Король поднял свои светлые брови.
— Вы действительно этого хотите? Ну, хорошо, — он повернулся к Эшеру, — это дело касается тебя и твоего народа, Эшер. Удовлетвори любопытство Главного Мага и мое, скажи, что ты думаешь по этому поводу.
Эшер, оробев, закусил губу. Теперь все члены Совета смотрели на него. Вся эта ситуация ему страшно не нравилась. Новые брюки были ему слегка тесны, и он не мог сунуть руки в карманы по своему обыкновению. Поэтому Эшер скрестил их на груди и с важным видом нахмурился.
— Вы хотите знать мое мнение? — спросил он, переводя взгляд с Главного Мага на короля и обратно. — Я не считаю себя виноватым в том, что натворил этот глупец, ваше величество. На вашем месте я отрубил бы этому ублюдку голову без суда и следствия. Это было бы хорошим уроком для тех, кто пытается лезть не в свои дела.
Жрец Холз наклонился вперед.
— Вы слишком суровы, молодой человек.
— Вы так думаете? Послушайте, сударь, я не очень-то религиозный человек, но, мне кажется, я смогу различить, что хорошо, а что плохо. Олки не занимаются магией. И если кто-то из них пытается сделать это, то он поступает плохо. И ему не следует отпираться и заявлять, что он не знал законов. Все этот человек знал и сознательно нарушил запрет.
— И тебя не пугает мысль о том, что один из олков примет столь ужасную смерть? — медленно произнес король.
Эшер пожал плечами.
— Нет. Он ее заслужил.
— Так, ты предаешь собственный народ, — заявил Конройд Джарралт.
Эшер усмехнулся.
— Никого я не предаю! Но я должен прежде всего хранить верность королю и чтить законы. По-вашему, я не прав?
— Оставьте его в покое, Конройд, — приказал Главный Маг и обратился к королю: — Я считаю, что его высочество прав. Пусть Эшер остается на посту его помощника, он может принести нам пользу. Преступник предстанет перед судом, но олки увидят, что мы продолжаем заботиться об их благополучии, несмотря на то, что один из них нарушил священные законы Барлы.
Король кивнул.
— Ваше мнение, мой друг, как всегда, совпадает с моим. Да будет так, как вы сказали. — Борн взглянул на Эшера. — А теперь оставь нас, возвращайся к исполнению своих обязанностей и держи язык за зубами. Никто не должен знать о страшном преступлении до тех пор, пока мы не объявим о нем официально.
Чувствуя огромное облегчение, Эшер поклонился сначала королю, а потом членам Тайного Совета.
— Хорошо, ваше величество, — сказал он и вышел из зала заседания.
Вернувшись в Башню, Эшер взял у Уиллера экземпляр списка намеченных на следующую неделю дел и встреч принца, заказал себе обед на кухне и устроился в кабинете, чтобы поесть и поработать до возвращения Гара.
Принц вернулся через три часа и выглядел очень усталым. Опустившись в кресло, он положил ноги в пыльных сапогах на край письменного стола своего помощника.
— Что ты делаешь?
Эшер отложил в сторону перо.
— То, что вы мне велели.
— Ах да. — Гар забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Ты уже закончил.
— Почти.
Гар кивнул.
— Хорошо. У меня есть к тебе один вопрос. Скажи, ты действительно придерживаешься такого мнения?
Эшер насторожился.
— О чем вы?
— О том, что твоему соплеменнику надо отрубить голову без суда и следствия. Ты действительно так думаешь?
«Вот он о чем!» — подумал Эшер. Со вздохом отодвинув в сторону бумаги, он откинулся на спинку стула и, вытянув ноги, положил их на стол. Раз принц считает это приличным, он последует его примеру.
— Конечно, я так думаю, — ответил Эшер. — Неужели вы полагаете, что я стал бы врать и притворяться?
Гар нахмурился.
— Нет. Но с Джарралтом так трудно разговаривать, что я подумал…
— Да, он настоящий ублюдок. Вы говорили, что он будет вставлять мне палки в колеса. Но, оказывается, дела обстоят еще хуже. Этот парень ненавидит меня лютой ненавистью. Если бы он мог, то раздавил меня как паука…
— Не волнуйся, — успокоил его Гар. — Это была обыкновенная вспышка гнева. Не обращай на него внимания. — Принц задумчиво смахнул пыль с колена. — Надеюсь, ты не считаешь всех нас, доранцев, такими же высокомерными, как Джарралт. Некоторые доранцы мечтают о возвращении прежних порядков, когда наша магия была ничем не ограничена. Я считаю их недалекими людьми. Такая магическая практика разрушает нас, из-за нее мы покинули землю предков и изменились до неузнаваемости. Кроме того, большинство заклинаний и магических действий с тех пор было предано забвению. Но даже если бы мы их помнили, законы Барлы запрещают нам использовать неограниченную магию. Наказания, предусмотренные за нарушение этих запретов, суровы. Эшер хмыкнул.
— А если бы один из доранцев подвергся такому наказанию за дело, вы сочувствовали бы ему?
— Скорее всего нет, — вздохнув, ответил Гар.
— В таком случае, почему вам не нравится, что мне дела нет до того дурачка, которого сейчас под конвоем везут в столицу?
