— Вкусная Энни… — хриплые нотки его голоса ударяют по всем чувствительным рецепторам. Обезболивают. — Сладкая… Солнце моё. Хорошая девочка. Красивая… невинная штучка…
Прикрываю веки и улетаю под его хриплый смешок.
Вжатая в песок любимым мужчиной, чувствую себя, как на карусели. В голове калейдоскоп самых ярких и незабываемых картинок. Они сменяются одна за другой, прячась в надёжных уголках моей памяти. Я буду их оттуда вытаскивать, когда мне захочется вспомнить этот чудесный момент.
— Ты же будешь со мной? Будешь? Скажи мне. Скажи, что не бросишь меня… Скажи, что будешь рядом. Всегда, Итан. Всегда, — лепечу, задыхаясь и покачиваясь под ним. Кажется, сердце вот-вот разорвётся.
Глажу ладонями его затылок, шею, плечи. Хватаюсь за него, ощущая в груди прилив невероятного счастья. Глаза начинает жечь. Господи, я плачу… Итан — он ведь мой воздух. Моё сердцебиение. Мой смысл жизни. И он сейчас со мной. Хочу, чтобы всегда был рядом. Чтобы принадлежал только мне.
Боже, он меня трахает. Трахает! Думаю об этом, и щёки ещё больше разгораются смущением. И он доволен мной. Господи, он не врал, что мне понравится. Мне хорошо. Так хорошо, что хочется разрыдаться. И ему хорошо. Хорошо же? Хорошо?
— Не брошу, Эн. Расслабься, прошу, — натужно выдыхает мне в губы. — Ты слишком узкая. Мне тяжело держать всё под контролем…
С каждым плавным толчком улавливаю его пульсацию. Вздрагиваю. Выдыхаю стоны. Он проталкивается всё глубже и глубже.
Сфокусировав на его лице взгляд, замечаю, как напрягаются под кожей желваки. Заостряются скулы. Как он краснеет, плотно стискивая зубы. Как становятся влажными его лоб и виски. Как на них вздуваются вены. Дыхание становится учащённым и прерывистым, а по его вспотевшей коже то и дело проскакивает крупная дрожь.
— Что не так? — теряюсь, не понимая его ощущений. — Тебе больно?
— Черррт. Нет, Энни... Мне, пиздец, как хорррошо…
Перекатываясь в моей тесноте, Итан начинает ускоряться. Становится нетерпеливым. Голодным до секса. Как будто спустя годы дорвался до чего-то вкусного и хочет насладиться в сию же секунду. Всем и сразу.
— Мне отлично. Впусти меня глубже. Не сжимай член, Энни… — неразборчиво рычит в такт движениям таза.
Интуитивно подчиняюсь. Развожу бёдра шире. Делаю, как просит. Рвусь ему навстречу. Впечатываюсь в него с каждым жадным толчком. — Да, малыш. Вот так. Дааа. Хорррошо…
— Божжжеее…, Итааан… — сердце будто замирает. Останавливается. Захлёбываюсь эмоциями. Это… Это невозможно передать словами. Тело плавится и заряжается энергией. Искрит. — Пожалуйста, только не останавливайся… Пожалуйста… Итан. Ещё.
— Не буду. Черррт… — он снова оглушает меня хриплым рычанием. Целует висок, ухо, шею, грудь… — Ты космос, детка. Космос, мать твою! Космос…
С жадностью впивается в губы. Пьёт и не может насытиться. Меня швыряет в омут удовольствия. Кружит, поднимая ввысь. Не могу справиться со всеми эмоциями. Они рвутся наружу гортанными стонами. Вскриками. Бормотанием чего-то бессвязного. Ощущения искрят и жалят током, сводят с ума. Погружаясь в сладостную агонию, мечтаю, чтобы эта близость длилась вечность. Чтобы только так. Остро и крышесносно. Только он и я. И наша любовь.
