С ней явно что-то происходит. Настроение сменилось моментально.
В зале, пока Рэйчел обслуживает появившихся посетителей, я наблюдаю за Китом. Он меняет фильтр и отмеряет кофе. У него красивые руки с длинными пальцами. Его черные волосы торчат из-под шапочки. И он очень симпатичный. Но меня немного смущает его взгляд. Зеленые глаза, кажется, умеют заглядывать прямо в душу.
– Я бы мог подумать или даже сказать, что прямо сейчас ты пялишься на меня, Мадлен. Но, зная тебя, разглядываешь меня ты по другой причине. – Кит отрывается от работы и поворачивается ко мне.
Он улыбается, и я вынуждена улыбнуться в ответ.
– Ладно, ты меня поймал.
– Так о чем ты думаешь? – спрашивает он.
– Рэйчел запретила мне спрашивать тебя о чем-либо, так что я не смогу ответить тебе.
– О, – улыбка Кита меркнет. – Побудь у кофемашины пару минут, пожалуйста, я за мешком.
Кит уходит и передо мной появляется Рэйчел.
– Что ты ему сказала?
– Ничего. Мы просто поболтали, как всегда.
– Я же вижу, что ты хочешь мне что-то сказать, – говорит она. – Скажи.
– Мы можем поговорить в другом месте. Уж точно не здесь.
– Нет уж, скажи сейчас.
Меня начинает раздражать то, как она обращается ко мне. Всего за час она взбесила меня так, как не бесила все три года, что мы дружим.
– Хорошо! – Я хлопаю ладонью по стойке. – Я не думаю, что Кит заинтересован в тебе. По-моему, его нужно совсем другое от тебя. Но нужно ли тебе это?
– Прекрати это делать, – шипит она.
– Делать что? – Я не понимаю, почему она злится на меня? Сама просила правду.
– Вести себя так, будто не замечаешь, как он на тебя смотрит.
– Что? Ты в своем уме?
– Его глаза постоянно на тебе, Мадлен. Не верю, чтобы ты не замечала.
– Это полная чушь! Что ты несешь, Рэйчел.
– Тише, – Рэйчел смотрит в сторону, куда ушел Кит. – Он… спрашивал о тебе, когда мы были вместе. – В ее глазах появляются слезы. – Он мне очень нравится. Не думала, что мы с тобой окажемся в такой ситуации, и мне очень больно.
– Но…
– Просто знай это.
С этими словами она отходит и не разговаривает со мной до конца рабочего дня.
Я правда пытаюсь ее понять. Но моей вины в случившемся нет. Я сбита с толку этой новостью и намеренно избегаю Кита. Меня не покидает мысль о том, что сказала Рэйчел. Она не думала, что мы окажемся в такой ситуации? В какой? Кит совершенно меня не интересует, у меня есть Стайлз.
Пролетает еще одна суматошная неделя. Рэй приветствует меня в школе и на работе сквозь зубы, а я и не стараюсь все прояснить. Мне не за что просить прощения. Все думают, что она злится на нас за то, что мы что-то скрываем. И лишь я знаю главную причину. Об том случае я никому не рассказала. Стайлз бы дико разозлился, а Бритт бы только закатила глаза. Вообще об этом просто хочется забыть. Надеюсь, Рэйчел перестанет так себя вести и все будет по-прежнему.
Слухи о Кирстен все еще не умолкают и сочиняют все больше и больше. Зак сказал, что врежет каждому, кто посмеет впутать в эту историю ребят из футбольных и баскетбольной команд. Он уверен, что никто из них на такое не способен. Что ж, отчасти он прав. Сам бы Стайлз никогда такого не сделал. Он просто это позволил.
Оправданий может быть сколько угодно, но фото все еще гуляют по простору интернета. Стив рассказал, что родители Кирстен делают все возможное, чтобы удалить их из сети.
Субботним вечером мы со Стайлзом сидим у него дома и дочитываем «Дориана Грея». Его мама уехала в Бостон к его отцу и прихватила с собой Чарли и Ханну.
Мы наслаждаемся полной свободой в огромном доме. Я сижу, как обычно, на высоко поднятых ногах Стайлза и читаю очередную главу вслух. В комнате играет одна из любимых пластинок Стайлза.
– Я придумала, что подарю тебе на твой день рождения, – резко захлопнув книгу, говорю я.
– Да? Мой день рождения только…
– Двадцатого августа. Знаю, но время летит очень быстро.
– Намекнешь?
– Нет.
– Мадлен, зачем тогда сказала?
– Мысли вслух. Прости.
Он хватает меня за ногу и кусает за лодыжку.
Наш идеальный вечер нарушают Макс и Стив, ворвавшись в комнату.
– Эй, стучаться не учили? – кричит Стайлз, опустив меня на пол и встав на ноги.
– Прости, друг. Срочные новости, – запыхаясь, произносит Стив.
Макс стоит позади него со смесью страха и потерянности на лице.
– Что случилось? – спрашивает Стайлз, переводя взгляд с одного на другого.
– Примерно полчаса назад я случайно подслушал разговор родителей. Кирстен беременна.
Глава 17 – Стайлз
– Это точно?
Макс стоит, прислонившись к стене, и молчит, разглядывая свои ботинки.
– Не знаю, – отвечает Стив и садится на кровать. – Если мои родители это обсуждали, значит, правда.
Мы все молчим. Мадлен кладет книгу и поднимается с пола.
– Макс, – говорит она, глядя на него.
Он поднимает голову и смотрит сначала на Мадлен, потом на меня.
