Эрин двинулась остановить их, но Джордан схватил ее за руку.
В этом сражении им не победить, а любая агрессия может кончиться тем, что все их друзья погибнут от мотыльков.
Исполины грубо, но внимательно осмотрели безвольное тело, исторгнув стон из груди подростка, оглушенного морозом и наркотиком. И бесцеремонно вздернули его на ноги.
– Что вы хотите с ним сделать? – спросила Эрин.
– Не ваше дело.
– По-моему, его можно вести, – сказал один из двоих. – Он потерял много крови, но кажется достаточно сильным.
– Очень хорошо, – Искариот приглашающим жестом протянул руку к Батори. – Не желаете ли пройти со мной?
Элисабета выпрямилась.
– Почту за честь возобновить наше знакомство. – Она подняла руку, демонстрируя наручники. – Но, сдается мне, в данный момент я связана с другим.
– Освободите ее.
Христиан заколебался, но Рун кивнул ему.
– Делай, как он велит.
Больше провоцировать этого человека никто не желал. Присев, Христиан пошарил в кармане Надии и достал крохотный ключик. Графиня выставила руку так, будто на ней был надет драгоценный браслет. Христиан разомкнул наручники.
Освободившись, Батори подошла к Искариоту.
– Благодарю вас, сэр, за выказанное вами благоволение, каковое вы всегда проявляли к нашей фамилии.
Иуда почти не обратил на нее внимания, чем заставил графиню раздраженно поджать губы. Затем достал из кармана большой пистолет, направил его вперед и выстрелил.
Эрин вздрогнула от грохота, но выстрел был направлен не в нее.
Ладонь Джордана, державшая ее за руку, разжалась и скользнула прочь. Он опустился на снег рядом с Эрин.
Рыдая, она упала рядом с ним на колени. На левой стороне его груди расползалось мокрое пятно. Она разорвала его рубашку, открыв пулевое отверстие. Кровь толчками вырывалась из раны, растекаясь по голубым линиям вытатуированной на нем молнии, сбегая с груди и растекаясь под ним лужей.
Эрин плотно зажала отверстие ладонью. Пальцы покрыла скользкая теплая кровь. Он будет в порядке. Ничего страшного. Но сердцем она знала, что это не так.
– Зачем?! – крикнула она Искариоту.
– Сожалею, – бесстрастным тоном отозвался тот. – По словам пророчества, только вы трое во всем мире могли уповать воспрепятствовать мне, остановить надвигающийся Армагеддон. Чтобы предсказание не сбылось, один из трио должен умереть. После этого двое других роли уже не играют. Так что я отдаю ваши жизни вам. Как я сказал, я не мелочен, а просто расчетлив.
Он пожал плечами.
Эрин спрятала лицо в ладонях, но от правды так просто не скроешься. Своей сообразительностью она убила Джордана. Спасая Руна, обрекла на смерть человека, которого любила.
Помешать Искариоту не удастся.
Если Рыцарь Христов останется в живых, то Воитель Человечества должен умереть.
Грудь Джордана под ее ладонями больше не вздымалась. Кровь продолжала растекаться по снегу, исходя паром. В его открытый голубой глаз упала снежинка и тут же растаяла.
Он не моргнул.
– Вы не можете ему помочь, – шепнул Христиан.
Она отказывалась поверить в это.
Я могу помочь ему. Я должна помочь ему.
С залитым слезами лицом, она задыхалась от рыданий. Джордан не может умереть. Он всегда был сильным, всегда выкарабкивался. Он не может умереть от простого пулевого ранения. Это неправильно, и она не позволит этому случиться.
Эрин подняла глаза на Христиана, вцепившись в его штанину окровавленной рукой.
– Вы можете вернуть его. Сделайте его одним из вас.
Он посмотрел на нее в ужасе.
Ей было наплевать.
– Обратите его. Вы должны это ему. Вы должны это мне.
– Даже не будь это запрещено, – покачал головой Христиан, – поделать я уже ничего не могу. Его сердце уже остановилось. Слишком поздно.
Она смотрела на него во все глаза, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
– Извини, Эрин, – промолвил Рун. – Но Джордан ушел по-настоящему.
Скрип снега подсказал ей, что кто-то приближается, но ей не было до того ни малейшего дела. Рука с потрескавшейся, кровоточащей кожей коснулась груди Джордана.
Подняв голову, Эрин увидела, что мальчик присел рядом, хотя едва держится на ногах. Он сбросил с плеч куртку – куртку Джордана – и вернул прежнему владельцу, бережно укрыв ею рану. Облизнул потрескавшиеся губы.
– Спасибо.
Эрин понимала, что он благодарит Джордана отнюдь не только за куртку.
– Довольно, – бросил Искариот, слыша, что сирены завывают уже совсем близко. – Забирайте его.
Один из его дюжих помощников подхватил мальчика, как мешок картошки, и понес в руках. Тот вскрикнул от грубого обращения, свежая кровь закапала из его многочисленных ран, проплавляя дыры в снегу.
Эрин приподнялась, желая вступиться за мальчика.
– Пожалуйста, не делайте ему больно!
