Адам Йетс был в тщательно отглаженном летнем костюме цвета хаки и ярко-розовой рубашке – этот последний предмет туалета был бы уместен где-нибудь в Палм-Бич, но только не здесь, на Брод-стрит в Ньюарке. Было в его внешности нечто старомодно-легкомысленное, праздничное, и с этим прекрасно сочетались редкие пепельно-золотистые волосы, высокие скулы и глаза – такие ярко-синие, что Лорен показалось, он носит контактные линзы. Он пользовался одеколоном с запахом свежескошенной травы. Лорен это понравилось.
– Присаживайтесь, – сказала Терстон.
Кабинет у нее был угловой и очень просторный. На одной стене, менее заметной, той, что у двери, – набор дипломов и наград. Впечатление такое, будто хозяйка кабинета не стремилась выпячивать свои достижения – «Послушайте, я просто вынуждена была повесить их, но, согласитесь, к воздуху не прибьешь». В кабинете было много личных вещей. Повсюду фотографии детей и мужа, все без исключения просто отменные. Даже собака присутствовала на снимках. За спиной на стене висела белая гитара с автографом Брюса Спрингстина. На полках книги по законодательству вперемежку с фотографиями футбольных и бейсбольных команд, последние, разумеется, с автографами. И все без исключения членов местных команд. Зато здесь не было ни одной фотографии самой Джоан Терстон, ни вырезок из последних газет и журналов, ни ее личных наград.
Лорен осторожно опустилась в кресло. Обычно при этом она подбирала под себя ноги, чтобы казаться хотя бы чуточку выше. Но однажды прочла книжку, нечто вроде самоучителя для деловых людей, и там были примеры, как женщины разрушали свои карьеры плохими манерами, в том числе неумением сидеть правильно и красиво. Подбирать под себя ноги непрофессионально. Лорен часто забывала это правило. Но при первом же взгляде на Джоан Терстон вспомнила.
Федеральный прокурор присела на краешек письменного стола. Скрестила руки на груди и обратилась к Лорен:
– Расскажите мне, что у вас есть.
Лорен покосилась на Штейнберга. Тот кивнул.
– У нас трое убитых. Что касается первого трупа, настоящей фамилии мы не знаем. Поэтому мы здесь.
– Речь о сестре Мэри Роуз?
– Да.
– С чего именно для вас началось это дело?
– Простите?
– Насколько мне известно, поначалу считалось, будто ее смерть вызвана естественными причинами, – пояснила Терстон. – Что заставило вас копнуть глубже?
На этот вопрос решил ответить Штейнберг.
– Мать-настоятельница лично попросила инспектора Мьюз заняться данным делом.
– Почему?
– Лорен – выпускница той же католической школы Святой Маргариты.
– Но что заставило мать-настоятельницу… запамятовала ее имя…
– Мать Катерина, – подсказала Лорен.
– Да, мать Катерина. Что заставило ее заподозрить неладное?
– Не уверена, что она что-то заподозрила в самом начале, – произнесла Лорен. – Когда мать Катерина нашла неподвижно лежащую в своей постели сестру Мэри Роуз, она пыталась сделать ей искусственное дыхание или закрытый массаж сердца. Неожиданно обнаружилось, что у монахини грудные имплантаты. Что, как вы понимаете, не соответствовало ее положению и биографии.
– И она обратилась к вам за помощью? Выяснить, что и как?
– Да.
Терстон кивнула.
– Ну а второй труп?
– Макс Дэрроу. Офицер полиции Лас-Вегаса в отставке. В последнее время проживал в окрестностях Рино.
Все взглянули на Адама Йетса. Тот сидел с непроницаемым выражением лица. Так вот в чем дело, подумала Лорен. Где-то их интересы пересеклись, и, вероятно, федералы смогут дать им хоть какую-нибудь крохотную зацепку.
– Как вам удалось связать Макса Дэрроу с сестрой Мэри Роуз? – спросила Терстон.
– По отпечаткам пальцев, – промолвила Лорен. – В келье монахини были найдены отпечатки Макса Дэрроу.
– Что-нибудь еще?
– Дэрроу обнаружили мертвым в машине. Погиб в результате двух огнестрельных ранений в голову с близкого расстояния. Брюки спущены до лодыжек. Похоже, убийца старался представить ситуацию так, будто на Дэрроу напала проститутка и ограбила его.
– Хорошо, детали обсудим позже. Теперь расскажите, каким образом удалось привязать Макса Дэрроу к третьему убийству.
– Третья жертва – Чарлз Тэлли. Во-первых, и Тэлли, и Дэрроу жили в одном районе Рино. Во-вторых, оба остановились в отеле «Говард Джонсон» вблизи аэропорта Ньюарка. Занимали соседние номера.
– И именно там вы нашли тело Тэлли? В этом отеле?
– Не я. Ночной портье заметил его на лестнице. Убит двумя выстрелами.
– Как и Дэрроу?
– Да.
– Время смерти?
– Над этим сейчас работают эксперты, но, полагаю, где-то между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Лестница – это запасной выход, там нет ни вентиляции, ни окон, ни кондиционеров. Жара и духота, как в бане.
– Именно поэтому инспектор Мьюз выглядит несколько непрезентабельно, – вмешался Эд Штейнберг. – Бедняжка побывала в этой сауне, ну, вы понимаете.
Лорен метнула в его сторону выразительный взгляд и едва поборола искушение пригладить встрепанные волосы.
