— Может, лучше в милицию? — испугалась я.
— Может, лучше заткнешься? Я, между прочим, ищу алмазы, дадут мне их в милиции? То-то… Идем в машину.
Стемнело неожиданно и как-то сразу. Пашка еще немного проехал по направлению к дому и свернул в кусты.
— Сейчас пойдем? — перешла я на шепот.
— После двенадцати. Требуется еще кое-что узнать… да и люди должны основательно заснуть. Самохин здесь один, ни жены, ни подруги, думаю, допоздна не засидится. Между прочим, времени сколько угодно, и мы могли бы скрепить союз, у меня опять появились сомнения в твоей искренности.
— Ничего я крепить не буду.
— Ага… Так и думал, какую-то пакость затеваешь.
— Пакостей не затеваю. И перестань со мной так разговаривать. К тому же где мы, по-твоему, должны его крепить?
— Да лучшего места, чем мой «БМВ», на свете не сыщешь. Сама попробуй, если я не прав, можешь назвать меня свиньей.
— Я не занимаюсь любовью в машинах, — засомневалась я.
— Так то любовью, я ж не трахаться тебе предлагаю, а крепить союз. У нас дело чрезвычайной важности и не терпящее отлагательств… Все, чувствую, если мы сейчас союз как следует не скрепим, на разведку идти не смогу. Не верю я тебе, хоть убей.
— Какой ты все-таки… — покачала я головой и стала наблюдать за тем, как Пашка суетится, подготавливая машину к скреплению союза. Боюсь, моей маме это бы не понравилось, но ведь меня никто за язык не тянет, вовсе необязательно все рассказывать.
В стекло кто-то постучал, и вспыхнул свет фонаря. Я взвизгнула и попыталась укрыться под Пашкиным пиджаком, получилось как у страуса. Вместо того чтобы натянуть штаны, Пашка распахнул дверь и радостно спросил с любопытством заглядывающих в машину парней (по-моему, их было двое):
— Чего надо, мужики?
— О, какие люди! — раздалось в ответ.
После этого последовал обмен приветствиями и рукопожатия.
— Ты сюда какими судьбами? — весело спросил невысокий здоровячок.
— Да так, ехал мимо… дай, думаю, сверну ненадолго. — При этом Пашка-мерзавец шлепнул меня по заду. Я что-то промычала и попыталась оный зад прикрыть. Все трое дружно заржали.
— Смотри, не переусердствуй, — сказал один придурок другому, и парни вроде бы ушли.
Из-под пиджака я вылезла красная как рак.
— Господи, как я тебя ненавижу! — сказала я со стоном.
Пашка был серьезен.
— Повезло нам, на дружка нарвался, а могло и не повезти. Что-то я его на даче не видел. Выходит, либо они сменились, что маловероятно, либо их четверо.
— Может, их целая сотня, — разозлилась я. — Неизвестно, что ты еще просмотрел.
— Критику принимаю, впредь обязуюсь быть внимательнее.
Я стала шарить руками в поисках одежды, озлобленно шипя:
— Только с таким идиотом, как ты, и идти в разведку.
— Не спеши, — заявил он, сграбастав меня за плечи. — Это у ребят первый обход, надо узнать, когда будет второй.
— Зачем? — насторожилась я.
— Как зачем? Должны мы знать, каким временем располагаем.
Вроде бы он рассуждал здраво. Я задумалась, а Пашка стал нагло приставать.
— Твои дружки могут что-то заподозрить, если опять увидят машину, — заметила я.
— Андрюха меня хорошо знает и не удивится.
— Что знает? — вцепилась я. — Ты постоянно шастаешь по кустам с женщинами? Это что, хобби такое? Теперь ясно, почему у тебя рожа была разбита. Бабник, вот ты кто. И сексуальный маньяк.
— Все, началось, — тяжко вздохнул Пашка. — Сцена ревности, дубль первый.
— Пошел ты к черту! — рявкнула я и попыталась вцепиться в его физиономию.
Мерзавец был ловким, а я не очень.
Парни возвращались со своего обхода, однако на этот раз к машине подходить не стали, луч фонаря на мгновение мелькнул и исчез где-то в листве, послышался смех, после чего все стихло. Пашка взглянул на часы.
— Очень хорошо, — пробормотал и опять полез ко мне.
— Свет в спальне потух, — перешла я на шепот.
Он выглянул в окно.
— Точно, вот через часик и пойдем.
— Почему через часик?
— Объяснял уже…
— Вот что, давай одеваться.
— Спешить совершенно некуда, — заявил он. — И у меня есть дело поважнее, чем просто сидеть и считать минуты. Мне срочно требуется укрепить веру в твою честность.
— Как ты мне надоел! — вздохнула я и отшвырнула платье в сторону…
— Ты что-нибудь видишь? — спросила я, споткнувшись на первой же кочке.
— Завязывай болтать. Ночью звук далеко разносится. Давай руку и шагай поосторожнее.
Мы подошли вплотную к забору, он был деревянный, на каменных столбах. С этой стороны имелась калитка, она была ниже забора и с козырьком. Уцепившись за этот самый козырек, Пашка подтянулся и лихо перемахнул на ту сторону. Раздался приглушенный скрип, калитка открылась, я прошмыгнула в нее, а Пашка торопливо запер ее на засов. Прижал палец к губам и мотнул головой в направлении дома. С опозданием я вспомнила, что не удосужилась узнать, есть ли здесь собака. Надеюсь, мой напарник не совсем дурак и такой малости не проглядел.
