От слов Кремона щеки у Мальвики так и зарделись от удовольствия, и она в смущении приложила к ним ладошки. Тем временем хозяин замка даже не удосужился остановиться, а так и прошел через зал в сторону внутренних помещений, скомандовав:
— Кремон, за мной. А вы, господин дворецкий, можете отдыхать. Завтра в пять утра вам предстоит провести занятие с полной боевой выкладкой. И постарайтесь отбросить излишнюю мягкотелость, проявляйте побольше фантазии в деле наставничества.
— А как же: с завтрашнего дня никаких поблажек! — твердо и громко пообещал дворецкий, протягивая руку к большой вазе с жареными грибами и подмигивая довольно улыбающейся девушке. В сторону обиженно обернувшегося Кремона он даже не посмотрел, как бы давая понять: боевые приключения — это одно, а вот курс молодого Эль-Митолана — совсем другое!
В тренировочном зале сразу бросались в глаза некоторые усовершенствования. И без того опасный «Истукон» превратился в нечто шипасто-колюче-дробильное. Полумеханическое чудовище даже в недвижимом состоянии вызывало справедливые опасения любого воина в здравом уме. А уж когда оно заработало, да еще стало в полную силу выпускать, размахивать, колоть, рубить и хлестать всеми видами своего оружия, Кремон лишь нервно рассмеялся и с недоверием попытался заглянуть в прищуренные глаза наставника:
— С таким чудовищем может справиться лишь колаб в боевой трансформации!
— А ты?
— Ха! Могу и я! Но только длинным и тяжелым копьем. Или применю свои умения Эль-Митолана.
— А мечами?
Молодой колдун от этого вопроса так округлил глаза, что наставник не сдержался и рассмеялся:
— Да ты никак испугался деревянного чурбана?!
Кремон от такого обвинения разозлился, хоть и постарался высказаться как можно тактичней:
— Вы, конечно, извините, но ведь любая тренировка должна основываться на реальных возможностях человека. И вы вряд ли найдете мастера, который сумеет нанести по корпусу этого, хм, «чурбана» хоть один прицельный удар!
— Не найду?
— Вообще-то… разве что самоубийцу. Тот хоть один удар, да нанесет.
Хлеби нарочито вздохнул и подошел к стойке с оружием. Не спеша выбрал себе два меча и сделал с ними с десяток разминочных упражнений. А затем встал в боевую позицию перед вращающимся «Истуконом».
— Ты помнишь, как я наносил удары в самый первый раз?
— Помню.
Ученик смотрел на учителя с таким недоверием, словно тот собрался как минимум проглотить оба меча, в то же время прокручивая в мозгу несколько предположений и догадок. Самая верная среди них подсказывала, что сейчас произойдет какой-нибудь розыгрыш. Или банальная шутка.
— Так вот, я нанесу удар в то же самое место.
В следующую секунду Хлеби нырнул в водоворот мелькающих лезвий и шуршащих цепей и изогнулся в нем, словно бестелесная струйка дыма. Затем — молниеносный отскок, а на деревянном стволе остались две свежие зарубки. Кремон как стоял с мыслями о розыгрыше, так и остался в той же плоскости мышления, не сообразив, а главное, конкретно не заметив, что же все-таки произошло. И на вопросительный взгляд своего учителя выдал совершеннейший бред:
— Мне кажется, там уже были две зарубки от мечей…
Хозяин замка и не подумал спорить. Лишь с невозмутимым видом вернулся в исходную позицию. Резко дернулся вперед, превращаясь опять в размытую тень, и через мгновение уже вновь стоял вне пределов лязгающего оружием «Истукона». А на прочной древесине появилось еще две отметки, почти аналогичные предыдущим.
Теперь молодой колдун медленным шагом перешел на другую сторону и стал тщательно присматриваться к механическому монстру, время от времени с недоверием оглядываясь на учителя. Затем все-таки не выдержал и признался:
— Мне кажется, вы применили магию.
Вместо ответа наставник указал острием меча на висящий на краю стойки с оружием белый платок. Тот самый, который менял цвет, если рядом кто-то совершал хоть малейшие колдовские действия. Парень не поверил своим глазам, подошел и даже пощупал ткань. Затем опять вернулся на прежнее место и попросил:
— А можно еще раз?
— Запросто!
И снова вязь почти незаметных движений величайшего мастера, и третья пара отметин украсила древесину «Истукона». После этого наставник сложил мечи на место и стал давать указания:
— Надевай шлем, кольчугу и легкие латы. Без них ранение может оказаться слишком серьезным. И начинаем тренировку. Раз я могу с ним сражаться, значит, и мой ученик должен достигнуть таких же успехов. Правильно я говорю?
— Правильно, — без воодушевления и с тяжелым вздохом подтвердил Кремон и натянул через голову тяжелую кольчужную рубашку. — Только вот вы чуть ли не сорок лет с «Истуконом» тренировались, а меня за год научить пытаетесь.
— За год?! — гневно воскликнул Хлеби. — Позор! Да с такой бесчувственной машиной любой боец должен за месяц справляться! А он: «За год…» Шевелись! Готов?.. Тогда — вперед! Давай, давай! Или пересмотреть его хочешь? Зря! Он твоих взглядов не боится. Только мечом! Ну? Воот… Да что ж ты так?! Я ведь предупреждал о вреде пресыщения за столом…
А его ученик вертелся волчком от боли: верхняя цепь, хоть и кончиком, все-таки достала до головы в районе правого уха. И если бы не шлем, то и оторвала бы слуховой аппарат с мясом.
