– Обойдешься! – несколько нервно сказал сентег и скривился от набравшего еще большую силу женского голоса. И быстро поставил вокруг них полог неслышимости, не давая возможности подслушивать тут же придвинувшимся ротозеям.
– Это я-то обойдусь? – возмутилась Салажа. – И это такая твоя благодарность? Вот чего стоят все твои прежние заверения в дружбе? Как что хорошее урвал, так все себе, а меня, значит, можно и побоку пустить? Ну ладно, ладно! Ты только домой доберись, совсем по-иному запоешь!
– А что дома?! – перья на Сату-Лгаве встали дыбом, выдавая его чрезмерное напряжение. – Что там случилось?
– Да ничего катастрофичного, но вряд ли ты обрадуешься. По твою душу тут уже такие личности наведывались, что мало не покажется. Боюсь, тебе от их интереса солидными суммами откупаться придется. И нападавшая позавчера банда сильно твое имущество подпортила.
– Так что же ты мне голову морочишь, Салажа?! Мне домой спешить надо!
– Да сколько угодно спеши. Только помни, что этих рабов только я покупать буду. Считай, что мы с тобой уже договорились!
Последние слова она уже кричала вслед сорвавшемуся с места отряду. Неприятные известия вывели Коллекционера из себя невероятно, и он уже чуть не бежал, отталкивая с дороги излишне нерасторопных людей магической силой и не обращая внимания на извинения.
Пораженный Кашад не удержался от вопроса:
– А кто она такая?
– Конклатерра… – сказал, словно выплюнул, сентег.
– Первый раз слышу, ты нам о ней не рассказывал. Это ее прозвище?
– Я много чего еще не рассказывал! – стал злиться рабовладелец. – Вы еще много чего не знаете.
– Потому и спрашиваю! – довольно строго стал давить Кашад. – Так кто она?
Сентег повернул на другую улицу, по обеим сторонам которой тянулись довольно вычурные особняки. С трех сторон каждого двора возвышались стены, а перед фасадом стояли только разнящиеся по высоте решетки. Сату-Лгав шагал молча, наверняка в душе возмущаясь подобной настойчивостью, но потом все-таки ответил:
– Конклатерра – это одно из досадных исключений нашего общества. Правда, если смотреть со стороны сентегов… Скорей это – даже зло. А может, и необходимость, создавшаяся исторически и никоим образом не имеющая логического разрешения…
– А если более конкретно? Чем страшна конклатерра?
– Чем?.. Да хотя бы самим фактом своего существования! – кажется, сентег тянул время, не желая говорить конкретно. – Уж слишком много прав у подобных и в самом деле обнаглевших самок вида человеческого… Ох! – вдруг выдохнул Сату-Л гав, споткнулся и чуть не растянулся на тротуаре, покрытом красивой отделочной плиткой. – Что же это?!.
Сентег уставился на трехэтажное здание за решеткой. Оно выглядело удручающе: черное от копоти, навес парадного крыльца разрушен, три из восемнадцати окон наглухо закрыты деревянными щитами. Видимо, как раз через них на первый этаж и пытались проникнуть нападавшие.
– Мой дом… – пробормотал сентег и бросился вперед.
Он схватился за один из прутьев решетки, и тотчас на чердаке здания глухо ударил колокол, а ворота стали открываться. Когда хозяин стал входить во двор, дрогнула и входная дверь дома, послышались чьи-то восклицания.
«Магическая система опознавания, сродни той, что у меня в «Каменной Радуге», – подумал Невменяемый, все подмечая и фиксируя в памяти. – Хотя они по уровням несовместимы. Здесь простые опознавательные и охранные структуры. Всего лишь… А вот кто это так нашего местного друга обижать надумал? Неужели враги из Курганда и здесь его достать попытались? Потому что если местные так взъелись, дело плохо… можно и без помощи остаться… Тем более эта сварливая и наглая бабенка что-то утверждала по поводу предстоящего откупа от каких-то «личностей». А кто может подобное потребовать, как не представители городской власти. То есть по всему получается, что Коллекционер сейчас в довольно тяжком, если не катастрофическом положении…»
Кто и в каком количестве проживает в доме рода Беерчи, северяне уже знали. Две пары людей, у каждой из которых имелось по трое детей. Три женщины разного возраста, занимающиеся уборкой, стиркой, глаженьем да и всем остальным, чем занимаются женщины в доме. Четверо мужчин, которые выполняли обязанности сторожей, носильщиков, столяров и плотников. И владели и другими профессиями, вплоть до конюха. К сожалению, из-за некоей бедности рода, верховые животные давненько в загонах отсутствовали.
Но один мужчина ценился больше всех, потому что являлся и декоратором, и художником, и даже скульптором. Этот уже преклонного возраста раб только тем и занимался, что вместе с двоюродным братом Сату-Лгава обихаживал картинную галерею, реставрировал ветхие книги, да чинил самые различные поделки. Начиная от механических устройств и кончая вещицами Древних и кое-какими несложными артефактами.
Из сентегов в доме проживал уже вышеупомянутый кузен хозяина, ста сорока лет от роду, старшая сестра Коллекционера, ста шестидесяти лет, и ее довольно старый муж. Тому уже перевалило за двести пятьдесят. Их многочисленные дети выросли и давно умотали на постоянное место жительства в Центр. О периферии они и вспоминать не хотели. Это что касалось родственников. Но помимо них, в доме жили еще три сентега, старые приятели мужа сестры, две кузины со стороны жены и парочка тетушек со стороны все того же престарелого мужа.