– Мы предохранялись, – наконец, выдавливает он из себя. – Это невозможно. По крайней мере, не со мной.
– Она может врать, – поддерживает его Стив. – Ей же нужно как-то отомстить за эти фотки.
Мы напрягаемся и переводим взгляды друг на друга.
О чем он? Что знает Стив?
– Мстить за фотки? – спрашивает Макс, словно не понимая.
– Сам подумай. – Стив встает с кровати и начинает рассуждать. – Кто-то делает компромат на Кирстен Адамс, фотки разлетаются, родители увозят ее в другую школу. Прощай популярность и свобода! Потом выясняется, что она беременна. Я знаю Кирстен, она будет себя обелять и защищаться. Не парьтесь.
Я облегченно опускаю напряженные плечи.
– Ну, возможно это секрет. Ты ведь подслушал, – говорю я. – И не понимаю, как можно себя обелить, притворившись беременной.
– Может она и не врет, – говорит Мадлен. – Вы же ничего еще не знаете.
Макс тяжело вздыхает. Я не перестаю смотреть на брата. Он же не идиот, верно? Черт.
– Ладно, мне нужно идти. – Стив подходит к Максу и хлопает того по плечу. – Если это правда, не паникуй.
Сказав это, Стив уходит.
– Это ведь исключено? – обращаюсь я к Максу, как только шаги Стива затихают.
– Абсолютно. – Макс уверено поднимает голову и смотрит на меня. – Не знаю от кого она залетела, но я к этому не причастен.
– Ладно, выясним все позже. Ничего еще не известно. – Я стараюсь не думать о худшем.
– Я буду у себя. – Макс выходит из комнаты.
Мадлен обнимает меня сзади за талию.
– Это становится проблемой, – бормочет она мне в спину.
– Да.
Мы стоим так еще минуту, думая об этом. Наконец, я поворачиваюсь к Мадлен и запускаю пальцы в ее длинные волосы и оставляю на ее губах быстрый поцелуй. Затем поднимаю с пола книгу, которую она мне подарила и размахиваю ею.
– Моя очередь читать.
На следующий день после школы я ищу Макса. В его комнате его нет, в подвале тоже. Пешком он уж точно никуда не денется. На лестнице я натыкаюсь на Кэтрин, учительницу Ханны.
– Привет, Стайлз, – улыбается она.
– Привет, Кэтрин. Как ты?
– Все хорошо. Мы уже закончили. Как ты вырос, давно тебя не видела.
– Когда ты выйдешь замуж, Кэтрин? – спрашиваю ее. Я знаю ей двадцать шесть, и она заядлая феминистка. Мне нравится ее подкалывать по поводу замужества.
Она поджимает свои губы, накрашенные яркой помадой.
– Не зли меня, мелкий. Мы это уже проходили.
Я смеюсь над ней.
– Ты только что сказала, что я вырос.
– Ха. Вырос. Сколько тебе? Пятнадцать?
– Семнадцать, и я женюсь раньше двадцати шести, это уж точно.
Кэтрин смеется и проходит мимо меня к двери.
– Какой ты романтик, Стайлз. Мне пора.
– Ты не видела Макса, Кэтрин?
– Тот симпатичный блондин, который не давал нам с Ханной спокойно заниматься?
– Да, это он.
– Он с Ханной в игровой комнате. – Она открывает дверь. – Пока, Стайлз.
– Удачи, Кэт.
Она исчезает за дверью, и я поднимаюсь наверх.
В игровой комнате громко орет Губка Боб, которого Ханна смотрит постоянно. Она развалилась на большом диване, и рядом с ней закинув руки за голову, лежит Макс.
– Стайлз! – кричит Ханна, когда я вхожу, и бросается ко мне.
– Эй, принцесса. – Я подхватываю ее на руки и подбрасываю в воздух.
Ее кофточка слегка задирается, и я замечаю, как Макс смотрит на открытые шрамы Ханны. Он знает, что с ней случилось. Он знает, что виноват я. Но мы никогда не говорили об этом.
Я опускаю Ханну на диван и поправляю ее задравшуюся кофточку.
– Ты не виноват. – Макс внимательно смотрит на меня.
– Ты знаешь, что это не так.
Он садится на диване и стаскивает с себя футболку. На его торсе едва заметный с годами побледневший шрам. Прямо над шрамом татуировка с изображением Гая Фокса с розой, которая частично ее скрывает. Эту татуировку он набил в шестнадцать, насмотревшись фильмов и бунтуя против системы. Любой системы. Макс всегда был бунтарем.
– Ты боишься, что она не простит тебя, когда вырастет и все узнает, – продолжает он. – Это, – он показывает пальцем на свой шрам, – сделал мой отец. Я простил его, потому что он просил, и я не помню, что он сделал. Все совершают ошибки, Стайлз. Она простит тебя. Ты все, что у нее есть. Прекрати страдать, в конце концов.
Возможно, они правы: Мадлен, Макс, Чарли… Я ценю, что Макс считает так же. Мы никогда так не были особо близки. Никогда не говорили о том, что случилось с ним в детстве. Это была случайность. Его отец любил его, и наверняка, так же мучился, как я, видя последствия своей ошибки.
Я просто киваю Максу, и он снова натягивает футболку. Он не привычно тихий сегодня. Ни замашек, ни шуточек, ничего.
– Макс, – тихо зову его я. – Что с тобой? Скажи мне. Есть ли хоть малейший шанс, что она могла забеременеть от тебя?
Он хмурится и одергивает футболку.