— Паша, угонщик тачку на стоянке не поставит. Он ее в лесу бросит или прямо на улице.
— Интересная мысль и какое-то томление в душе рождает, но сейчас не об этом. Я твердо уверен: «Ауди» взял убийца Танькиной подруги, чтобы запутать следствие, ведь трупа нет и совершенно неясно, когда исчезла подруга: в среду или в четверг, ждать от Самохина, что он кинется в ментовку — дело пустое…
— Павлик, — укоризненно сказал Димка. — Ты сам только сейчас утверждал, что эту подругу убил мент.
Пашка почесал стриженую голову и заявил:
— Над этим еще надо подумать. Но все равно шанс есть, потому что ты прав: не стали бы угонщики после того, как нашли алмазы, отгонять тачку на стоянку.
— Ты, конечно, мой друг, и я тебя очень уважаю, но давай не будем разбрасываться. На нас, то есть на тебя, имеют зуб Кочан и Мальчик. Против таких фигур мы не попрем, значит, в первую голову надо решать эту проблему. Мальчик хочет поиметь убийцу Сереги, давай подсунем ему убийцу. А уж потом начнем ломать голову над твоим кроссвордом. Короче, Паша, сдаем мента Мальчику, не то лишимся своих голов.
Пашка еще раз почесался и согласно кивнул.
Первую половину ночи мы скрепляли союз, а вторую я размышляла. Часам к пяти утра в голове мелькнула мысль: а почему, собственно, мы упорно связываем два убийства, то есть не два убийства, а инсценировку Серегиной смерти и самую настоящую гибель Альки? А если допустить, что они никакого отношения друг к другу не имеют? Тогда убийца вовсе не мент, а кто-то другой, и исчезновение «Ауди» со стоянки становится действительно логичным. Труп с дачи вывезли, где-то спрятали, а из-за записки и машины создается впечатление, что в среду Алька была еще жива… убийца получает алиби… в самом интересном месте я уснула, а утром началось такое, что ночное озарение я не сразу вспомнила.
— Тебе надо на него взглянуть, — заявил Пашка, бреясь в ванной.
— На кого? — не поняла я.
— На Серегу. Может, мы зря обрадовались, и это все же не он.
— Он, — кивнула я. — Красавец блондин с ямочкой на подбородке.
— Тебе нравятся блондины? — нахмурился Пашка.
— Мне вообще никто не нравится… в настоящее время.
— А чего ты с ним потащилась на поляну?
— Я тебе рассказывала: решили дождаться, когда «Тойота» проедет.
— И прямиком в кусты… «БМВ» ей мой не понравился «Я не могу заниматься любовью в машине», — передразнил он. — Предпочитаешь «Опель» с каким-то голубоглазым хмырем?
— Ты не имеешь права так разговаривать со мной! — возмутилась я.
— Правда глаза колет? Я из этого Сережи все вытрясу, про чертову поляну… и про то, чем вы там занимались.
— Придурок, я же тебе все рассказала…
— Ты расскажешь, соврать тебе ничего не стоит, в этом я давно убедился.
Я хотела вцепиться ему в волосы, но тут заявился Димка.
— Чего орем с утра? — поинтересовался он, а я решила пожаловаться:
— Твой дружок мне гадости говорит, вот что.
— Это он может. Павлик, кончай бузить, у нас есть важное дело…
Павлик полоснул меня взглядом и торопливо закончил утренний туалет. Я бестолково толклась рядом, потом спросила с легким подхалимством в голосе:
— Пашка, а как я Сережу увижу, он же прячется? Второй раз дверь он вряд ли откроет.
— Откроет! — прорычал он. — И ты мне зубы не заговаривай…
— Ничего я не заговариваю, — обиделась я и ушла в кухню пить кофе.
Пашка был темнее тучи.
— Чего это он? — влезла Анька.
Димка махнул рукой и отвернулся, она посмотрела на меня, я загрустила и пожала плечами. Димка, видя такой непорядок за столом, спросил друга:
— Ты, часом, не собрался жениться, уж больно грустный?
— На мне? — удивилась я, а Пашка рявкнул:
— Сейчас врежу!
Я не поняла, кому из нас он хотел врезать, но на всякий случай замолчала.
С завтраком было покончено, и Пашка кивнул мне:
— Поедешь с нами.
— А я? — обиделась Анька.
— А ты дома сиди.
— Почему ее берете, а меня нет?
— Ее берем для дела, а тебя бережем, потому что дело опасное. Все. Жалобы в письменном виде по понедельникам.
Мы покинули квартиру и направились к Димкиной машине, которая по-прежнему была на стоянке. Пашка-подлец держал меня за локоть и то и дело больно дергал.
— У, гад! — прорычала я, и тут очень знакомый голос за моей спиной произнес:
— Руки за голову, быстро!
Я ошалело повернулась и увидела мента, то есть Мишу. В руках у него был пистолет, или как там это называется, а выражение лица — очень решительное.
— Мишенька, — проблеяла я и заревела со страха.
— За мою спину! — скомандовал он мне, а Димке с Пашкой велел положить руки на крышу машины. — Оружие есть? — спросил он грозно.
— Спятил, командир? — удивился Пашка. — Я его с армии в глаза не видел.
— Они меня били, — пожаловалась я и в доказательство ткнула пальцем себе в глаз. — А оружие есть вот у этого, — мотнула я головой в сторону Пашки. — Он его, подлец, в штанине прячет, на щиколотке.
