Прижимая к себе за тонкую талию, перевожу взгляд на её возмущающийся рот. Новый прилив возбуждения ударяет в пах мощным толчком, и мне это совсем не нравится. Царевна, мать её, заводит похлеще Сандры касанием кожи к коже…
Грудью прижимается. Сосками острыми царапает, вызывая стойкое желание поиграть с ними языком.
— Как ощущения после бани? Хорошо, правда? — скалюсь, думая о чём угодно, только не о том, как охренительно она ёрзала своей влажной киской по моему разгоряченному стволу.
Искры высекала, зараза мелкая!
Матерь Божья, вот зачем ты меня испытываешь? Зачем???
Не железный ведь.
Могу накосячить.
Снова…
— Вот сейчас утоплю, и тогда будет хорошо! — вопит мелкая, ударяя ладошкой в плечо. Брызги разлетаются в разные стороны. — Гад! Засранец! Ненавижу тебя!
— Взаимно! — отпускаю.
Не сориентировавшись вовремя, сигает к самому дну. Тут же вытаскиваю за запястье обратно. Откашливаясь, матерится на своём, родном. Забавная. Хочется сгрести под себя, прижать к стенке и закончить начатое…
— Сказал же, расслабься, — потешаясь над её беспомощностью, усаживаю к себе на живот. Анна сползает на вздыбленный член, пугается, как только упираюсь в узкую щель, резво подтягивается выше.
Глаза бегают. Вид, как у напуганного зайца. Румянцем покрываются щёки, а меня штормит от этой её реакции и током шпарит. Хорошим таким. Мощным. Разгоняющим кровь.
Мысленно матерясь, к стенке прижимаю собой. В голове снова туман. Маленькая и такая… горячая…
Мой персональный ад…
— Чем больше ты сопротивляешься, тем делаешь только хуже, — мой голос садится.
Глаза в глаза. Не могу отвести от неё свои. — Обними меня, Царевна, — слышу свой сиплый хрип. Опускаю ладонь на её небольшую, но вполне зрелую грудь. Принимаюсь ласкать. Сминать пальцами упругое полушарие. Она прикусывает нижнюю губку и начинает тихо постанывать в ответ. Глаза прикрывает.
Склоняюсь к её груди, зубами сосок прихватываю, втягиваю острый комочек в рот. Девочку разрядом тока выгибает. Протяжный, сдавленный стон проходится по моим нервам неописуемым восторгом.
— Вот так, Малышка… — шепчу я, поднимая на неё расфокусированный взгляд. — Хочу тебя. В этот раз по-настоящему…
Набрасываюсь на губы. Сладкие. Сочные. Так бы и целовал…
— Итан? — в сознание врывается капля яда. Растекается жгучим пятном в затылочной части головы.
Мэт???
Откуда?
Черррт…
— Аня? — второй голос принадлежит Кэтрин, и он звучит очень озадаченно. Очень…
Сейчас начнёт метать стрелы.
Мать вашу! Этим двоим больше нечем заняться? Серьёзно?
Какого хрена им здесь нужно? В кои-то веки решил искупаться и нате вам!
Обе приперлись.
— В этом доме есть где-нибудь место, где я могу расслабиться без вас? Отвернитесь. Обе! — недовольно прорычав, вскидываю взгляд сначала на ошарашенную Матильду, затем на покрасневшую, как помидор, родственницу Царевны. Анна, как мышь, притаилась на груди. — Кэт, дай нам полотенца, будь добра.
— Что здесь происходит? — игнорит мою просьбу, продолжая пялиться во все глаза.
— А на что это похоже? — парирую раздражённо. — Два взрослых человека не имеют права попариться в бане?
— Я же предупреждала… — едва ли не стонет от досады экономка отца.
— Остынь, Кэт! Полотенца принеси, или я выйду из воды в чём мать родила.
— Там Луиза. Нельзя! — взволнованно тараторит моя бывшая. — Она пришла познакомиться с Анной.
— Так иди, отвлеки ребёнка, Мэт, — пытаюсь справиться с назревающей вспышкой гнева. — Какого черта пялишься на нас?
— Прости… те.., я… Ты… Это неожиданно, черт. Я подожду там, — произнося невнятную речь, Матильда указывает на дом и срывается с места, оставляя нас втроём в этом скрытом от посторонних глаз участке сада.
Анна
Боже, какой позор…
Дождавшись, когда стихнет торопливый стук каблучков по каменной дорожке, устремляю на тётю несмелый взгляд.
— Тёть Кать.., — сиплю я, — дай полотенца прикрыться. Я всё объясню. Пожалуйста…
— Объяснишь… Как же… — ворчит она, срываясь с места. Направляется в баню.
Встречаемся с Итаном взглядами. Мой затравленный, его злющий. В глазах буря бушует. Хватка всё ещё сцеплена на моей талии. Пальцы в рёбра давят.
— Отпусти, допрыгались… — ворчу я, скривившись от ощущения дискомфорта.
— Как хочешь, — снисходительно произносит, оставляя меня одну болтаться в воде.
Погрузившись в воду, отплывает. У ступенек эффектно выныривает. Прикрыв ладонью своё достоинство, выходит из бассейна и валит размашистым шагом туда, где осталась наша одежда. В баню.
— Итан?!
В проходе едва не сбивает тётю с ног. Позволяет ей выйти, затем, сверкнув потрясающей задницей, скрывается внутри.
Черррт…
Черррт.
Черт!
Лучше бы я его прогнала.
Хотя, кто бы мне пошёл на уступки? Грозный Святой? Кто-кто, но точно не он!
— Держи! — тётя швыряет мне халат. Ловлю, едва не падая на ступеньках в воду. — О чём ты только думала? Господи, Аня! Когда вы успели сблизиться? За одну ночь???
