Лицо Уиллера пошло красными пятнами.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Эшер усмехнулся. Он был рад тому, что уличил Уиллера в неблаговидных поступках. Теперь ему по крайней мере не придется извиняться перед этим слизнем. Поставив ногу на подножку кареты, Эшер перегородил выход из нее. Уиллер оказался в ловушке.
— Думали, что я ни о чем не узнаю и ничего не замечу? Считали меня слепым, как летучая мышь, и глухим, как пень? Но я все видел! Я видел, как вы с Дарраном пытались вставить мне палки в колеса и поссорить меня с принцем. Но, поверьте, я не дурак. Я разгадал ваш замысел и сумел выйти сухим из воды.
Кровь отхлынула от лица Уиллера.
— Это клевета! Вы наговариваете на меня! Вы лжец! Вы постоянно лжете!
Эшер, усмехнувшись, допил залпом остатки вина.
— Вы слизняк, Уиллер. Я мог бы раздавить вас, но мне не хочется пачкать сапоги вашей слизью!
Уиллер наклонился вперед. Чернильница, стоявшая на откидной полке, перевернулась, и чернила залили красные подушки сиденья. Однако он не замечал этого, в его глазах светилась ненависть, пухлые руки сжимались в кулаки.
— Будьте осторожны, Эшер, — прошипел он. — Или вы думаете, что я — единственный, кто ненавидит вас? Множество людей терпеть вас не могут, но им не хватает храбрости заявить вам об этом. А знаете, почему вы не нравитесь им? Потому что вы неприкосновенный. Вы общаетесь на равных с его высочеством. И тем не менее вы — один из нас, а доранцы никогда не будут относиться к вам, как к соплеменнику.
Эшер рассмеялся.
— Я никогда не хотел принадлежать к их числу. Это вы об этом мечтаете, Уиллер, а не я.
Уиллер вздрогнул так, словно получил удар в лицо.
— Это клевета! Заберите свои слова назад, Эшер! Я требую этого!
Покачав головой, Эшер убрал ногу с подножки кареты. Уиллер сверлил его злобным взглядом, задыхаясь от ярости.
— Вы — жалкий человечишко.
Уиллер рванулся с сиденья. Тетрадь, перо и чернильница упали на пол. Помощник секретаря дрожал всем телом. Он был готов вцепиться в горло своему обидчику.
— Лучше себя пожалейте! Обещаю, настанет день, когда вы припомните мои слова!
Протянув руку, Эшер похлопал Уиллера по пухлой, гладкой щеке.
— Не надо угрожать. Ваши угрозы — бессмысленное сотрясение воздуха. У вас не хватит ни мозгов, ни духу осуществить их.
Уиллер отпрянул от него, и Эшер расхохотался. Потеряв равновесие, толстяк свалился на пол между двух сидений и застрял там, как сосиска в булочке.
Негромко насвистывая, Эшер направился назад к палатке принца. Гару уже подали обед, и он с наслаждением поглощал мясо, хлеб с маслом и салат. В палатке был накрыт стол. На белоснежной скатерти сверкали серебряные блюда и приборы. От аппетитных запахов горячей пищи потекли слюнки. Он умирал от голода. Кивнув слуге, Эшер без приглашения сел за стол.
— Ну, что, виделся с Уиллером? — с набитым ртом спросил Гар. — Он удовлетворен?
— О да, — сказал Эшер, беря из рук слуги тарелку с горячим мясом. — Он остался доволен.
Принц не уловил в голосе своего помощника саркастических ноток.
— Отлично, — сказал Гар, поднимая свой бокал. — А теперь ешь побыстрее, скоро отправляемся в путь.
Эшер закатил глаза.
— Хорошо, ваше высочество, как вам будет угодно.
Гар швырнул в него корку хлеба, и Эшер рассмеялся.
Пообедав, они снова отправились в путь и ехали по равнине до самого заката. Когда уже начали сгущаться сумерки и на небе появились звезды, путники добрались до деревушки Флет-Айрон, где находился постоялый двор «Кричащая сова». Остановились на ночлег. Несмотря на непривычную обстановку, принц заснул быстро — путешествие утомило его.
Проснулся он через несколько часов от шума дождя, барабанившего по крыше. Странно. Откуда мог взяться дождь? Король еще слишком слаб, чтобы заниматься погодой. Дурм запретил ему на время делать это. Но тут Гара осенило. Фейн! Это она воспользовалась представившейся возможностью заняться магией.
В течение трех месяцев Фейн осваивала искусство заклинания погоды и прошла обряд посвящения в Заклинательницы. В честь этого во дворце устроили праздничный обед. Сидя за столом, король светился от гордости за дочь, а растроганная королева даже всплакнула. Тогда Гар тоже радовался успехам сестры, но сейчас, после разговора с матерью, уже не знал, как относиться к такой активности Фейн.
«Твой отец терял кровь капля за каплей на протяжении всего этого времени, начиная со своего первого заклинания дождя», — вспомнил он слова матери.