У самого хозяина вроде как ни детей, ни жен не было. Он о себе так и заявил: закоренелый холостяк. Что при роде его деятельности выглядело вполне правдоподобным и правильным.
Род Беерчи, прямым и единственным продолжателем которого являлся Сату-Лгав, мог на нем и зачахнуть. Птицеподобные женские особи сентегов, несмотря на свои магические силы, рожали детей как те же люди, к примеру, а не высиживали яйца, как упоминалось в легендах на севере. Но при этом могли производить потомство на свет лишь до столетнего возраста. Подобный предел, правда, до ста пятидесяти, существовал и у мужских особей. Только Сату-Лгав нисколько об это не переживал, отделавшись на эту тему одной фразой: «Вот когда разбогатею, тогда и наделаю наследников!..»
Желающему – да исполнится!
Почти все обитатели дома поспешили навстречу главному представителю рода. Но разговаривать и отвечать на приветствия, стоя на крыльце, сентег не стал. Деловито прошел в холл, там осмотрелся и только после этого вздохнул с облегчением:
– Все цело… Воды мне! И ужин готовьте! – желание завалиться обессиленно на диван так и горело в его глазах. Но он со стоном двинулся на третий этаж по парадной лестнице, скомандовав мужчинам: – Помогите новым рабам занести их вещи в гостевые комнаты у моей спальни. Живей!
Что пыталась тараторить его сестра, он игнорировал полностью, хотя, судя по ее виду и командному голосу, именно она распоряжалась в доме во время отсутствия брата. Только и пытался прикрыть ей рот пологом неслышимости. Та, видимо, поняла, что следует подождать с рассказом, и замолкла. Хотя так и шла следом.
Гостевые комнаты оказались шикарными. Большие, с окнами, выходящими на улицу, с отдельными туалетами и ванными. Кстати, выздоравливая в роще, Коллекционер больше всего мечтал, что когда он вернется домой, то первым делом примет душ. Люди желали себе того же. При виде ванных они сразу взбодрились, чувствуя страшный зуд по всему телу. Кажется, хозяин дома ощущал себя так же, но тут удивил всех. Похоже, он желал продемонстрировать северянам, насколько им доверяет и как может быть благодарен за собственное спасение. Он решил устроить небольшое тайное совещание. Старожилы-рабы поставили багаж и тут же дисциплинированно удалились вон, а вот остальных приживал пришлось выгнать не совсем вежливым приказом:
– Всем выйти отсюда! У меня наедине с сестрой важный разговор! – Чтобы новенькие не дергались понапрасну, не зная, как трактовать распоряжение, им было приказано отдельно: – Остаться! Можете сесть!
Но лишь Риона откликнулась правильно:
– Слушаемся, тэш!
Сату-Лгав уселся со стоном и сказал сестре:
– Значит, так! Эти трое живут в этих комнатах, не выходя за порог и ни с кем не общаясь. Приносить им пищу буду я сам, или только ты, Лейч-Ера. Понятно? Дальше! Двери должны быть постоянно закрыты на ключ. Что сюда принесено, никто и глазом не должен видеть. Все остальные детали и мотивы своих поступков я тебе объясню потом. А сейчас кратко, но не упуская самого важного, опиши мне, как происходило нападение на дом.
Лейч-Ера оказалась дамой весьма нордического характера и крепкой закалки. Удивление сумела упрятать, приказы оценить правильно и начала рассказывать о событиях позапрошлой ночи:
– Напали через полчаса после гашения фонарей. Атаковали около десятка сентегов и почти столько же людей. И они были уверены, что тебя в доме нет. Но они жестоко просчитались в оценке нашей обороноспособности. Забор они перемахнули, потеряв только одного человека. Потом стали рваться в дом. Вот тут твои строенные структуры и пригодились. Окна, а затем и рамы они взрывами убрали, а вот дальше мощи у них не хватило, уперлись в силовые стены. Так что в доме никто не пострадал и ничто не повреждено. Пожар снаружи – это только страшно смотрится. Зато пять сентегов мы убили точно. И, кажется, троих людей. Причем половину из них, когда они стали отступать. Если бы у нас было больше арбалетов или твоя керечеса, мы бы их всех положили во дворе.
Она горделиво задрала клюв, ожидая похвалы. И дождалась:
– Молодец, Лейч-Ера! Тебе нет равных во всем нашем городе! А многие воины даже не подозревают, что они и твоего коготка не стоят. Я тобой горжусь!
Порция заслуженного восхваления была получена и сестра позволила себе поинтересоваться измученным видом брата. Приблизилась к нему и притронулась перьями крыла к его шее:
– А что с тобой было? Ты очень скверно выглядишь…
– Еще бы! Я, можно сказать, чудом вернулся с того света. Меня по кусочкам собрали вот эти бравые ребята, которые теперь будут жить в этом доме и играть роль моих рабов. Ты поняла, сестричка? Я очень надеюсь на твою сообразительность, помощь и понимание: именно «играть роль»! Почему, что, зачем и как – позже. Иначе я от усталости потеряю сознание…