– Высокая температура не позволила зафиксировать время смерти с большей точностью.
– Что еще? – спросила Терстон.
Лорен колебалась. Она почти не сомневалась, что Терстон и Йетс уже знали или по крайней мере легко могли узнать все те сведения, что она им тут выложила. Она не сказала им лишь одного, и это был ее козырь в рукаве. Этого они наверняка не знают. Она и словом не упомянула о Мэтте Хантере.
Штейнберг поднял руку:
– Позвольте высказать предложение?
– Ну разумеется, Эд. – Терстон обернулась к нему.
– Желательно, чтобы между нашими структурами не возникало разногласий в ходе расследования.
– Естественно.
– В таком случае почему бы не объединить силы в кулак? Открытый двусторонний обмен информацией. Мы сообщаем вам всю информацию, вы, в свою очередь, известные вам факты. Без утайки.
Терстон взглянула на Адама Йетса. Тот откашлялся и произнес:
– Без проблем.
– Вы установили личность сестры Мэри Роуз? – спросил Штейнберг.
Йетс кивнул:
– Да, установили.
Лорен ждала. Йетс не спешил. Выпрямил ноги, подергал край не заправленной в брюки рубашки, точно хотел проветриться.
– Ваша монахиня, вернее, она никогда не была настоящей монахиней, можете мне поверить… Ее настоящие имя и фамилия Эмма Лимей.
Лорен вопросительно взглянула на Штейнберга. Тот никак не среагировал на это имя.
– Эмма Лимей и ее партнер, полный кретин Клайд Рэнгор, скрылись из Лас-Вегаса десять лет назад. Мы предприняли поиски этой парочки, но они закончились ничем. Только что были на месте и – бац! – словно испарились.
– Но с чего вы взяли, что мы нашли именно труп Лимей? – поинтересовался Штейнберг.
– Корпорация «Локвуд» маркирует свои силиконовые имплантаты. Национальный центр криминалистических исследований создает масштабную базу данных и помещает в нее все. Ну, об отпечатках пальцев вы уже знаете. Последнее время туда же включают ДНК и описания внешности. А теперь мы работаем над созданием базы медицинских устройств и приспособлений, отмечаем все замещения суставов, грудных желез, хирургические имплантаты, протезы, электрокардиостимуляторы. И все это с целью идентификации. Узнаешь номер модели, помещаешь его в базу данных. Правда, пока это носит экспериментальный характер. И испытали мы эти базы в действии лишь на избранных, которых очень хотели найти.
– Эмма Лимей… – начала Лорен. – Значит, вы очень хотели ее отыскать?
Йетс улыбнулся:
– О да.
– Почему?
– Десять лет назад Лимей и Рэнгор предали негодяя, главного воротилу в сфере наркобизнеса, это шило в заднице для местной полиции, Тома Бушера по прозвищу Чубчик.
– Чубчик?
– Да, так они его называли, за глаза, конечно. Прозвище он получил давно, когда начал быстро лысеть. А клок волос на макушке продолжал расти. Он его не стриг, закручивал и подворачивал, впечатление было такое, точно из лысины произрастает цветок.
Йетс хихикнул. Остальные сохраняли серьезность.
– Вы говорили о Лимей и Рэнгоре, – напомнила ему Терстон.
– Да. Лимей со своим дружком попалась на продаже крупной партии наркотиков. Ну, мы приперли их к стенке, оказали давление, и впервые за все время удалось завербовать «кротов» в среде крупных наркоторговцев. Дело в том, что Клайд Рэнгор и Чубчик были двоюродными братьями. И вот Лимей и Рэнгор стали работать на нас, подслушивать и записывать разговоры, собирать доказательства. Ну а потом… – Йетс пожал плечами.
– Что же случилось потом?
– Скорее всего Чубчик разнюхал, что они работают на нас, и убил их. Но, честно говоря, мы не очень-то в это верим.
– Почему?
– Есть свидетельства, много свидетельств, что Чубчик очень активно разыскивал эту парочку. Куда старательнее нас. Это превратилось даже в нечто напоминающее соревнования – кто быстрее найдет. Но поиски кончились ничем, а потому мы решили, что проиграли гонку.
– А Чубчик? Он на свободе?
– Да.
– А что с Клайдом Рэнгором?
– Мы даже приблизительно не знаем, где он может находиться, – ответил Йетс. – Клайд Рэнгор тот еще персонаж. Управлял парой клубов со стриптизом, принадлежавших Чубчику. И репутация у него была, мягко говоря, не очень. Иногда принимал участие в оргиях, они порой заканчивались плачевно.
– Насколько плачевно?
Йетс поерзал в кресле и сложил руки на коленях.
– Мы подозреваем, что некоторые девушки после них так и не оправились.
– Что значит «не оправились»?
– Одна впала в кому, другую, по моим сведениям, нашли мертвой.
Лорен поморщилась:
– И вы заключили сделку с такой мразью?
– У вас имеются более симпатичные кандидатуры? – язвительно парировал Йетс.
– Я просто…
– Вот уж не ожидал, что должен объяснять инспектору Мьюз азы работы с осведомителями!
Вмешался Штейнберг:
– В том нет нужды, мы все прекрасно понимаем.
– Я вовсе не это имела в виду… – Лорен почувствовала, что краснеет. Прикусила губу. Ей было стыдно. – Простите, что перебила. Продолжайте.