— Хватит подпрыгивать от удовольствия! — продолжали нестись команды. — Поправил шлем… хорошо. На позицию!.. Пошел!.. Не стоять!.. Атакуй!..
Через полчаса наставник установил скорость вращения «Истукона» на минимальную и стал показывать Кремону каждое движение, каждое напряжение мускулов и каждое дыхание. Затем опять заставил атаковать.
В какой-то момент оба колдуна с удивлением обнаружили на лавочке для отдыха в глубине зала притаившуюся Мальвику. Та сидела, словно мышка, и издалека ее косоглазие было совершенно незаметно. Зато сами глазки так блестели от азарта и переживаний, что наставник решил больше не обращать на девушку внимания, а ученик непроизвольно улыбнулся, почувствовав, как в душе что-то приятно шевельнулось от такой бесхитростной, но откровенной поддержки.
В конце третьего часа протектор соизволил дать отбой. Глядя, как ученик снимает с себя изрубленные и погнутые доспехи, он постарался вложить в свой голос как можно больше грусти и соболезнования:
— Весьма жалкое зрелище… Все тело исцарапано, три резаные раны, одна колотая. Чуть без ушей не остался, и даже ногу умудрился подвернуть. А мне почему-то думалось, что «Истукон» для тебя будет — как легкая забава.
Кремону не хватило сил, чтобы возмутиться на такое издевательство, поэтому он только обреченно махнул рукой. Мол, совесть надо иметь! А Хлеби продолжал:
— Между прочим, победишь «Истукона» — засчитаю для тебя первую сессию. Соответственно, получишь пять дней каникул. С выходными получается целая неделя. Будешь делать что хочешь: плавать, загорать, путешествовать…
— А если каникулы я заслужу зимой?
Словно не заметив ядовитого сарказма в вопросе своего ученика, наставник воскликнул с воодушевлением:
— Тоже прекрасно! Будешь кататься на лыжах, купаться в проруби, путешествовать…
— И что же будет считаться победой?
— Вот этот конкретный вопрос меня радует. — Хозяин замка прошелся несколько раз перед замершим механическим тренажером, затем дотронулся до того места, где сам лично оставлял отметки мечами. — Для победы надо перерубить «Истукона» совсем. Легче всего это сделать именно в этом месте. Когда от него останется только нижняя половина, тебе уже легче будет повредить до основания и вывести из строя все оставшееся вооружение. То есть оставляешь от «Истукона» голый пенек и зовешь меня со словами: «Учитель! Взгляните на мое достижение. И на завтрак можете меня не ждать. Отправляюсь в путешествие…» Ну, или, там, на лыжах кататься. Выбор будет полностью за тобой.
— Вот спасибо, — тянул заунывным голосом Кремон и мотал головой от явного разочарования. — Если бы я раньше знал, что сессии у вас сдаются так легко и беззаботно…
— Не стоит благодарить преждевременно, — Хлеби по-барски отмахнулся и направился к выходу. — Говорят, это плохая примета. — И уже в дверях добавил: — Ты сначала «Истукона» порубай!
После ухода наставника Мальвика подскочила к пирамиде с оружием, ухватила короткий и легкий меч и с залихватскими выкриками принялась кромсать застывшее чудовище. От ее ударов на древесине появлялись лишь еле видимые царапины, но и это ее воодушевило:
— Я тебе буду помогать: пока ты спишь или чем-то другим занимаешься. И никто не узнает! Хочешь?
Кремон от ее детского предложения засмеялся:
— Хочу! Но не надо, мне самому придется без всякой помощи это сделать.
— У тебя получится! — с полной уверенностью воскликнула девушка. — Я видела: не хуже, чем у дедушки. Три раза меч лишь чуть-чуть до дерева не достал.
— Да-а, — протянул парень, вешая шлем на стенной штырь. — Три раза — это очень много!
— Ничего, с твоими мускулами ты любого «Истукона» порубаешь! Только питаться тебе надо хорошо, усиленно.
Проскользнувшие в голосе Мальвики интонации так сильно походили на интонации домоправительницы, что Кремон не сдержался и улыбнулся. А девушка продолжала:
— Пойдем быстрей! Я тебе в комнату принесла всякой всячины. И сметанник, и сырник, и твой любимый вишневый мармелад.
— Да ты что?! А мармелад откуда?
— Так ведь еще утром три телеги из Лиода прибыло.
— Значит, староста Берки уже в Агване?
— Не знаю… А как он выглядит?
— Неважно. Но как же тебе тетушка Анна дала мармелад?
— Так ведь специально для тебя!
И столько в тоне девчонки было непосредственности и доброты, что молодой колдун понял: Мальвика и домоправительница в вопросах питания остальных обитателей замка нашли полное взаимопонимание. Несмотря на почти шестидесятилетнюю разницу в возрасте. Сговорились! Что, с одной стороны, и неплохо: теперь достаточно послать Мальвику с любой просьбой на кухню, и отказа ей не будет. Любой бутерброд можно заказать чуть ли не на ходу.