Дом возник впереди темной громадой. Пашка тянул меня за руку. Мы свернули за угол и стали спускаться по ступенькам к двери в полуподвальное помещение. К моему невероятному удивлению, дверь открылась, мы вошли в комнату, оказавшуюся то ли котельной, то ли еще какой-то подсобкой. Вторая дверь сама открыться не пожелала, и Пашка долго возился с ней, я томилась рядом, каждую секунду ожидая появления охраны с фонарями и собаками. Дверь наконец открылась, и мы вышли в длинный коридор, заканчивающийся лестницей на второй этаж.
Стояла гробовая тишина, это почему-то пугало больше возможных охранников. На втором этаже Пашка стал считать двери и уверенно подошел к одной из них. Повернул ручку, дверь не открылась, тогда он просто ударил по ней ногой и через полсекунды влетел в спальню. Самохин проснулся и протянул руку к тумбочке.
— Не вздумай, — прошипел Пашка, а я закрыла дверь и подошла поближе к кровати.
В тусклом свете фонаря возле дома лицо хозяина спальни выглядело неживым, правда, глаза двигались и даже странно поблескивали. Узнав меня, он вроде бы успокоился, приподнялся на постели и сказал:
— Это вы…
— Я. Можно сесть вот здесь в кресле? Я вас, Александр Георгиевич, предупредить хочу, не вздумайте звать охрану, я сама не кровожадная, а вот он — псих.
— Ладно, что вам нужно? — вздохнул Самохин.
— Что произошло на даче? Почему вы солгали, что не ездили туда, и почему засели здесь, точно в крепости?
— Я не засел здесь, а приехал на пару дней отдохнуть, чувствую себя скверно. Охрана обычная: сторож и шофер, который привез меня сюда. К Алику, сторожу, нагрянули друзья, я против этого ничего не имел, и ребята остались. Я ни от кого не прячусь и никого не боюсь если вы это имеете в виду.
— Меня трижды пытались убить, — сообщила я. — Ваша работа?
Он вроде бы искренне удивился:
— Моя? С какой стати? Зачем мне это?
— Чтобы никто не узнал, что вы были на Алькиной даче в тот день.
— Так вы не рассказали в милиции? А я гадаю, почему меня до сих пор не вызвали.
— Не волнуйтесь, вызовут. Так почему вы солгали? Боялись: расскажи вы правду, и сразу станет ясно…
— Я не убивал, — поспешно заявил он. — Клянусь, не убивал. С какой стати? Когда я приехал, она уже… Слушайте, у меня в тумбочке коньяк, налейте рюмку, — попросил он. — Если хотите, тоже выпейте…
Коньяк действительно был в тумбочке, я пить отказалась, хотя чувствовала, что коньяк сейчас мне просто необходим, и напомнила Самохину:
— Что «уже»?
— Алла была мертва, — с большим трудом произнес он. — Мы договорились встретиться в десять, но… дела, одним словом, я позвонил утром к ней домой, предупредил. Решили, что она будет ждать меня на даче, мы там уже были однажды, и дорогу я знал, а она отправится на такси. Я приехал, посигналил, Алла не вышла… это удивило меня, но не испугало. Я оставил машину возле ворот и вошел в дом. Дверь была открыта, я несколько раз звал ее, но она не отвечала… Проходя через кухню, увидел приготовленный поднос, накрытый салфеткой, было ясно: Алла здесь, возможно, ушла к соседям. Я поднялся наверх, увидел ее сумочку на столе у окна, потом вошел в спальню… Она лежала в постели… еще теплая… кто-то задушил ее колготками. Черные колготки… это было так страшно, она лежала поперек постели, в одном белье, а лицо… я не помню, как выскочил из дома. В себя пришел, когда въехал в лес. Конечно, надо было вызвать милицию… но… моя репутация, я женат и… я знаю, что поступил как трус, но ей уже было не помочь, а я обязан думать о своей семье. Я приехал на работу и попытался сделать вид, что ничего не произошло.
— А также позаботились об алиби? — подсказала я.
— Да, позаботился, — разозлился Самохин. — Я знаю, что вы хотите сказать, моя роль в этом деле мне тоже не нравится, но жизнь есть жизнь…
— Значит, вы приехали, поднялись в спальню, увидели Альку и убежали?
— Да, — кивнул он и глотнул еще коньяка.
По времени вроде бы все сходилось, однако было одно но…
— А куда делся труп? — спросила я.
— Господи боже, откуда мне знать? Я подошел к ней, коснулся руки, рука была теплая, и я подумал… но тут увидел ее лицо и понял, что никакая «Скорая помощь» уже не поможет.
— Но трупа на даче не было, — пролепетала я.
Не было Алькиных вещей (за исключением колготок, которые я нашла под ковром и которые потом таинственно исчезли), а также не было пыли — кто-то старательно уничтожил следы своего пребывания.
— Я знаю, — кивнул Самохин. — Я размышлял над этим. Когда я узнал, что Алла пропала… в общем, я думал, как сообщить о даче и при этом остаться в стороне. Но тут появились вы и… все еще больше запуталось.
— Слышь, мужик, — неожиданно влез в разговор Пашка, до этой минуты молчавший как рыба. — Может, все-таки ты труп прихватил с собой? Сам говоришь, у тебя память отшибло. Бросил где-нибудь по дороге в тихом месте и забыл?
Самохин посмотрел на Пашку с сожалением, точно на идиота, и вновь перевел взгляд на меня.