— Не нужно, тёть Кать, — выхожу из воды, запахивая на себе надетый халат. — У нас ничего не было. Мы просто целовались…
— Это ты называешь «ничего»? Серьёзно? — шипит тётя, округляя от удивления глаза. — Голая девочка в обнимку с возбужденным мужиком??? Да он на четырнадцать лет старше тебя!
— Моя вина в том, что я в него влюблена? — сглатываю возникший от обиды ком. — А ты? Ты тоже хороша! «Приютите её у себя на одну ночь…»? Да я просидела всю ночь на пляже! Одна! А он! Он… — в груди не хватает воздуха, чтобы выразить словами свои чувства.
— Твердолобый болван! Вот он кто, — бросает беглый взгляд на дверь, но заметив выходящего из бани Итана, замолкает. Проводит долгим, негодующим взглядом до машины, затем добавляет чуть ли не про себя: — Сукин сын...
— Я сейчас приду, тёть Кать. Иди в дом, мне нужно с ним поговорить.
— О чём? — стонет от досады.
Сама не знаю, о чём. Но что-то меня неудержимо тянет к нему. Помимо любви, какая-то сильная связь. Не могу просто так отпустить. Хочу ещё раз взглянуть в его глаза…
— Дай нам минуту, родная. Вдруг я его больше не увижу?
— И слава Богу! Аня, детка, прекрати. Оставь его. Этот мужчина тебя сломает. Сорвёт, как нежный цветок, и растопчет. Не его ты поля ягода. Пойми.
— А кто его? Сандра? — пальцами стираю выступившие слезинки.
— Пф! Дурочка ты моя. Она уже наскучила ему, раз к тебе в трусы полез. А что дальше, Ань? Он по Матильде сохнет. Всё сложно, малышка. Забудь его.
— Не могу. Если бы ты только могла почувствовать, как сильно я его люблю.
— Аня, мне мама никогда не простит, если с тобой произойдёт беда. Детка, это какая-то одержимость. Так не бывает.
— Бывает. Просто ты никогда не испытывала такого сильного чувства.
— Мне ли не знать… Делай, что хочешь. Только потом не вини меня.
Глава 17. Разборки
Анна
Тётя уходит.
Недолго думая, пускаюсь за ним вдогонку, но уже знакомый голос Матильды вынуждает свернуть в кусты гортензии, притаиться там и прислушаться.
— Что происходит, Итан?
— Ты о чём? — в его голосе звучит напряжение.
— О ком. О той девочке. О племяннице Кэтрин. Ты рехнулся?
— Она совершеннолетняя. Внешность обманчива. Мэт, какая разница с кем я трахаюсь? Тебе не всё равно? Почему бы тебе не пойти и не вынести мозг своему любимому мужу? Мне это ни к чему.
— Почему ты такой невыносимый?
— Дай пройти! — жёстко чеканит, что даже я вздрагиваю, прислоняясь спиной к огромному старинному дереву.
— Ты снова сбежишь. Так нельзя. Пора отпустить ситуацию. Столько времени прошло, а вы с отцом так и не наладили отношения…
— А как можно, Мэт? Каждый раз смотреть на вас и вспоминать тот день, когда ты меня огорошила «прекрасной» новостью? Отойди! Не лезь мне в душу. Поняла? Ты больше мне никто!
— Я… твоя мачеха, как бы странно это не звучало, но... Мы — одна семья.
В ответ на её слова раздаётся грудной смех Итана. Пугающий. Демонический. Покрывающий ледяными мурашками мою кожу.
— Ты стерва, Мэт. Самая настоящая стерва. Не отрицай.
— Стало быть, и дальше будешь упорствовать. Ты нужен отцу в конторе. Адвокат с блестящим прошлым не имеет права загонять себя в тупик. Очнись. Мы давно не те, кем были. Любви больше нет. Одна ненависть. Но можно попытаться сохранить хорошие отношения.
— Расскажи это моей матери, — доносится до моих ушей шипение Итана. — Она хлебнула больше нашего. Чудом осталась жива. Уйди с дороги, Мэтти, пока я тебя не отшвырнул!
— Не могу видеть тебя таким… — женский голос наполнен сожалением. Мягкий. Бархатный. Приятный на слух.
— Серьёзно? Не нужно меня жалеть. У меня всё заебись! Сначала ты трахалась со мной, затем прыгнула в койку отца. Думаешь, такое можно забыть? Я два года ломал голову над тем, чья Луиза дочь!!!
— Не ори! Не твоя она. И ты это знаешь. Почти шесть лет прошло. Ты так говоришь, словно я тебя кастрировала в психологическом плане! Но нет, Итан, ты прекрасно проводил время в бассейне! Всё у тебя с женщинами на мази. Я видела, как ты на неё смотрел. И целовал её так, будто слишком привязан к ней. Сколько ты её знаешь? Сутки! Может хватит обвинять меня во всех смертных грехах?
— Вижу, тебя это задело. Да, Мэт?
— Довольно. Где грань между здоровой самокритикой и самобичеванием? Ты только делаешь хуже себе и тем, кто рядом. Отцу привет передать?
— Нет! Обойдётся.
— Ладно. Тогда нам больше не о чем говорить. Хорошего вечера, Итан.
— Не могу пожелать того же.
Итан
Никогда ещё Матильда, ранее любимая мной женщина, не бесила меня так, как сейчас.
Смотрю ей вслед, и меня потряхивает от гнева.
Она серьёзно не понимает, каково мне находиться здесь, в этих удушающих стенах отцовской крепости? Да если бы не Анна, я бы ещё несколько лет сюда не совался.