— Его зовут Тимон Спейк, — сказал Гар, — он из Бейсингдауна.
— Никогда не слышал о нем. Но даже если бы и слышал…
— Договаривай! Что было бы, если бы ты слышал о нем раньше? А что, если бы закон нарушил не какой-то там незнакомец, а Мэтт? Ты с такой же уверенностью говорил бы тогда, что ему следует отрубить голову?
— Мэтт никогда не нарушил бы законы Барлы. Он не дурак.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Эшер вздохнул.
— Гар, чего вы от меня хотите? Это же закон, его нужно соблюдать. Мы с вами не можем менять законы, как нам захочется, прощая тех, кого мы знаем.
Гар затопал ногами.
— Нет! Нет! Я хочу вовсе не этого… я…
— Нужно, чтобы все жили по одним и тем же правилам, — перебил его Эшер. — Чтобы все были равны перед законом. Иначе лодка, в которой мы все находимся, начнет раскачиваться и в конце концов перевернется, все мы окажемся в воде, и многие из нас утонут.
— Я это знаю, — глухо сказал Гар.
— Отлично. В таком случае давайте обсудим список дел на следующую неделю. Я тут сделал кое-какие пометки. Если вы пообещаете мне, что не будете смеяться, я зачитаю свои замечания и предложения.
— Хорошо, постараюсь не смеяться, — сказал Гар.
Обсуждение расписания встреч и совещаний длилось до конца дня. У Эшера гудела голова. Он плохо разбирался во всех этих Объединениях скотоводов, Гильдиях пекарей, горняков и виноделов.
Гар коротко рассказал своему помощнику об истории их создания и о нынешних проблемах. В конце концов Эшер понял, что его замечания и предложения смехотворны, и отказался от них. Его пугали те огромные задачи, которые предстояло решить им с принцем.
Теперь ему казалось, что пятьдесят тринов в неделю — недостаточная плата за такой нелегкий труд.
Они закончили обсуждение, когда уже сгустились сумерки. Эшер со стоном откинулся на спинку стула и потер глаза.
— Не представляю, как бы вы справились со всем этим без моей помощи, — промолвил он. — Неужели король тоже завален работой?
Гар кивнул.
— Да, у него очень много дел. Именно поэтому он возложил часть обязанностей на меня. Видя, что я с ними успешно справляюсь, он постоянно увеличивает нагрузку.
Эшер усмехнулся.
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, да?
— Похоже на то. — Гар подавил зевок. — Надеюсь, тебя не пугает эта лавина дел. Большинство проблем можно решить путем переговоров. Люди любят, когда их внимательно выслушивают. Как только ты поближе познакомишься с…
В этот момент раздался стук в дверь. В комнату вошел Реми и, поклонившись, протянул принцу записку.
— Прошу прощения, ваше высочество. Записка из дворца.
Взяв записку, Гар отпустил посыльного. Развернув листок бумаги, он пробежал его глазами и вздохнул.
— Тимон Спейк доставлен в караульное помещение, — сообщил он. — Утром состоится предварительный допрос в присутствии членов Тайного Совета.
— И что это значит? — спросил Эшер.
— Это означает, что он должен будет ответить под присягой на вопрос, признает ли себя виновным. Если он скажет «нет», то предстанет перед открытым судом, и его вина будет доказываться в судебном процессе. Там же будет определяться и мера наказания.
— А если он скажет «да»?
Гар помрачнел.
— Тогда он не доживет до следующего рассвета.
— Его казнят так быстро? — удивился Эшер.
— А зачем продлевать агонию? Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Эшер. Сходи в здание караульни и удостоверься в том, что этот Тимон Спейк ни в чем не нуждается. Пусть его поместят в удобную комнату, накормят досыта и ничем не досаждают. В настоящее время он всего лишь обвиняемый, а не осужденный. Однако его подозревают в столь чудовищном преступлении, что я опасаюсь за его жизнь.
Эшер оторопел.
— Вы думаете, что даже в здании караульни ему грозит опасность?
— Капитан Оррик — порядочный человек и превосходный офицер, — осторожно сказал Гар. — Но его могут захлестнуть чувства. Я хочу, чтобы он и его подчиненные хорошо поняли, что нельзя устраивать самосуд над этим человеком.
— Вы хотите, чтобы я прямо сейчас отправился туда? — пряча свое недовольство, спросил Эшер.
— Да. — Гар взял перо и бумагу и быстро написал записку. — Передай это Оррику. Здесь написано, что ты действуешь от моего имени, и он должен во всем подчиняться тебе.
— Но он может не поверить, что это вы написали, — сказал Эшер. — А если этот Оррик заявит, что я подделал вашу подпись, и решит, что я нахожусь в сговоре с Тимоном Спейком и хочу помочь ему бежать?
Гар, нахмурившись, взял записку из рук Эшера и направился к двери. Эшер последовал за ним. Они спустились на первый этаж в кабинет Даррана.
— Что-то случилось, ваше высочество? — спросил личный секретарь принца, увидев Гара.
Гар капнул на сложенную записку темно-красного воска и запечатал ее своим фамильным перстнем с гербом королевского дома.
— Немедленно пошлите курьеров, — сказал он Даррану, — я отменяю все встречи, намеченные на завтра.