— Конечно, — ответила Лиззи. — Джеймс говорит, что у дома по меньшей мере полдюжины кредиторов.
Равелла оттолкнула поднос с завтраком.
— Немедленно принеси мне платье, — приказала она. — Поторопись!
— Что за спешка, мисс? — спросила Лиззи.
— Делай, что я прошу, — сказала Равелла с непривычной резкостью.
Лиззи была так удивлена, что молча забегала между шкафом и ящиками.
— Выпейте шоколаду, мисс, — умоляла Лиззи, пока Равелла поправляла прическу и завязывала ленты своего голубого платья.
— Не нужно, — ответила Равелла. — Не знаешь, его светлость проснулся?
— Да, мисс, я слышала, как мистер Скудмор говорил, что его светлость сегодня поедет в Ньюмаркет.
— В Ньюмаркет! — воскликнула Равелла. — О, Лиззи, почему ты не сказала мне? Господи, помоги мне не опоздать!
Она выбежала из комнаты к покоям герцога. Даже не войдя, она поняла со скорбным предчувствием, что опоздала. Дверь спальни была открыта, она видела, что одна из горничных чистит решетку камина.
— Его светлость уехал, Гвен? — спросила Равелла, уже зная ответ, но понимая, что надо спросить.
Девушка посмотрела на нее с ласковой улыбкой:
— Доброе утро, мисс. Да, его светлость уехал с полчаса назад.
— А Скудмор уехал с ним?
— Да, мисс. Я слышала, его светлость сказал, что, может быть, вернется завтра, но вероятнее, послезавтра.
Равелла была в отчаянии. Она прошла по коридору и остановилась перед дверью гостиной. Комната казалась пустой, пронизанной той особой атмосферой, которая создается, когда хозяина нет дома. Глаза Равеллы остановились на дубовой панели справа от камина.
Медленно, как будто направляемая кем-то со стороны, она подошла к столу. Ключ лежал там, где оставил его Скудмор, в маленьком ящичке. Она взяла его неуверенно, как под гипнозом, и нашла потайную пружинку в панели. У нее заняло не больше минуты открыть сейф, достать две купюры по тысяче фунтов, сложить каждую из них отдельно и спрятать на груди. После этого она закрыла сейф и положила все на место.
Только покинув покои герцога и вернувшись к себе в комнату, Равелла начала дрожать. Ей казалось, что какой-то чужой голос задает ей вопросы, но она ответила громко и непокорно:
— Я заплачу… Это только взято в долг.
Лиззи ждала в спальне. Равелла мгновение колебалась, потом решилась:
— Приготовь накидку и перчатки, Лиззи, и переоденься, чтобы выйти на улицу, только побыстрее.
— Мы уходим, мисс? — с любопытством спросила Лиззи.
— Да, и сразу. Поторопись, не трать время на вопросы.
Минуты, проведенные в ожидании Лиззи, текли медленно. Наконец они вышли из дому и поспешили по Бекерли-стрит к Чарлз-стрит.
— Где дом лорда Роксхэма? — спросила Равелла.
— Вот он слева, только перед ним никого нет.
Это было правдой. Равелла начала сомневаться в сведениях Лиззи, когда та закричала:
— Смотрите, мисс, дверь открыта! Они ворвались внутрь! Хотелось бы мне видеть, как его будут выводить.
— Этого мы не увидим, — быстро сказала Равелла и, к удивлению и тревоге служанки, поднялась по ступеням и вошла в открытую дверь.
Ее оглушил шум голосов, доносящихся сверху. Без колебаний она отправилась туда. Не было сомнений, что здесь собрались заимодавцы. Они полукругом окружили лорда Роксхэма, стоявшего спиной к камину. Руки он беспечно положил в карманы, лицо его выражало презрение.
Некоторые из кредиторов держали в руках длинные списки, которые старались предъявить его милости. Некоторые из них, уже уставшие от этого, трогали мебель и оценивающе рассматривали картины. Подойдя к двери, Равелла услышала, как лорд Роксхэм сказал:
— Совершенно бесполезно приставать ко мне, проклятые дураки. Мои карманы пусты, и вы это прекрасно знаете.
— Тогда вам место на флоте, сэр, — раздался чей-то голос.
Лицо лорда Роксхэма потемнело, и он готов был обругать нахала, когда увидел Равеллу. Выражение гнева на его лице сменилось удивлением. Все вдруг замолчали и повернули голову.
Равелла медленно прошла вперед, кредиторы его милости освобождали ей дорогу так, чтобы она могла пройти через их ряды. Лорд Роксхэм постарался представить все легко:
— Сожалею, дорогая кузина, вы выбрали такой неудачный момент, чтобы посетить меня.
Равелла протянула ему одну из тысячефунтовых купюр, которую приготовила заранее.
— Это небольшая сумма, милорд, но, возможно, она предотвратит нападки самых нетерпеливых джентльменов. Я бы хотела повторить в их присутствии то, что я собиралась сказать вам в Воксхолле, когда нас прервали.
Она глубоко вздохнула. Лорд Роксхэм переводил ошеломленно взгляд с нее на тысячу фунтов.
— Я хотела тогда сказать, милорд, — продолжала Равелла, и ее чистый, нежный голос был слышен в каждом уголке гостиной, — что я давно решила, что, как только я достигну совершеннолетия и унаследую состояние, которое ваш отец оставил мне, я верну его.
Равелла еще не кончила говорить, а лица собравшихся уже изменились. Как будто Цирцея махнула своим жезлом, но превратила не людей в свиней, а свиней в людей, людей смиренных, даже раболепствующих.
