— Я хотел разделить с вами эту комнату. Так нам будет легче сохранить тепло.
Она прижалась к его груди и пробормотала:
— Ну хорошо, я согласна.
Мадлен пошевелилась и начала просыпаться. Постепенно туман в голове начал рассеиваться. Она находилась явно не в своей однокомнатной квартире. Она лежала на очень широком удобном матрасе, и подушка под головой была гораздо мягче, чем ее собственная. Где же она?
Через какое-то время ее затуманенный мозг выдал ответ: сегодня Рождество, и она, должно быть, у Сесиль. Но она никак не могла вспомнить, как провела вчерашний вечер, как переоделась и легла спать.
Наверное, она выпила слишком много любимого коктейля, который умеет смешивать только Сесиль. Ну надо же, от невинного коктейля так отключиться!
Единственное, что Мадлен четко помнила, это момент, когда она заперла дверь магазина. Шел снег, и все вокруг было белым-бело. Мостовая стала скользкой, и она шла на стоянку с осторожностью…
Внезапно память ожила, и все случившееся замелькало перед ее глазами, как на экране.
Происшествие на стоянке… Она в первый раз увидела Луи Лакруа… Подвезла его домой… Буран… Его предложение работать у него… Беспокойный вечер, который они провели вместе… Он заставил ее рассказать об Анри…
А что потом?
Но экран на этом месте остановился и категорически отказался выдать ей то, что было дальше. Она никак не могла вспомнить, как добралась до постели.
И опять память услужливо напомнила ей то, что она предпочла бы не вспоминать — внезапно возникшее между ними притяжение.
Нет, не между ними. А только с ее стороны. Его невозмутимость, попытка напугать, то, как он поддразнивал ее, — все доказывало, что он не испытывает к ней никаких чувств.
Непонятно только одно — почему он хотел, чтобы она осталась?
Ее разрывало на части от противоречивых чувств.
Голос разума — или просто инстинкт самосохранения? — подсказывал ей, что надо бежать отсюда как можно скорее. Тогда как его обаяние, тяга к нему заставляли ее остаться под предлогом снежных заносов.
В глубине души она знала, что оставаться глупо и опасно. Это может плохо кончиться. Он не заинтересовался ею…
В конце концов она приняла решение уехать сразу же после завтрака. Но как же она уедет, если машина не заводится? И нельзя позвонить, чтобы вызвать такси. Остается идти пешком.
Ну хорошо. А что, если дороги занесло? Ведь всю ночь падал снег… Мадлен со стоном положила руку на голову. Ясно одно: коктейль Сесиль ни при чем. Голова раскалывается от бренди, выпитого накануне.
Через несколько секунд она снова открыла глаза. Вся комната была залита солнечным светом, струящимся из окон. Буран утих, и кусочки неба, видневшиеся в окна, поразили ее синевой.
Она привстала на постели и посмотрела за окно — кругом лежал снег. Ветер намел целые снежные дюны, кусты и ветки деревьев низко склонились под тяжестью белых шапок.
Прикинув, сколько выпало снега и расстояние до города, а также тот факт, что дорога на Шато дю Буа мало посещаема, Мадлен поняла, что у нее немного шансов выбраться отсюда прямо сейчас.
Придется провести Рождество с Луи Лакруа, хочет она того или нет… А который теперь час? — вдруг подумала она. Солнце поднялось уже высоко.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на свои часы. Ее взгляд скользнул по подушке, и она застыла. Рядом с нею кто-то спал. На подушке отпечатался четкий след чьей-то головы…
От неожиданности ее голова снова ясно заработала и начала восстанавливать следующую порцию событий предыдущей ночи.
И хотя картинки были нечеткими и размытыми, она увидела, как Луи несет ее вверх по лестнице, потом они сидят у огня, он помогает ей добраться до ванной и спрашивает, готова ли она лечь спать…
Ну а что было потом, почти очевидно.
Она услышала шаги, и на пороге появился Луи с большим медным чайником в руках. На нем были темные брюки и черный шерстяной облегающий свитер. Он тщательно побрился, а его волосы цвета спелой пшеницы казались чуть влажными.
— Доброе утро, — весело приветствовал он ее, ставя чайник на камин. — Хотя уже перевалило за полдень. — Он подбросил в огонь новые поленья и подошел к ней.
В своей ночной рубашке из тонкого хлопка, с темными волосами, рассыпанными по подушке и плечам, она показалась ему невозможно юной и невинной.
Заметив неестественную бледность ее напряженного лица, он спросил:
— Что случилось?
— Вы спали в моей постели.
— Нет, это вы спали в моей.
— Ах ты, подлец, — закричала она.
Он поцокал языком.
— Это не очень вежливые слова для хорошо воспитанной девушки.
— Может быть, они не очень вежливы, зато справедливы. Ты прекрасно знал, как я отношусь к случайным связям, и все-таки специально напоил меня, чтобы соблазнить…
— Какая драма! — с усмешкой сказал он, явно не собираясь оспаривать обвинение.
— Ты дал мне бренди, тогда как я вообще не пью, а потом взял надо мной верх.
Он развеселился.
— Похоже на монолог из викторианского романа.