Гара пугала мысль о том, что рано или поздно из отца вытечет вся кровь, и он умрет. Чувствуя, что задыхается от боли и страха, принц стал убеждать себя в том, что мать не права. Король непременно выздоровеет! Дурм и Никс в один голос утверждали это. Главный Маг — лучший друг короля, он не мог лгать, выдавая желаемое за действительное…
Но если Дурм верит в выздоровление короля, тогда зачем совершил обряд посвящения Фейн в Заклинательницы Погоды на год раньше запланированного времени? Почему Фейн приступила к магическим действиям в Палате Заклинания? Может быть, хотела спасти отца, продлить ему жизнь, взяв на себя его обязанности?
Гар беспокойно ворочался в постели, слушая, как в окна барабанит дождь, вызванный его сестрой. Принца одолевали тревожные мысли.
Его сестра впервые совершила обряд заклинания погоды. Гар, казалось бы, должен был радоваться и гордиться ею. Несмотря на ссоры и взаимное непонимание, он все же любил Фейн, хотя она часто выводила его из себя. Принц отдавал сестре должное. Она пожертвовала многим ради своего призвания. Фейн лишилась детства, отказалась от нормальной жизни, от своих девичьих грез. Ему следовало ценить это и не обижаться на нее за злые шутки и проказы. Магические способности Фейн и ее верность своему долгу были залогом всеобщего благоденствия.
Беспокойные мысли так и не дали Гару снова уснуть. Слушая шум дождя, он лежал без сна до самого рассвета.
На следующее утро, быстро позавтракав, принц и его свита снова отправились в путь по дороге, ведущей на побережье. Там располагались небольшие города и деревни — Вествейлинг, Рестхарвен, Динфингл, Бибфорд, Чеврок, Риллингкумб, Тэттлерс-Иар и Струан-Кейвс. Во всех восьми населенных пунктах жили рыбаки, однако часть побережья оставалась необитаемой. Эшер рассказывал принцу, что берега там неприступные и выход в море затруднен бурным течением и опасными рифами, о которые могут разбиться рыбачьи лодки.
Слушая рассказы о суровой жизни рыбаков, Гар не очень-то верил другу. Он не мог представить себе подобные условия жизни. При мысли о постоянной смертельной опасности, грозившей рыбакам, у него захватывало дух. Ему не терпелось увидеть океан, неукротимую стихию, воспитавшую таких людей, как Эшер.
Вторую ночь провели в городке Чиллингботтоме, торговом центре области, носившей название Динглс. Местные жители в основном занимались коневодством. На третий день путешествия вечером им устроили торжественную встречу с парадом и духовым оркестром жители городка Сламли-Корнерс. Здесь процветало бумажное производство. В городке находилась фабрика, на которой из целлюлозы делали бумагу для нужд королевства.
С каждой остановкой условия становились все более суровыми. Дарран постоянно жаловался на жесткие кровати в гостиницах и на постоялых дворах. Гару путешествие начало казаться однообразным. Он потерял счет городкам и деревням, через которые они проезжали и в которых останавливались. Его утомляли жители, высыпавшие навстречу процессии, и необходимость пробовать всевозможные угощения, которыми их бесконечно потчевали радушные хозяева.
Отец, по-видимому, забыл предупредить его об этих досадных особенностях путешествия.
От долгого сидения в седле у Гара болели ягодицы и поясница. Поэтому часть пути он ежедневно проделывал бегом, держа Баллодэра под уздцы. Это помогало не только размять затекшие мышцы, но и сбросить лишний вес, который принц начал набирать от обильных застолий.
Эшер, наблюдая за Гаром, открыто посмеивался, а остальные молчали, не смея отпускать замечания в адрес принца. Но Гар порой ловил на себе их насмешливые взгляды.
По мере приближения к побережью Эшер становился все более замкнутым и молчаливым. До Вествейлинга было уже рукой подать. Последнюю ночь им предстояло провести в городке под названием Минчинг. В тот день Эшер едва ли проронил несколько слов и ни разу не улыбнулся, что не могло нравиться принцу. Подобное настроение портило Гару все удовольствие от поездки и праздника Большого Улова.
Принц не собирался мириться с таким положением дел и решил вечером начистоту поговорить со своим помощником и выяснить, что его угнетает.
Добравшись до Минчинга, всадники спешились на постоялом дворе «Проказливая ворона». Спрыгнув на землю, Эшер почувствовал ломоту во всем теле. Путешествие длилось уже почти две недели, и за это время он сильно натер себе ягодицы и бедра. Кроме того, от долгого сидения в седле страшно болела поясница. Помочь могло только одно — ночь, проведенная в горячей ванне. Эшер боялся, что иначе не сможет больше сесть в седло.
У входа принца и его свиту ожидали широко улыбающийся владелец «Проказливой вороны» мастер Гренфолл, его сияющая жена и их семеро детей. У Эшера не было настроения общаться с ними, и он отправился на конюшню, чтобы проследить за тем, как устроят лошадей, поставят повозки и карету в каретный сарай и разместят в безопасном месте ценные вещи, которые они везли с собой на побережье.
Справившись со своей задачей, юноша вошел в здание постоялого двора, где находились гостиница и трактир, с черного хода. До его слуха доносились шум суеты, вызванной приездом принца, и взволнованные голоса слуг. Эшер понимал, что ему следовало бы присоединиться к компании Гара, Даррана и Уиллера, но не смог заставить себя сделать это. На него вдруг навалилась страшная усталость.