— Ну да, — хмыкнула рыжая. — Верю.
Я отвернулся, не поддаваясь на провокацию вампирши. А что она хотела услышать? Как попытка нормальной жизни провалилась на втором месяце моего эксперимента?
Возможно, если бы мне объяснили, что значит жить нормальной жизнью… а так, я старался как мог. Не скитался по подворотням, не прожигал ночи в заведениях, которые с натяжкой можно назвать даже сомнительными, листая хроники случившегося за сутки, одновременно присматриваясь и прислушиваясь к посетителям, в ожидании следующего заказа. Даже девушкой обзавелся, как должен поступать нормальной мужчина моего возраста.
Сразу же понял, что далек от современной культуры времяпрепровождения, изучил многочисленные новомодные заведения, куда нормальный мужчина обязан сводить свою женщину. Да, я дошел даже до того, что пару раз сопровождал Аллу. Но встречи с ее подругами дались мне тяжелее чем самая сложная ночная вылазка. Спустя пять минут после знакомства я понял: мне отводилась роль обязательного атрибута счастливой женщины. Атрибут обязан изредка улыбаться, давая понять, что слушает и обновляет бокалы с вином для всех пятерых.
Позже Алла хвалилась подругам:
— Я не знаю, чем Ивар занимается, наверное, бывший военный, но он мне ни в чем не отказывает.
— А у военных бывают деньги? — с сомнением спрашивает одна из подруг.
— Да какая мне в принципе разница военный или нет, — отмахнулась Алла. — Не смотрите, что мы приехали на этой развалюхе, — она кивнула в сторону окна. Ее подруги повернули голову оценивая мой автомобиль, а я продолжал наблюдать, скрестив руки на груди, прислонившись спиной к колонне. — Я знаю, что у Ивара…, — наконец замечает меня, — … большой потенциал, — добавляет с приторной улыбкой.
Молодец, выкрутилась, — мысленно аплодировал.
— Ты не обиделся? — по дороге домой поинтересовалась Алла.
— Не вижу смысла, — я действительно не видел смысла. Наши отношения выстраивались исключительно на выгоде: ей материальной, а мне… а у меня была иллюзия хваленой нормально жизни.
Сложнее впустить кого-то в повседневную жизнь, с привычками заложенными годами. Мне даже уснуть удавалось через раз, когда Алла оставалась до утра.
Утром девушка кокетливо потягивалась, зная, что я за ней наблюдаю, и дальше продолжалась игра в пару:
— Что тебе приготовить?
— Без разницы.
— Чай или кофе? — поправляла волосы и плавно поднималась с постели. Не думаю, что все женщины с утра вырисовывают бедрами восьмерки разгуливая по спальне обнаженнми, но именно так Алла представляла свое пробуждение. — А это у тебя что?
— Блокнот, — перехватил женские пальцы, подцепившие потрепанную обложку.
— Что в нем секретного? — Алла сделал вид, что обиделась, но тут же обняла меня за шею.
— Личное. Тебя это не касается.
— Не касается, так не касается. Кофе или чай? — прижалась всем телом.
— Выпью воды, я на пробежку, — расцепил женские руки. — Не хочешь со мной?
— Нет. Точно нет. Я лучше приготовлю завтрак к твоему возвращению.
— Хорошо, — убрал блокнот в верхний ящик стола.
Вернувшись, я понял, что не готов делить свое личное пространство с кем-либо.
— Я же просил, — мне не удалось скрыть разочарование, да я и не старался.
— Ой, ты так бесшумно вошел, — Алла вздрогнула, и опомнившись пошла в наступление: — Кто она?
— Я же сказал: тебя это не касается, — вырвал фотографию.
— Тебе так сложно ответить?
— Нет.
— Ну так кто она?
— Нам стоит вернуться к старому формату отношений, — я вложил фотографию сестры между страниц и вернул блокнот в ящик стола.
— Из-за нее?
— Из-за меня.
— Ивар, я даже фамилии твоей не знаю.
— А ты никогда не спрашивала.
— Сейчас спрашиваю.
— Вечером я работаю, позвоню, как будет время.
Я ошибся, подумав, что Алла пошлет меня в далекие дали швырнув ключи от квартиры в лицо. Она обижалась, или же умело разыгрывала обиду, недолго: пока одевалась, а стоя у входной двери проронила:
— Жду звонка.
Сколько себя помню, смысл моей жизни сводился к поиску сестры — единственному родному человеку, оставшемуся после смерти тетки Анны. В какой-то мере это из-за Элеоноры я выбрал свою профессию. Больше возможностей, связей, да и терять мне было нечего: ни семьи, ни друзей, ни имущества. Но сейчас Эля найдена и не нуждается в моей опеке или защите. Она давно не маленькая, испуганная двухлетка, а взрослая женщина с армией оборотней и вампиров за спиной. А мне и остается… продолжать охотиться, и вряд ли я смогу жить в этом мире по-другому, зная, что люди в нем не одни. Я пытался изображать из себя человека несведущего в делах нелюдей. Но тело само реагировало при приближении оборотня или вампира где-то в магазине или на улице. Выплеск адреналина разгонял кровь и приводил мышцы в тонус. Шаг становился короче и мягче, и рука инстинктивно ложилась на бедро, туда, где во время охоты крепилось оружие.
— Глупец, — не унималась Римма, беззвучно поднимаясь по лестнице, ведущей на первый этаж.
— Ты лучше пацана не упусти. Меньше болтай и больше слушай. А как жить, я и сам знаю, — вампирша одарила тяжелым взглядом.