— Как ты можешь стоять тут и смеяться, зная, что я сказала чистую правду? — с горечью воскликнула она.
Он покачал головой.
— Я признаю себя виновным только по первой части обвинения.
— Не отрицай. Ты спал в моей постели.
— Я и не думаю этого отрицать. Но это не значит, что я овладел тобой или что я имел такие намерения.
— Зачем же тогда ты так поступил?
— Это было единственно разумным решением. Остальные спальни можно сравнить с морозильными камерами. Даже в этой к утру стало холодно, потому что огонь постепенно погас. Спать в одной постели, чтобы не замерзнуть, было единственным выходом.
Но она хорошо помнила его раздевающий взгляд, полный желания, и не поверила ему.
— Ты лжешь! — хрипло выпалила она.
— Уверяю, что я и пальцем к тебе не прикоснулся. — И с довольной улыбкой добавил: — Правда, должен сказать, ты была в очень гостеприимном настроении…
— Я тебе не верю! — Его слова совершенно шокировали ее.
— И все-таки, это правда.
Мадлен вспыхнула.
— Мне не следовало столько пить. Но зачем же ты напоил меня, если не собирался соблазнять? — Догадываясь заранее, что он ответит, она быстро добавила: — И не говори, что ты сделал это исключительно ради медицинских целей.
— Ты была слишком напряжена весь вечер, и мне казалось, что немного алкоголя пойдет тебе на пользу. — Его голос звучал безо всякого раскаяния. — Это на самом деле помогает. Другое дело, что, как выяснилось, ты совсем не умеешь пить…
Не задумываясь над тем, что говорит, она решительно спросила:
— Что конкретно ты имел в виду под гостеприимным настроением?
— Ты спросила меня, где я собираюсь спать. Я ответил, что в этой же комнате, потому что здесь тепло. А ты прильнула ко мне и сказала: — Вот и хорошо. Я согласна.
— Я этого не говорила!
— Ты сказала именно эти слова.
Мадлен смотрела на него глазами, полными ужаса, и он добавил с усмешкой:
— Трудно сказать, что было бы дальше, если бы ты тут же не заснула ангельским сном.
— Это всего лишь облегчило тебе задачу.
Его губы сжались в тонкую нить, и он жестко ответил:
— Я не сплю с женщинами, не отвечающими за свои поступки. Мне нравится, когда моя подруга наслаждается вместе со мной и отвечает мне взаимностью.
— Прости, — прошептала она через минуту. — Я не должна была так говорить. С моей стороны это непростительно. — Он не выразил никаких чувств, и она, нервно сжимая пальцы, снова сказала: — Я прошу прощения…
Он сел с ней рядом на краешек постели и теплыми пальцами приподнял ее лицо за подбородок. Когда он увидел ее глаза, полные слез, его лицо смягчилось.
— Забудем об этом…
Она обратила внимание на запах свежести, исходящий от него.
— Никогда не плачь, что бы ни случилось! А то я буду вынужден поцеловать тебя.
— Звучит угрожающе, — ответила она, глубоко вздохнув.
8
Луи внимательно посмотрел на нее.
— Что, болит голова?
— Да.
— Сейчас найдем что-нибудь против этой напасти. Ты как, предпочитаешь завтрак в постель или спустишься на кухню к камину?
— Я хочу к огню, — смахнув слезы рукой, сказала она.
Он достал из кармана носовой платок и протянул ей.
— Возьми, он тебе может пригодиться.
— Спасибо. — Она вытерла глаза и нос.
— Я не могу посоветовать тебе принять душ, потому что вода ледяная. Но в чайнике горячая. Ты можешь умыться.
— Я просто мечтаю об этом.
— Ты предпочитаешь с утра чай или кофе?
— Я бы выпила чаю.
— Чай уже заварен, и, если ты подождешь, я принесу тебе его через минуту.
Мадлен неподвижно замерла на своем месте, наблюдая, как его широкая спина исчезла за дверью.
Она все еще старалась собраться с мыслями, когда он вернулся с чашкой чая и двумя таблетками.
— Выпей, они должны быстро снять головную боль. Ты пока приводи себя в порядок, а я пойду займусь едой. Когда все будет готово, я ударю в гонг.
Он уже дошел до двери, когда она окликнула его:
— Луи…
Он обернулся к ней.
— Спасибо.
Они оба знали, что она благодарит его не за чашку чая.
Он улыбнулся, его лицо потеплело. Через секунду дверь за ним закрылась.
Мадлен села на постели и выпила таблетки, а потом весь чай. Впервые в жизни она спала в одной постели с мужчиной. Если бы она не заснула «ангельским сном», все могло бы кончиться по-другому.
Несмотря на то что Луи не признался, она не сомневалась, что с самого начала он планировал соблазнить ее, но так как она вырубилась, ему показалось неинтересным продолжать начатое.
Она снова покраснела, вспоминая свои слова, приглашающие его к ней в постель. Ей очень не хотелось верить, но, по-видимому, так все и было.
«Истина в вине».
Слава Богу, что она вырубилась. Это было лучшей защитой, но не от него, а от самой себя, от собственной слабости. Потому что она на самом деле хотела быть с ним. С того самого мгновения, как увидела его. Наверное, это любовь с первого взгляда…