— Божжжеее, божжже, мамочки, божжже! — охваченная его горячностью задыхаюсь, кричу, что-то лепечу невнятное. Такого со мной никогда не было. Это невероятно. Это… Это просто ошеломляюще. Какой-то сумасшедший кайф.
Скользнув ладонями по его влажной спине к ягодицам, сжимаю их. Как раз тогда, когда он проникает в меня глубже, чем обычно. Не выдерживая всплеска ощущений, выгибаюсь под ним. Принимаю, выкрикивая его имя. Он ловит мои губы, вбирая в себя всё, чем я в состоянии делиться. Впитывает. Размазывает меня по земле снова и снова, трахает жарко и горячо. Врезается до упора. Резко. Грубо. Доводя обоих до пика безумия.
Влажные всплески наших тел ничуть не смущают. Все отдаю. Взамен принимаю. Кажется, что этот волшебный грот, шелест моря и наш неистовый секс — лучшее, что у нас могло случиться.
— Сладкая Энни… Горячая… — шепчет в какой-то ненасытной агонии.
Мне хорошо. Мамочки, мамочки, как хорошо.
Почувствовав в животе зарождающийся острый спазм, обхватываю его ногами. Пытаюсь как можно дольше удержать этот момент. Концентрируюсь на нём. Томительная сладостная дрожь, зарождаясь в одной точке, пульсирует невыносимым удовольствием. Тянет мучительно. Скручивается в узел и резко взрывается. Вздрагиваю, насквозь прошитая ударом тока. С громким рваным стоном выгибаюсь дугой. Итан на мгновение цепенеет, соединяя наши взгляды, затем принимается плавно раскачиваться.
Смотрю в его омуты и дрожу так, словно я держусь не за своего мужчину, а за оголенный моток проводов. Меня беспрерывно трясёт и подбрасывает, пробивая искрами электричества. Долго и мучительно. Замерев в таком положении, не могу сделать вдох. В глазах всё плывёт. Лицо обжигают слёзы. И только когда острая пульсация теряет свой напор, позволяя внутренним мышцам расслабиться, я начинаю приходить в себя, ощущая, как волны непереносимого удовольствия скатываются по моему чувствительному телу и топят сознание в экстазе.
— Сокровище ты моё… Сладкая девочка… Красивая… — вытаскивает в реальность, плавно покачиваясь во мне. Губами влагу собирает. Ускоряясь, заряжает новой энергией. Ток по венам пускает. Раскрывая шире мои бёдра, толкается так глубоко, что я вскрикиваю от боли. Распахивая веки, ловлю его безумный взгляд и снова теряю рассудок.
Итан дышит прерывисто. С каждым новым толчком ускоряется быстрее и быстрее. Набирает скорость, закатывая глаза. Напряжением сводит всё его тело.
Удар. Удар. Ещё удар.
Ещё немного и он достигнет своего пика. Понимаю это. Принимаю.
Новый виток взорвавшейся боли и наслаждения сковывают моё тело.
Сцепляя зубы, позволяю ему сорваться.
— Моя Энни… — жёсткий и резкий толчок выбивает дыхание из моей груди. — Моя… — окутывает рычанием. Удар за ударом с рваными выдохами в такт движениям.
— Мать твою.
— Эн.
— Энни.
— Прости, блять! Прости.
Сплетаюсь с ним. Погружаюсь в безумие. Бормочу что-то невнятное о любви. Обхватываю ладонями мощные плечи. Ощущаю пальцами сокращение мышц. Как в них искрит напряжение.
— Хорошая.
— Хорошая.
— Красивая… — раздаётся над головой, словно звериное рычание.
Толчок. Толчок. Ещё толчок.
— Моя Энни. Моя.
Глубокий выпад обжигает моё нутро. Вгоняет новые ошеломляющие ощущения. Вскрикиваю, судорожно вцепляясь в его волосы. Тяну.
Ещё один толчок. Ещё и ещё.
