если её отмыть, приодеть и накрасить, она затмит всех моих подружек. А, возможно, и меня.
В груди шевельнулось болезненное колкое месиво, в носу стало мокро. Я прижала ладонь ко рту, сделав вид, что меня снова затошнило. Незаметно смахнув слезу, снова повернулась к девушке, что не сводила с меня пронзительных глаз.
Убедившись, что Мария всё перевела, и Настя открыла книжку с яркими фотографиями домиков, пейзажей и обнимающихся с собаками людей, я выпрямила спину и добавила:
— За это я прошу лишь небольшую услугу. — Мария удивлённо посмотрела на меня, но перевела. Внимательно разглядывая лицо девушки и отмечая малейшие движения лицевых мышц, как учил отец, я медленно процедила: — Вы пообещаете никогда не видеться с Алексеем. Не на словах, конечно — подпишете договор. За нарушение которого получите счёт за оказанные услуги.
— Лина! — возмутилась тетя Маша. — Что ты творишь? Леша не простит…
Но Настя взмахнула рукой и попросила женщину замолчать.
Несколько минут мы молча буравили друг друга ненавидящими взглядами. Я не выдержала первой. Глянула в окно и, кивнув на вертолёт, добавила:
— Я улетаю. Могу подвезти вас до места, или же…
Замолчав, обернулась и попросила Марию:
— Пожалуйста, проверьте, как там Саша. Он сильно расстроился, когда Лёша накричал на меня.
На лице женщины появилось сомнение. Она взглянула на Настю, что-то ей показала, и девушка кротко кивнула, будто дала разрешение ее оставить. Только тогда тетя покинула комнату, хотя в дверях бросила на меня жестоко-колкий взгляд.
— Если я хорошо расслышала слова моего мужа, — я повернулась к Волковой и скривилась от сказанного, — вы умеете читать по губам.
Вдохнув поглубже, я постаралась, чтобы голос мой звучал жёстко и холодно.
— Скажу прямо. Или вы улетаете сейчас со мной, или я попрошу отца «найти» доказательства вашей вины.
Глава 24Ангел
Настя растерянно моргнула, а я, подавив в зародыше червячок сомнения, поднялась. Приближаясь к широко распахнувшей глаза девушке, цедила слова, будто загоняла ей в грудь невидимые кинжалы:
— Лютый изнасиловал меня в день свадьбы с другим, и я забеременела. — Настя побелела, как мел и покачнулась. Тряхнула головой, будто не могла поверить. — А сделал он это потому, что Чехов рассказал сказку о том, как мой отец зверски растерзал его жену. Но сделал это твой брат! — Настя замотала головой и приоткрыла рот, будто хочет закричать. — А, значит, это он виноват в том, что все мы оказались в такой ситуации.
Девушка жестикулировала, из светлых глаз катились горошины слёз. Я поморщилась:
— Я тебя не понимаю. Да мне и нужны твои оправдания. Что бы ни происходило между тобой и Лютым, я не позволю забрать его. Он мой муж теперь! Он должен мне, понимаешь?
Я погладила животик. В ладонь мягко толкнулась дочка, и я не сдержала нежной улыбки. Мои ледяные «доспехи» дали трещину, по щекам заструились слёзы.
Развод? Забудь, Лютый. Я не позволю тебе уйти и оставить меня наедине с жестокой реальностью. Сказанное на эмоциях — всего лишь слова. Я не отпущу тебя, Береговой, и не мечтай.
Настя схватила меня за руки и, рыдая, вложила смятый лист. Я развернула его и прочла: «Я поеду». Вот только почему-то победа совсем не радовала.
Девушка неожиданно обняла меня и, всхлипывая, погладила по спине. Движение простое, но такое искреннее, что я практически услышала, как рухнули доспехи отчуждения, которые я водрузила вокруг себя с такой тщательностью. Чтобы не сойти с ума. Чтобы не сломаться. Чтобы жить дальше и идти босой по усыпанной острыми осколками, ржавыми гвоздями и стальными лезвиями дороге моей судьбы.
Захотелось обнять девушку и поделиться с ней всей болью, которую мне пришлось пережить со дня встречи с Лютым. Страданиями, которые и превратили воодушевлённую, нежную и улыбающуюся выпускницу в холодную и жестокую бизнес-леди.
Я желала бы раскрыть душу и не оставлять ничего в тайне. И не потому, что Настя — инвалид и никому не расскажет, а потому, что впервые в жизни ощутила, что такое сочувствие.
Но я оттолкнула Волкову. Жалость травит нас обеих. Так говорит отец, а, значит, это правда. Папа никогда не лгал. Не время поддаваться эмоциям, мне нужно вывести девушку из дома и под любым предлогом посадить в вертолёт. А там… Сначала посёлок, затем банк и, наконец, Носов.
Я обязана выведать, почему Лютый пострадал. Эта информация будет равноценной заменой тому, что я избавилась от девчонки без ведома мужа. Обсудив с Настей легенду об ухудшении её самочувствия, достала сотовый.
Ирина по первому звонку принесла в гостевую комнату часть моих вещей, которые были куплены, но так никогда и не надеты — раз в год я отправляла их на благотворительный аукцион, но сейчас пригодились. Пока экономка помогала одеваться девушке, я готовила документы для вселения и поглядывала в окно. Только бы Леша не вернулся именно сейчас, я должна успеть.
— Какая красавица! — ахнула Мария, когда увидела на принаряженную Настю и завела в спальню коляску. — Леша попросил привести, — пожала она плечами.
Я снова недовольно скривилась и кинула тревожный взгляд в проем:
— А где он?
Нам предстояло незаметно выйти и добраться до вертолёта. Потом скажу, что мест не было — Лютый тяжёлый, ему нужно как для двоих.
— На конюшне, вместе с вызванными тобой специалистами, — раздался голос отца. Он сам уже поднимался по лестнице. Я облегчённо вздохнула — можно спокойно улетать, роды у лошадей обычно долгие, значит, муж задержится. А отец, царапнув Настю колючим взглядом, осторожно обнял меня: — И куда же вы собрались в такую погоду?