Римма недолго сохраняла молчание и принялась жаловаться на Тёмного князя:
— Все было бы намного проще, если пацана не пришлось ловить живьем.
— Для вампира ты слишком самостоятельна и болтлива, — в очередной раз прекратил ненужный разговор.
Пацан появился на вторые сутки нашей “засады”. Как только он застыл в проеме разбитого окна первого этажа, в голове мелькнула мысль: охота не будет простой.
— Дяденька, помогите.
Не сучье отродье, а ангел воплоти. Светлые кудри выглядывали из-под шапки, широко распахнутые глаза, испуганные и в то же время доверчивые.
Пацаненок осмотрел меня, цинично хмыкнул и в мгновение его лицо изменилось. Холодная улыбка, открывающая клыки, острый взгляд, совершенно не детский, жестокий.
— Я польщен, — голос никак не вязался с пугающей внешностью. — Ты мой первый охотник, — он сдвинул шапку на затылок, присматриваясь. — А ты сильный? Или так? — пацан изобразил неопределённый жест рукой.
— Или так, — ответил, надеясь, что у Риммы хватит сообразительности не пытаться схватить пацана, а позвонить и привести князя. — А ты первый пацан, которому я сверну шею.
Мальчишка искренне рассмеялся:
— Я никогда не пробовал охотничьей крови.
— Тебе не придется.
Закричав, пацан кинулся прямо на меня. Он наносил удары четко, пользовался преимуществами в размере и скорости. Приходилось крутиться вокруг своей оси и одновременно двигаться по комнатам, заваленным хламом, чтобы не быть загнанным в угол. Когти вампира били по металлу лезвия. Пацан злился, выпады становились бездумнее и агрессивней.
— Эй, — Римма привлекла внимание к себе.
— Двое, — восхитился пацан. — Это определенно слава, — он проскользнул мимо рыжей и появился словно из ниоткуда за моей спиной. Лишь обостренные инстинкты позволили уклониться от острых когтей вампира.
Парень быстро смекнул, что его не собираются убивать. Он играл с нами, избегал замкнутого пространства и когда понял, что оказался, между нами, отрезанным от выходов, метнулся ко мне, в последнюю секунду выбрасывая руку.
Яркая боль обожгла правую бочину, заставляя отступить.
— Догони, — крикнул Римме, зажимая бочину ладонью. — Я еще никогда не дрался с ребенком, — хмыкнул, плотнее зажимая рану.
— Помощь нужна? — вампирша шумно сдула упавшую прядь со лба.
— Нет. Я сам справляюсь, — зубами вскрыл защитную упаковку экспресс-повязки и наложил на рану.
— Позвоню.
— Черт, — выдыхнул и привалился стене. Кто бы мог подумать, что пацан лет двенадцати на вид, оказался смышленее нас двоих. Нужно же быть круглыми идиотами и не понять: рой молодняка должен производить шум. Охота на пацана превратилась в охоту на нас.
Я закинул капсулу с обезболивающим в рот, разжевал, скривившись от горечи, поспешно вернулся к автомобилю, и попытался сесть за руль так, чтобы не завыть. Острые когти расчертили правый бок косыми полосами, словно скальпелем. Хорошо, что успел отступить, иначе собирал бы собственные потроха с пола.
Повязка пропиталась кровью за пару минут, капли стекали по бедру, впитываясь в обивку сиденья автомобиля, я вскрыл еще одну повязку и наложил поверх, зажал ее ладонью, управляя авто одной рукой.
Поднимаясь в лифте, впервые за два дня вспомнил о девчонке. Надеюсь, она спит и не будет мешаться под ногами. Это в том случае если она еще в квартире...
Яд вампира стремительно отравлял организм. Я вставил ключ в замочную скважину, и по телу пробежала первая волна озноба. Впереди меня ожидала веселая карусель из жара, боли и, возможно, галлюцинаций.
Распахнул дверь, девчонка выбежала навстречу, придерживая огромные штаны, переминалась с ноги на ногу, смотрела на меня своими глазищами, а в них стояли слезы.
Что за игра в волнение и заботу?
— Что ты тут делаешь? Почему не спишь? — привалился к стене и снял обувь. Она щелкнула выключателем. — Выключи, — яркий свет ударил по глазам.
— Услышала шум. Вы ранены? — сложила крохотные ладони на груди в умоляющем жесте.
— Клопенок, ложись спать, — процедил сквозь зубы.
Действие обезболивающего заканчивалось, рану нестерпимо жгло, словно к коже приложили раскаленное железо. Пульсация боли наростала, с каждой вспышкой медленно расползаясь по всему телу, поднималась к вискам.
Девчонка что-то неразборчиво щебетала себе под крохотный нос. Еще минуту и точно бы разрыдалась.
— Не нужно вот этого, — вырвалось грубо.
Пока еще в состоянии стоять на ногах торопился обработать рану. Без стимуляторов регенерации, благородно отданных клопенку для лечения простуды, ближайшие сутки мне предстоит проваляться в постели. Ну что сказать: дважды идиот. Ехать на охоту, не имея запаса необходимых лекарственных средств. Не догадаться, что пацан с легкостью выкупит нас. Зато хватило сообразительности притащить домой девчонку с огромными зелеными глазами, готовую в любой момент потопить меня в слезах. Действительно равноценный обмен, — осуждающе покачал головой своему отражению в зеркале и принялся за обработку раны. Промыл, не жалея антисептического раствора, вымывая прозрачную субстанцию с серебристыми прожилками яда. Не так и плохо. Ровные края, неглубокий порез, — попытался рассмотреть рану.