Затем он покидает меня. Резко выдёргивает себя из жаркого плена.
Глаза в глаза. Прерывистое опаляющее дыхание.
Чувствую, как живот и грудь обжигает рваными горячими струями. Напротив лицо Итана, застывшее в экстазе, которое хочется целовать. Тянусь губами к его губам. Прижимаюсь. Слизываю капельки пота, содрогаясь вместе с ним.
— Люблю тебя… Люблю, люблю, как никогда и никого не любила… — шепчу, целую, притягиваю к себе.
— Малыш… — простонав задушенно, обессилено валится на меня. Прижимает так, что нечем дышать. Кажется, что мир вокруг нас замирает, стирается, размазывается. В ушах гремит пульс. В голове мигает пережитый сексуальный разврат…
Мы рядом. Вдвоём. Уставшие и счастливые. Только он и я. Здесь и сейчас…
Глава 39. Эйфория
Глава 39
Эйфория
Анна
— У тебя на языке сладкий привкус спелого винограда, — шепчу я, разрывая наш с Итаном поцелуй.
По дороге обратно мы выпили немного шампанского. У меня до сих пор кружится голова. По большей части, конечно же, от любви к нему и от того, что между нами происходит, чем от действия алкоголя.
Касаюсь пальцами своих губ. Саднят. Однозначно такие же красные и припухшие, как у моего мужчины.
Сколько раз мы целовались сегодня?
Двадцать? Тридцать? Сотню?
Итан словно с цепи сорвался, требуя всё больше и больше отдачи.
— Ну просто волшебный язык… — задумавшись, озвучиваю мысли вслух. Затем закусываю нижнюю губу из-за того, что ляпнула лишнее.
Боже, я сейчас сгорю от стыда…
— Волшебный, говоришь? — его взгляд оживляется дьявольским блеском. В голосе скользит чувственная хрипотца. Глаза проходятся по моим заострившимся соскам.
— Очень…
Шумно сглатываю. Моё дыхание сбивается.
Вспоминаю, что Святой недавно вытворял этим самым волшебным языком, и меня тут же бросает в жар. Лицо покрывается густыми красными пятнами. Пылает. До сих пор не могу понять, как позволила ему столь откровенные вещи. Всё было слишком запредельно и остро. На грани обморока. Какое-то сумасшествие. Скользящее дыхание по дрожащему животу, тёплые губы на бёдрах, влажный язык между ног вперемешку с длинными ласковыми пальцами и его пошлые словечки о том, какая я мокрая, сладкая и красивая… там…
Всё лишало рассудка. Отключало мышление. Смывало за черту реальности…
— Царевна, лучше не провоцируй меня. Третий раунд ты не выдержишь, — ласково рычит, наклоняясь к моему уху.
Вздрагиваю, ощущая его зубы на мочке. Делаю резкий вдох. Сердце пропускает несколько сильных ударов. В животе тотчас вздымаются бабочки. Щекочут нутро. И так каждый раз, когда он говорит со мной, смотрит или что-то для меня делает — мой организм замирает в ожидании чего-то невероятного.
— Даже в мыслях не было, — сбивчиво лепечу, принимая во внимание прозвучавшие рекомендации.
Итан горячий. Его кожа пылает до такой степени, что жар передаётся мне даже сквозь тонкий шёлк его рубашки.
Упираясь ладонями в твёрдую грудь, пытаюсь отлепиться. Возможно, тогда мы будем меньше реагировать друг на друга. Испытывать чрезмерное влечение. Искрить, как два соединённых оголенных провода.
— Уверена? — Святой не отпускает. Прижимая меня к себе, смотрит прицельным взглядом, словно мы на допросе, и он точно знает, что я вру.
— Ещё бы! Ты мне там всё натер… — деланно ворчу, испытывая в промежности жар. Там всё пульсирует и горит огнём от непривычки. На заключительном пике Итан не был сдержанным. Сорвался, словно у него крышу снесло.