Внезапно все начали кланяться, извиняться и умолять его милость о прощении и понимании. Очень быстро Равелла и лорд Роксхэм остались одни в пустой комнате.
— Что я могу сказать? — спросил лорд Роксхэм хриплым голосом.
— Я не хочу, чтобы вы что-нибудь говорили. Моя вина, что так случилось. Я должна была сказать раньше…
— Это невероятно, — ответил лорд Роксхэм. — Вы должны простить меня, Равелла, за все, что я говорил и что думал о вас. Я не верил, что в мире так много великодушия.
— Давайте отбросим прошлое, — сказала Равелла, — и будем друзьями.
— Вы оказываете мне честь, — произнес он, поднося ее руку к губам.
Она видела, что он близок к слезам, потому поспешила попрощаться. Через несколько минут она вышла на залитую солнцем Чарлз-стрит, испытывая некоторое удовлетворение.
Лиззи молчала от удивления. Она ждала Равеллу у входа, но прекрасно знала, что произошло. Только когда Равелла повернула к Курзон-стрит, она спросила:
— А куда мы идем теперь, мисс?
— У меня важное свидание, — ответила Равелла, — и, Лиззи, я верю тебе. Ты никому не должна говорить, что случилось утром. Обещаешь?
— Обещаю, — ответила Лиззи разочарованно, и Равелла поняла, что Лиззи уже приготовила драматический рассказ для слуг.
Без десяти двенадцать Равелла подошла к статуе Ахилла. Граф уже был там, разглядывая проезжающие экипажи. Трость была в его руках, шляпа надвинута на лоб, как будто он хотел спрятать глаза от солнца.
— Вы пришли? — спросил он.
Ей не понравились его взгляд и ухмылка на губах.
— Письмо у вас? — бросила она резко.
— Вы принесли деньги? — возразил он.
В ответ она протянула ему банкнот. Он посмотрел на деньги, потом на нее.
— В конце концов, оказалось не так трудно это получить, — заметил он. — Возможно, мой друг был бы умнее, если бы попросил большую сумму.
— Письмо, сэр, — твердо произнесла Равелла.
Она чувствовала, что неприязнь к графу переполняет ее. Как будто понимая это, он тихо засмеялся, глядя ей в лицо, и медленно вынул письмо из кармана.
— Вот оно, мисс Равелла, — сказал он. — Но прежде чем вы его возьмете, есть еще одно условие.
— Условие? — тревожно спросила Равелла.
— Очень легкое, — успокоил он. — Просто вы не должны говорить никому, и особенно герцогу, об этом письме и о нашем соглашении. Вы должны торжественно обещать мне это, или сожалею, но не смогу отдать вам письмо.
— Обещаю, — воскликнула Равелла, — конечно, обещаю!
— Тогда все в порядке.
Граф протянул ей письмо, но еще удерживал его.
— Мне хотелось бы знать, осмелюсь ли я на еще одно условие — поцелуй этих нежных губ.
Равеллу охватил гнев. Она буквально вырвала письмо из его рук.
— Сомневаюсь, — медленно сказала она, — что даже спасение чести моего опекуна будет достаточным основанием, чтобы позволить вам дотронуться до меня!
Глаза графа расширились.
— Вот как, — любезно молвил он. — Очаровательная леди имеет характер. Но не беспокойтесь, я не ставлю дальнейших условий.
— Очень благородно, — с сарказмом ответила Равелла. — Прощайте.
— Прощайте, мисс Шейн, — сказал граф. — Сомневаюсь, что мы встретимся в скором времени, но вам будет трудно забыть меня, если моя кузина в таких близких отношениях…
— Ваша кузина!
Равелла повернулась уходить, но его слова заставили ее остановиться.
— Ваша кузина? — повторила она.
— Да, моя кузина, — повторил граф. Его глаза внимательно наблюдали за Равеллой. — Принцесса Хелуаз де Фолазе Сен-Клод — вы помните, я показал вам ее прошлым вечером, когда герцог ухаживал за ней. Это, конечно, секрет, но близкие друзья знают, что скоро будет объявлено о помолвке. Вот почему, моя дорогая мисс Шейн, я так беспокоился оберечь вашего опекуна от скандала и бесчестья. Меня интересовали не его чувства, а безопасность моей родственницы.
Равелле показалось, что ледяная рука сжала ее сердце. С огромным усилием она присела в реверансе.
— Надеюсь, принцесса будет благодарна вам за предпринятые усилия, — сказала она, надеясь, что голос звучит равнодушно.
Затем повернулась и быстро пошла к Станхоп-Гейт. Граф наблюдал за тем, как она уходит, и рассмеялся сначала тихо, потом громче, убирая в то же время тысячефунтовый банкнот в карман.
Пекки и принцесса! Она вспомнила очарование личика французской девушки, стройность ее шеи, возвышающейся над покатыми плечами. Она вспомнила ее глаза, глубокие, темные, опушенные длинными темными ресницами. Разве удивительно, что герцог влюблен и что есть леди, которой он должен предложить жениться?
Наконец, Равелла увидела различие между Лотти, сеньоритой Делитой и дамами света. Принцесса была прелестна, но она леди высшего круга, и единственное положение, которое она могла занять в жизни герцога, — это замужество.
И в тот самый момент, когда ноги несли ее по мостовой Курзон-стрит, Равелла поняла правду. Она любит герцога! Она влюблена в него! Она действительно любит его, как женщина любит мужчину, страстно, обожающе, окончательно, с первого момента как он вошел в ее жизнь, чтобы спасти от назойливости лорда Роксхэма.