Миша наклонился и стал обыскивать Пашку, а я взяла кирпич, лежавший рядом с задним колесом соседского «Запорожца», и огрела им Мишу по голове. Он слабо охнул и упал на асфальт. Димка с Пашкой оттащили мента в сторону, пистолет сунули в задний карман его штанов, не очень стараясь укрыть от людских глаз, потом Димка бросился в квартиру за Анькой, а Пашка сел за руль. Через пять минут Димка с Анькой присоединились к нам, и мы помчались по проспекту.
— Куда мы теперь? — запричитала я.
— Подальше отсюда, — ответил Пашка, а Димка сказал:
— Давай к Толику! — потом повернулся ко мне и заявил: — Леди, я был не прав, вы нам подходите.
— А чего она сделала? — заволновалась Анька.
— Мента по башке кирпичом огрела.
— До чего подлый народ эти бабы! — вдруг разозлился Пашка. — Дима, ты видел? Ведь все как по нотам. «Мишенька, меня били», синяк показала, а стоило мужику спину повернуть — бац по башке. Вот так бы и убил, ей-богу!
— За что? — возмутилась я.
— Еще скажи, что не спала с ментом! — заорал он. — А то я его рожу не видел. Все яснее ясного: запудрила мужику мозги, а потом кирпичом…
— На дорогу смотри, придурок! — в ответ заорала я.
— Павлик, — полез Димка. — У женщин свои секреты. На что тебе их разгадывать? В конце концов, по башке схлопотал мент, а не ты, вот и радуйся.
— Никакого ей нет доверия. Возмущают меня такие поступки, вот так бы и врезал.
— Я тебя спасала, — перешла я с крика на отчаянный рев. — А вдруг он вас убить хотел? Ведь пистолет у него.
— За кирпич по башке мента, между прочим, срок положен, — загрустил Димка, а я заревела еще громче и горше.
— Ненормальный, я из-за тебя свободой рисковала…
— Мало мне Серегиной поляны, так теперь еще мент. Чуяло мое сердце… блондины ей не нравятся.
Анька не выдержала и заехала Пашке по уху.
— Уймись ты, придурок, нашел время выяснять отношения. Нужен ей мент, чего в нем такого особенного?
— Молчи, тоже хороша…
— А я чего? — ахнула Анька.
— Заткнитесь все! — переорал нас Димка. — Сейчас начну выбрасывать из машины на голый асфальт.
Пашка ухватил меня за локоть и прошипел:
— Скажи добром, чтоб не думалось, ведь все равно узнаю.
Говорить правду мужикам нельзя ни за какие коврижки. Потому я скорчила злобную физиономию и прошипела в ответ:
— Сам ухлестываешь за каждой юбкой, вот и мерещится. Он снял футболку, когда я ему раны промывала, и отстань.
Пашка погрозил мне кулаком и заткнулся, а я обиженно отвернулась к окну.
— Женись, Павлик, — съязвил Димка. — Вижу: созрел.
Пашка летел, не разбирая дороги, и лихо затормозил возле двухэтажного деревянного дома, недалеко от вокзала. Сказал:
— Приехали. — И пошел вперед, пнув ногой калитку.
Толик оказался тем самым парнем с забавной косичкой, который провожал нас в бане. Мужики сели в кухне, с намерением держать военный совет, нам настоятельно рекомендовали удалиться. Мы устроились в комнате перед телевизором.
— А у тебя с ментом было чего? — спросила Анька, я тяжко вздохнула, а она виновато добавила: — Я ж по-дружески спрашиваю… Он симпатичный? Не жалко его кирпичом?
— Мало мне Пашки? — проворчала я.
— Пашка втюрился, дело ясное. Все смешочки, хиханьки да хаханьки, а тут — смотри, как завелся… А уж как заведется, сливай воду, глуши мотор, одно слово: Бес.
Я кусала губы и упорно молчала. Где-то через час в комнату заглянул Пашка.
— Ребята звонили, мент, как видно, очухался и намылился к брату. Был у него минут пятнадцать, потом оба вышли и куда-то отправились на машине мента. Думаю, Серега рассказал про мой визит, братан всполошился и решил его перепрятать.
— Парни мента не потеряют? — деловито спросила Анька.
— Борька не потеряет. Значит, так: ждем, когда Серега заляжет в новой норе, звоним Мальчику и едем общаться. Тебе придется с нами, — заявил он мне.
— Хорошо, — пожала я плечами, хотя встреча с Мальчиком не обещала мне ничего хорошего.
— Бесик, — запричитала Анька. — Может, по-другому как? Боюсь, не потянете…
— Потянем, — заверил Пашка. — Едем мы не права качать, а по-доброму договариваться. То, что мент в этом деле по уши увяз, Мальчика удивить не должно. Его ребятам я в свое время об этом откровенно намекнул, и они имели возможность пораскинуть мозгами… Тем более другого выхода у нас все равно нет: либо сматываться из города, либо договариваться.
— Я не могу сматываться, — испугалась Анька. — У меня работа, квартира…
— Тогда и болтать нечего.
Толик стал звонить по телефону, Димка устроился у телевизора рядом с Алькой, а я пошла в другую комнату, где на диване с хмурым видом полулежал Пашка. Закрыла дверь и покосилась на него, а он на меня.
— Когда поедем? — кашлянув, поинтересовалась я.
— Когда все соберутся.
— Наверное, на это время понадобится… — Я присела на краешек дивана и добавила: — Ты совершенно напрасно подозреваешь меня, и кирпичом я его треснула с перепугу, а теперь очень переживаю, как бы не угодить в тюрьму.