Ее попросту проигнорировали. Искариот повернулся, галантно выставив руку, и Батори приняла ее, положив свою белую ладонь в сгиб его локтя и тем самым объявляя, что выбрала, за кем идти.
– Останься, Элисабета! – взмолился Рун. – Ты не знаешь этого человека.
Графиня коснулась шарфа, прикрывающего едва затянувшийся порез на шее.
– Зато, возлюбленный мой, я знаю тебя.
Корце, покрытому мотыльками, оставалось лишь бессильно смотреть им вслед.
Эрин вернулась к телу Джордана. Она ласкала его безжизненные щеки, чувствуя под пальцами колкую щетину. Коснулась его верхней губы, затем склонилась, в самый последний раз поцеловала его губы – уже холодные, почти как у Руна.
И сердито прогнала эту мысль.
Обок нее двое сангвинистов читали молитву. Она узнала слова, но не проронила ни звука. Молитвы ее не утешат.
Джордан умер.
И никакими словами этого не поправить.
Глава 29
19 декабря, 22 часа 11 минут по центральноевропейскому времени
Кумы, Италия
Леопольд стоял на берегу синего озера в южной Италии, в недвижных водах которого отражался свет звезд. Он сделал глубокий вдох, готовясь к предстоящему. Уловил в воздухе следы серы – запах слишком слабый, чтобы его учуял смертный, но все-таки сохранившийся и выдающий вулканическую природу Авернского озера. Крутые склоны древнего кратера поросли густыми лесами. Россыпь огней по ту сторону воды указывала отдаленные усадьбы и фермы, а еще дальше на горизонте сиял ночной Неаполь.
В прошлом был период, когда от озера валил пар, настолько насыщенный вулканическими газами, что пролетавшие над ним птицы падали на землю. Даже само название – Avernus – означает «лишенное птиц». Древние римляне верили, что вход в преисподнюю находится где-то близ этого озера.
Как же правы они были…
Он оглядел безмятежные синие воды, воображая, как это мирное место рождалось в огне, из лавы, взмывающей к небесам, сжигая землю, убивая всякую тварь ползучую, ходячую и летучую. Теперь же здесь раскинулась покойная долина, дающая кров птицам, рыбам, ланям и кроликам. Окружающие сосновые леса и кусты так и кишат жизнью.
Он усвоил этот урок.
Порой огонь необходим для очищения, чтобы принести крепкий мир.
На это и уповал Леопольд – принести спасение миру через пламя Армагеддона.
Он взирал на озеро, немного задержавшись здесь, чтобы возблагодарить Бога за спасение жизней находившихся в поезде. Он позвонил Окаянному после осмотра собственного гроба в Кастель-Гандольфо, в результате чего узнал, что остальные выжили, что Окаянный заключил соглашение с русским монахом, чтобы тот заманил остальных в ловушку в Стокгольме.
Собравшись с духом для выполнения долга, Леопольд повернулся к озеру спиной. Его кожаные сандалии зашаркали по красной вулканической почве тропы, ведущей к гроту Кокцея. Это древнеримский тоннель в километр длиной, проложенный еще до рождения Христа, тянущийся от озера до руин древних Кум на дальней стороне стены кратера. Тоннель, пострадавший во время Второй мировой войны, был закрыт для публики и теперь служит идеальным секретным местом.
Леопольд добрался до входа – арки из темного камня, перекрытой стальными воротами. Ему пришлось чуть поднапрячься, чтобы сломать замок и проскользнуть внутрь. Потом – на четвереньках, а где и ползком преодолевать завалы скальной породы, чтобы добраться до главного тоннеля. Дальше путь был свободен, и Леопольд побежал в темноте, не утруждаясь скрывать своей сверхъестественной быстроты. Никто здесь его не увидит.
Замедлил шаг он лишь на подходе к дальнему концу, где тоннель выходит к руинам снаружи кратера. Снаружи Леопольд ощутил прохладный бриз со стороны недалекого моря. Над головой у него, возносясь над долиной, высился храм Аполлона – древний комплекс, ныне представляющий собой разбитые колонны, каменные амфитеатры и крошащиеся фундаменты давным-давно разрушенных строений. Но Леопольда интересовал вовсе не храм. От входа в тоннель он повернул вправо, нырнув в другой тоннель. Здесь коридору, вырубленному в желтом камне, придали трапециевидную форму – узкий у основания, он расширяется кверху, так что стены наклонены наружу[20].
Это вход в грот Кумской Сивиллы, не ведающей времени вещуньи, упомянутой Вергилием и запечатленной в Сикстинской капелле, где она входит в число пяти провидиц, предсказавших рождение Христа.
Леопольд получил предельно точные инструкции о том, что делать дальше. К этому моменту Окаянный уже должен был заполучить Первого Ангела. Леопольд должен сделать то же самое с другим. Мороз продрал его холодную кожу, грозя погнать его прочь.
Как смею я покушаться на подобное?
Но он представил себе Авернское озеро, где мир и покой родились из огня и серы. Нельзя отступаться, когда цель так близка.
Коридор протянулся на сотню ярдов в глубины под кратером. Вергилий утверждал, что путь к сивилле стократен, намекая на лабиринт, погребенный под этими руинами. То, что видно туристам, – лишь мизерная частичка истинного логова провидицы.